Подборка из юмористического журнал 'Magazin' 1996-97 годов

Неизвестен 3 Автор

Дорога без всяких предупреждений повернула на восток и стала еще хуже... Кому грязь доходила ниже погон оставили пока в живых. Опять стали выбирать старшего. Добровольцу обещали немалое вознаграждение. Пытавшихся уклониться уничтожали за саботаж. Переругались, перепились, пострелялись на дуэлях и пошли дальше. К вечеру офицер Н. (просил не называть фамилии) почувствовал неладное и, при попытке уйти в кусты, был с почестями погребен вместе с письмами из дома. Пристрелили всех кто мог двигаться по этой дороге. К ночи кончилась и она...

Пристрелили всех пленных

и лошадей, чтобы много не фыркали. Граф де Борода сам напросился себя пристрелить. У него были льготы за прошлые сражения и ему разрешили. Через оформлением приказом. Начальник штаба поворчал, но подписал. Оказалось приговор некому и исполнить и, к тому же ствол пистоли был забит грязью. Граф побледнел, потом вспомнил, что он всегда и в любом обществе смотрелся мужчиной, вытащил пулю из оружия и с силой кинул ее себе в рот. Попал с первого раза. Вот что значит отличный стрелок! Затем открыл широко глаза и лег навсегда поперек дороги в неудобной позе...

Костромской крестьянин Иван Сусанин всю дорогу считал спиной выстрелы. На третье утро понял, что уводит все дальше и дальше самого себя. Оглянулся. Ах, зачем он это сделал! Как любит русский человек оглядываться назад. Пуля, невесть откедова летевшая по своим делам, задела его намертво. Чужая, своя ли, кто теперь знает. Поговаривали, что где-то партизаны неподалеко стояли лагерем...

Через триста пятьдесят пять лет разобрались. Ивану Осиповичу Сусанину объявлена вольная (посмертно). Дорогу, преградившую путь захватчикам, решено назвать историческим памятником и не ремонтировать (посмертно). Партизаны строго предупреждены (посмертно).

Теперь та историческая дорога охраняется государством. В связи с тем, что в соседней Польше уже несколько лет строится новая жизнь и в целях укрепления братских уз между нашими странами, впредь именовать захватчиков французами, как это автор предусмотрительно и сделал.

Разумеется, это решение останется в силе лишь до тех пор, пока во Франции не начнется строиться новая жизнь. Или пока они не обидятся. Ну, тогда автор будет обязан подобрать врагу другую национальность. Чего, чего, а этого и плохих дорог нам не занимать.

ДМИТРИЙ ФИЛАТОВ

* * * * * * * * *

Она вошла в сатюлевом У богатого свои причуды: Никогда я не буду плаще, Нет бы написать "Варю богатым заговорила о литературе, обед" в пересчете меня на и думал он, что это Или "Парю ноги от рубли. бляваще, простуды" - Сочиню я трилогию и просто бля, и даже бля в Но богатый пишет "Тары матом натуре. нет!", для кино о великой

любви, По всей земле мело, мело, И берет отгул на пару мело лет, и потопаю с ней в во все пределы, и свеча И валютой платит за Сан-Франциско, горела, билет, и ее по дороге сопрут и думал он, как это И летит на воды, на западло этюды, это ж вам не собачья быть Гамлетом в эпоху На Багамы там или пиписка, беспредела, Бермуды. а общественно значимый

труд! что на разборку не пришла А поэт берет велосипед Москва И везет сверкающие груды От такой оголтелой с повинной головою, прям Будущих бумажек и монет непрухи

как эта, На приемный пункт я уйду в пятилетний что Беня Крик и бенина стеклопосуды, запой братва - до России докатятся таки слабо им до Где и сочиняет свой слухи, Спорткомитета, сонет. что такой-то покончил

И у бедного свои причуды.с собой. а Мышкину хоть на спину утюг, Но в последней, но в и фиг его повяжешь на * * * чистой рубашке, подставе! В.Ш. весь в отказе от водок О, как они кричали, пальцы и вин, рук - Чтобы вышло не со злобы, я воскресну на первой о подвигах! о доблести! о чтобы вышло от души, рюмашке славе!
– имя правящей особы среди собственных

на заборе напиши,

сороковин как разлетались веером персты!.. и подумай, что за мука и подарят мне белые Но истекла последняя вглядываться в эту явь, тапки, минута и простое слово "сука" и потребуют сняться в свидания. На все его понты справа рядышком добавь, гробу.

И на радостях страшные она клала - и вежливо, и и спеши уже к бумаге - бабки круто. весь душевный. добрый улетят, как и надо, в

весь...

трубу! Ни бакса не слупила, ни И правителю, собаке, рубля. снова пенделя отвесь! Назначила очередную встречу. "Мне скучно, бес... подумала.
– Без бля!" А буря мглою крыла у Кремля...

Все так и было. За базар отвечу.

ДМИТРИЙ ГЛУГОВСКОЙ

Осень

Одна пожилая женщина в автобусе говорила другой:

– Вы знаете, сколько машин стало, и все под окнами ставят. И свиристелки эти - сигнализации - всю ночь, то одна, то другая. то одна. то другая!

– Да? Что вы говорите, - ответила другая женщина.

– Да, просто невозможно. Раньше хоть порядок был, а теперь такие цены - жить не хочется!

– Да, и не говорите.

– И все им дай, дай! Все им мало. Никакой культуры, только телевизор смотрят и песни слушают.

Рядом стоял мужчина, смотрел в окно и тоскливо думал:

– Боже мой, какие дуры, ну какие же дуры!

Пожилая женщина обьернулась и удивленно спросила:

– Как вы сказали?

– Я ничего не сказал, - ответил мужчина и покраснел.
– Я просто смотрю в окно.

– А-а, - сказала пожилая женщина недоверчиво.
– Ну ладно.

На остановке двери со скрипом открылись. Шофер посмотрел брезгливо в боковое зеркальце. крякнул и подумал:

– ... ..... .....! ... ..... .....!! ... ..... .....!!!

Пассажиры растерянно съежились и стали суетливо выходить из автобуса. В Москве было 16 часов, 30 минут. Осень.

ВЛАДИМИР ГОЛОВАНОВ

Сказала рванине другая рванина:

"Тебе - половина и мне - половина".

Так мирно делили средь русских равнин

Рванина с рваниной рванину рванин.

ЮРИЙ ГРИНЬКО

БРАТУШКА ОДНА РС

В древесно-волокнистом Сыктывкаре, Был не всегда заботой главной Кичащемся известностью былой, Прогресс для матушки-Руси. Мне встретился подвыпивший болгарин И жаль, что лишь совсем В обнимку с электрической пилой. недавно