Подарок от лучшего друга
Шрифт:
– Я не могу, не могу! – прокричала она, выбегая за дверь.
Невозможно. Невероятно. Должно быть, это ошибка.
Она выбежала в приемную, затем проследовала в коридор, не слушая окрики Марко. Она стояла у лифта в ожидании кабины и пыталась хоть как-то систематизировать всю новую информацию, которую принесли ей последние дни.
Но у нее это не получалось. Сбылась ее самая заветная мечта: она оказалась здорова.
Но теперь она не знала, кто она есть на самом деле.
Кто ее настоящая мама? А ее отец – отец ли он ей? Может, где-то у нее
Ее бросили и никогда больше не искали? Может, ее похитили? Или ее родители безумно любили ее, но погибли в автокатастрофе?
Рыдания вырывались у нее из горла. Она поднесла трясущуюся руку ко рту.
Она чувствовала себя так, словно кто-то стер все ее прошлое, каждый его момент, зашел в каждый закоулок памяти, чтобы заменить воспоминания… чем?
В ее голове вертелась одновременно тысяча вопросов.
Она почувствовала, как к ней подошел Марко, и его молчаливое присутствие слегка систематизировало хаос, царящий у нее внутри.
Ее на самом деле зовут Катерина или это очередная ложь? Что об этом знает ее отец? Кто-нибудь знает об этом что-то?
Кто она, черт побери?
Двери лифта распахнулись, и Кэт молча вошла внутрь, все еще прислоняя руку ко рту.
Марко нажал кнопку первого этажа и, наконец, нарушил тишину:
– Что ты теперь будешь делать?
Кэт все еще смотрела на двери, пытаясь совладать со своими эмоциями. Она не позволит себе разрыдаться. Не здесь. Не сейчас.
– Я поеду к отцу.
Пауза.
– Вылеты пока ограничены. Аэропорт еще не работает в нормальном режиме.
– Я знаю. Я полечу первым же рейсом в Брисбен.
– Я с тобой.
Пытаясь хоть как-нибудь отвлечься, Кэт открыла на телефоне приложение по путешествиям.
– Ты не обязан.
– Я этого хочу.
– А как же работа?
– Нагоню, – твердо сказал он. – Это важнее.
Как и в другие, наполненные эмоциями, времена ее жизни, Марко будет рядом, и его сила придаст ей уверенности в том, что все будет в порядке. Он – ее первый и последний шанс.
– Хорошо. Я позвоню тебе. Подбросишь меня до дома?
– Конечно.
Они в тишине дошли до машины Марко, и когда, наконец, Кэт скользнула на мягкое кожаное сиденье, она тяжело вздохнула и закрыла глаза. Она была полностью истощена: и физически, и морально. Слава богу, Марко ехал в тишине, ничего не говоря. Но когда они добрались до ее дома, Кэт вылезла из машины и увидела напряжение на лице Марко, внутри ее что-то перевернулось.
– Кэт, ты точно в порядке?
Она вымученно улыбнулась:
– Конечно нет. Но я справлюсь.
– Хочешь, я пойду с тобой?
Она покачала головой:
– Нет. Нет, спасибо. Мне надо побыть одной. И хорошенько все обдумать.
– Хорошо.
– Я позвоню. – Сказав это, она повернулась и пошла прочь, звонко стуча каблуками.
А чего она ждала? Она сказала «нет», и он не стал обсуждать. Конец дискуссии.
Только ей казалось, что сегодня днем у нее забрали ее мир, и она больше
Она и Марко.
Реальность Марко состояла в том, что он отсутствовал шесть месяцев в году. И правда состояла в том, что он не был нужен ей тридцать, пятьдесят или восемьдесят процентов. Она хотела от него стопроцентных обязательств. Но не смела об этом просить.
Кэт распахнула дверь своей квартиры, бросила сумку на кухонный уголок и открыла холодильник.
Всем будет проще, если она воспитает ребенка сама.
Она справится. Она оставит на некоторое время работу, наймет няню. Все женщины как-то справляются, а у нее внушительный банковский счет, который существенно облегчит ей эту задачу.
И все же…
Не она ли сама упрекала родителей в игнорировании родительских обязанностей? Да, ее мать очень старалась быть рядом, когда у нее было время, но, будучи директором эксклюзивного агентства по устроительству праздников, она пропустила большую часть мероприятий в старших классах школы. А отец… Наверное, Кэт упала бы в обморок, если бы он пришел хоть раз посмотреть на нее вне стен дома.
Их длительные отсутствия, когда Кэт переполняло чувство того, что они потеряли к ней интерес или нашли что-то более для себя значимое, создавали у Кэт ощущение нестабильности в течение всех старших классов школы. И даже сейчас она словно вернулась в то состояние незащищенности, которое так ей не нравилось.
Вот только теперь стало все еще сложнее. Она не была дочерью своей матери. Возможно, поэтому их связь не была настолько сильной, как в других семьях. Возможно, она не стала такой, какой ее ожидали увидеть. А когда ее мама заболела…
Внезапно к Кэт пришло осознание, от которого у нее закружилась голова.
Если Нина не была ее биологической матерью, а они об этом знали…
Они знали о том, что она не может быть носителем дефектного гена.
Они знали. И ничего ей не сказали. В течение долгих четырнадцати лет у ее отца была возможность открыть перед ней правду, чтобы успокоить ее. Но он этого не сделал. Он позволил ей каждый день просыпаться с мыслью, что ее тело – бомба замедленного действия, которая может взорваться в любой момент.
Кэт завыла в голос. Ее сильно замутило.
Как так получилось, что тайна ее рождения оказалась важнее ее физического и психического здоровья?
Трясущейся рукой она налила себе сок. У нее было два выбора: извести себя крутящимися в голове мыслями или что-нибудь предпринять. Но что можно сделать до того, как она увидится с отцом?
Ответ нашелся не сразу.
Но вскоре Кэт вытащила из сумки телефон и набрала брисбенский номер, которым не думала воспользоваться снова. Она собралась звонить публицисту, которая помогла ей в истории с ее ужасным разводом и с непристойными фотографиями.