Подарок золотой рыбки
Шрифт:
— Кроме любви.
Она покачала головой, вспоминая те же самые слова, произносимые ее бедной, пьяной матерью.
— Что такое любовь вообще? Она не оплачивает твои счета. Она не ведет тебя по жизни. Она не избавляет от проблем. — Виктория отошла от его кровати. — Ты еще не понял это?
— Я понял, что не могу зависеть от тебя, за исключением основы нашей совместной жизни. Как насчет дружбы? Партнерства? Заботы? Доброты?
— Это то, что она дает тебе?
— Она это сделала в свое время.
Его взгляд был ясным и прямым. Виктория почувствовала себя неловко, но она не из тех, кто признает свою неправоту. Неправ он. Так почему же она чувствует себя так, будто обязана объяснить или оправдать свои действия?
— Не сваливай все на меня.
— Разве я это делаю? — удивился Дэвид.
— Я никогда не обманывала тебя. Никогда не изменяла тебе.
— Ты никогда никого не хотела. Ты испытывала страсть, верно. Но объект твоей страсти — семейный бизнес. Вот почему ты не обманывала меня. Вовсе не из верности. Тебе до отчаяния нужно было удержать свой статус. Вот она, твоя истинная любовь. Единственная.
— Неправда, — возразила Виктория, ее голос заметно дрожал, как ни старалась она сдержаться. — Я люблю Пейдж. Я любила Элизабет. И одно время я даже любила тебя, черт возьми. Ты это хочешь услышать? Ну, так вот. Когда мы поженились, я считала себя самой счастливой девушкой в мире. Ты был всем, о чем я мечтала — добрый, страстной и очаровательный. Но потом, в трудные дни нашей жизни, я поняла, что не могу рассчитывать на тебя. Ты прав, я хочу больше, чем просто иметь мужем человека, который появляется и исчезает каждые несколько недель, чье сердце прикипело к другому континенту. Если я холодна, то из-за проклятого холода в нашей постели.
— Ты закрывала передо мной дверь своей спальни, — напомнил Дэвид. — В тот день, когда умерла Элизабет, ты отвернулась от меня. И потом всю неделю ты каждый вечер шла в свою комнату одна, и каждое утро, когда ты выходила, ты все больше отдалялась от меня. Похожее происходило с моим отцом. Когда мои мать и сестра погибли в автокатастрофе, он отвернулся от меня. Он не мог любить меня, потому что я выжил. Точно так и ты не могла меня любить, потому что Элизабет ушла, а я все еще здесь.
Слова мужа потрясла ее до глубины души. Это истина, которую она не могла опровергнуть. Виктория прижала руку к груди, чувствуя тупую боль в сердце. Через минуту она сидела на краю кровати, глядя в глаза мужчине, которого таким прежде никогда не видела.
— Ты никогда не говорил этого раньше.
— Надеялся, что ты поймешь сама. Ты чертовски умна во всем остальном.
— Я… Я никогда не хотела, чтобы ты умер вместо нее.
— Это уже не имеет значения, не так ли, Вики? Мы это сделали. Мы трудились над этим в течение долгого времени. — Дэвид усмехнулся. — Что мы пытаемся выяснить? Что нам осталось? Почему бы тебе просто не дать мне развод и не объявить об этом? Ты можешь иметь магазин. Ты можешь иметь все, что хочешь.
— А ты? — спросила она. — Ты будешь иметь ее?
— Я доставил Жасмин больше боли, чем когда-нибудь тебе, — сказал Дэвид с жестокой честностью. — Я использовал ее для собственного удобства, она дарила мне дружбу и доброту. Когда она забеременела, я дал ей деньги на аборт, она бросила их мне в лицо. Когда Жасмин родила Алису, я предложил посылать ей деньги, но она отказалась. В течение многих лет я не давал Жасмин или нашей дочери ни единого цента. Наконец, она сломалась. Ей понадобилась помощь. Семья отвернулась от нее из-за рождения внебрачного ребенка, тем более не от китайца. Поэтому я послал ей несколько долларов, которые она попросила, и ни цента больше. Я никогда не видел Алису, даже издали на детской площадке. Жасмин не хотела, чтобы я смутил дочь, и я не мог предать… — Он потер тыльной стороной руки глаза, подозрительно влажные.
Виктория еще не оправилась от его предложения о разводе, она едва могла следить за его словами, льющимися из самого сердца. Плотину прорвало, и чувства, накопившиеся за двадцать лет, бурлили в потоке эмоций. Она была захвачена ими, совершенно неожиданно для себя. Все прежние чувства молодой любви возвращались. Она внушала себе много лет, что ненавидит Дэвида, но она действительно никогда не говорила себе, почему. Теперь она не была уверена, что могла бы вспомнить причину. Виктория просто знала, какую боль он доставил ей, и полагала, что должна отплатить ему тем же. Она знала, что муж не ладил с отцом, но не поняла, что причина кроется в аварии, в которой Дэвид выжил, а его сестра и мать погибли. Почему она не сопоставила эти факты?
Все обрело смысл. Даже, в некоторой степени, его любовное приключение. В глубине души она честно признавалась себе, что отвернулась от мужа. Она испытывала печаль, депрессию и боль и просто не хотела чувствовать что-нибудь еще.
— Я не жду, что ты простишь меня, — устало сказал Дэвид. — Я слишком стар, чтобы начать все заново, что-то изменить, сделать лучше. Я чертовски стар.
Вот она, причина, почему она не любила его таким.
— Ты такой слабак, Дэвид. Почему ты никогда не борешься за то, что хочешь? Почему ты не пытался завоевать внимание отца, мое внимание? Почему не боролся с Жасмин, чтобы увидеть собственную дочь? Почему ты всегда сдавался, искал легкий путь?
— Потому что я никогда не побеждаю, даже когда пытаюсь.
— Вряд ли ты пробовал. Ты обвиняешь себя, так как полагаешь, что тебя обвинят другие. Я думаю, ты из тех, кто не в силах пережить трагедии.
— Ты слишком долго занималась терапией, Вики, — устало вздохнул он.
— Я занималась терапией слишком долго, — согласилась она. — Теперь я понимаю, что мне она не нужна. А тебе просто необходима. — Виктория поднялась с кровати. — И последнее, Дэвид. Если ты хочешь развода, тебе предстоит адская борьба. Может быть, на этот раз ты узнаешь, на что способен. Может быть, на этот раз ты дашь мне шанс увидеть, достоин ли ты моей любви.
Он коротко и горько рассмеялся.
— Черт, Вики. Знаешь, какая ты сумасшедшая? Ты говоришь, что полюбишь меня снова, если я сумею победить тебя, если смогу заставить тебя развестись со мной.
— Мне нужен равный партнер, а не половая тряпка. Это вызов тебе. Честно говоря, сомневаюсь, что тебя хватит на что-то еще, кроме как сбежать в Китай и там зализывать раны. Думаю, все пойдет тем же путем, что и в последние двадцать лет.
— Посмотрим.
— Да, конечно. Увидим. — Последнее слово Виктория привыкла оставлять за собой.