Подчинись нам
Шрифт:
Страшновато, конечно, к безмолвному спиной поворачиваться. Мало ли что у него в голове. И я ему явно неприятна. Но по логике вещей он не посмеет причинить вред имуществу своего хозяина. Так что, пусть стоит. А я потерплю. Так даже лучше. Так я точно не поддамся искушению и не разозлю ри-одо тем, что без него к еде притронулась. Лучше голодный обморок, чем вымораживающий гнев хозяина.
Лишь бы он не слишком долго отсутствовал.
И конечно получается так, что хозяин возвращается как раз тогда, когда мой желудок выводит особо громкую руладу. И всё внимание ри-одо сразу же сосредотачивается
К моему облегчению, не спрашивает. Лишь прищуривается, буравя меня нечитаемым взглядом беспросветно чёрных глаз. Подходит к диванчику, одетый лишь в некое подобие свободного чёрного халата. Переводит взгляд на безмолвного, потом снова на меня. Явно оценивая наши позы и локацию. То, что я отвернулась от стола и змеехвостого гада, от его внимания уж точно не ускользает. И, видимо, заставляет сделать какие-то свои выводы.
— Чотжар, это Лина, — смотрит сурово на безмолвного. — Ты отвечаешь за её здоровье, питание, образование и безопасность. Запросишь из мед-блока показатели её организма и расчёты необходимых для нормальной жизнедеятельности веществ. И ещё… Она неприкосновенна. Понял меня? — сужает угрожающе глаза. И обращается уже ко мне: — А ты объяснишь ему, сколько раз в сутки должна питаться, и какая температура твоему организму комфортна.
У меня просто челюсть отвисает, когда я это слышу. Это как понимать? Как заботу? Или как делегирование обязанностей по уходу за зверушкой? Скорее, второе. Точно второе. Но неважно. Главное, результат. Меня будут кормить вовремя. И не дадут замёрзнуть. Но больше всего поражает то, что меня назвали неприкосновенной. С чего вдруг? Надо как-то узнать. Но попозже. Когда будем одни. Сейчас важнее другое.
Он говорил, что ему приятна моя благодарность. Значит, буду его этим радовать. И добиваться его расположения, да. То, что мне не быть свободной, не значит, что жизнь закончена. Может, когда-нибудь я и "зверушкой" перестану быть.
— Спасибо, мой господин, — благодарно улыбаюсь ри-одо.
Удивление нага буквально спиной чувствую. Слышу, какой-то шорох. И, повернувшись, вижу что тот склонился перед ри-одо в низком поклоне.
Но вот он выпрямляется, и наши взгляды на мгновение встречаются. И то, что приказу своего хозяина безмолвный мягко говоря не рад, мне становится совершенно очевидно.
Как очевидно и то, что ри-одо до этого нет никакого дела. Он приказывает. Все должны выполнять.
Пока мы с моей неожиданной нянькой переглядываемся, наш общий хозяин как ни в чём не бывало садится рядом со мной на край дивана. Подтягивает ногой ту невысокую загогулину, которую я приняла за оттоманку. И легко, как куклу, пересаживает меня на неё. Устраивая так, что я оказываюсь у него между ног. Буквально окружённая его телом.
Одеяло сползает с плеч. И я чувствую, как соприкасаюсь ими с внутренней стороной мужских бёдер.
Вспыхнув, выпрямляюсь. И неожиданно для себя вжимаюсь спиной в его пах. Хорошо, что он хотя бы уже не возбуждён. Но всё равно я замираю, не зная, чего ждать. Не понимая, что происходит. Зачем он меня сюда усадил? Ему так нравится, или тут моё место у его ног?
Чувствую, как в мои волосы зарываются мужские пальцы, небрежно поглаживая. И краем глаза замечаю, что ри-одо повелительно взмахивает свободной рукой.
Ох. Мы не одни. Да. Есть ещё безмолвный Чотжар. И он наблюдает за действиями хозяина с непередаваемым выражением изумления на скуластом лице.
Моргнув, наг подступается к низкому столику и подкатывает его к нам. Мои ноздри снова улавливают этот одуренный запах еды. И мой бедный организм накрывает настолько болезненным чувством голода, что я забываю обо всём. И о безмолвном. И о том, что сижу у ног хозяина, как послушная зверушка.
— Можешь быть свободен. Я позову, как понадобишься, — отпускает нага ри-одо.
Тот, кажется, уползает. Я не вижу. Я во все глаза смотрю на инопланетные кушанья. Пытаюсь представить, какие они на вкус. И жду, когда мне, наконец, разрешат их попробовать.
— Мой господин, можно? — спрашиваю тихо. И жалобно, да. Ничего не могу с собой поделать.
— Нет. Я сам тебя покормлю, — повергает меня в новый шок ри-одо. Наклоняется, нависая надо мной. Берёт с плоского чёрного квадрата, выполняющего роль тарелки, кусочек чего-то неопознаваемого, но с виду очень аппетитного, и приказывает: — Открой рот, зверушка
Глава 14
Странное это чувство, когда тебя кормят с рук. Вроде бы унизительно. Особенно в том положении, в котором я нахожусь. То ли рабыни, то ли питомца.
Но вместе с тем неожиданно… интимно.
Когда ри-одо приказал открыть рот, я на пару секунд просто опешила. Не ожидала. Вот никак.
Но вот он нетерпеливо сжимает пальцы в моих волосах. Напоминая. И я послушно размыкаю губы, принимая угощение.
Тот кусочек оказался мясом. Нежным и сочным. Настолько восхитительным, что мои вкусовые рецепторы буквально взрываются гастрономическим оргазмом, как только я начинаю жевать. И сдержать стон удовольствия просто нет ни малейших сил.
Это божественно. Кажется, что ничего вкуснее я в жизни не ела.
А потом мне в рот кладут ещё один такой же. Только уже в кисло-сладком соусе, оставшимся на пальцах ри-одо.
— Оближи, — слышу приказ.
В душе пытается трепыхнуться возмущение. Но голод и желание получить добавку единственно возможным способом берут верх, сильно помогая здравомыслию. Надо помнить, кто я. Рабыня. Покорная, послушная рабыня. Поэтому… я прилежно обхватываю мужские пальцы губами. Посасывая и облизывая, чтобы ни капли соуса на них не осталось.
Спине становится жарко. И как-то бугристо.
И пытка продолжается.
Ри-одо кормит меня неспешно. Ждёт пока я проглочу, тем самым заставляя и меня помнить о манерах, не глотать впопыхах. Кладёт в рот всё новые кусочки. Даёт запивать их кисленьким соком салатового цвета.
Наблюдает за моей реакцией. Даёт пробовать всё новые и новые блюда. Словно вкусы изучает. Или играет в «накорми питомца». Но даже если так… Я чувствую сейчас, что всё его внимание сосредоточенно на мне. И это странно волнует. Даёт иллюзию значимости. Заставляя невольно ерзать в поисках более удобного положения.