Подчинись нам
Шрифт:
И мне остаётся только лежать. Смотреть в потолок. Периодически пробовать шевелить конечностями, отмечая, что этот лечебный стазис действительно проходит. Размышлять о том, что меня теперь ждёт. И снова ждать. Бесконечно долго.
Глава 7
Седоволосый доктор не соврал. Способность двигаться и вправду вскоре ко мне вернулась. А вместе с ней вернулись и физиологические нужды.
Первым делом мне страшно захотелось пить. Потом
А потом и всё остальное. Причём настолько, что сил лежать и терпеть больше никаких не было. Пришлось набираться смелости и пытаться встать, хоть никаких распоряжений по этому поводу мне и не отдавали.
Стоило мне подняться и сесть в своей капсуле, опираясь на дрожащие руки и осматривая очередное стерильно-белое помещение, как дверь напротив с тихим шелестом открылась. На пороге снова возник седоволосый док. Его холодный внимательный взгляд сразу же сосредоточился на мне. Абсолютно непроницаемый.
Я даже на миг испугалась, что меня сейчас заставят лечь обратно. Но мужчина с невозмутимым видом прошествовал к моей капсуле. Отсоединил от рук какие-то липучие датчики. Взял на столе рядом стопку каких-то вещей и невозмутимо вручил мне.
Одежда. Это одежда.
От радости и облегчения у меня даже слёзы на глазах выступили.
— Гигиеническая комната там, — кивнул на ещё одну дверь позади меня. — Советую поспешить. Мне сообщили, что ри-одо А-атон уже возвращается на корабль.
Более веского аргумента невозможно придумать. По крайней мере, для меня. Я понятия не имею, чего ждать от… моего хозяина. Но точно луше быть в как можно более нормальном состоянии.
Поэтому я действительно поспешила последовать совету седоволосого. Правда для начала пришлось неуклюже спрыгнуть на землю, чуть не упав. Эти капсулы явно не рассчитаны на кого-то моего роста. Лишь с горем пополам избежав нового позора, я смогла последовать за доктором и выслушать краткий инструктаж о том, что и как работает в этой самой гигиенической комнате.
В какой-то момент я заметила, что мужчина очень старается ко мне лишний раз не притрагиваться. И держит дистанцию. Вежливую, или брезгующую, я так и не поняла. Но понадеялась, что первое. Ри-одо меня же трогал руками. И даже нёс.
И вот, я наконец справилась со своими нуждами и выстояла необходимое время в специальной очищающей кабинке. От очередной порции излучения кожа стала до скрипа чистой, а волосы до треска наэлектризованными. После, надела лаконичную закрытую тунику до середины бедра из мягкой белой ткани и серые эластичные штаны. Вот даже не думала, что способна так радоваться обыкновенной одежде.
И теперь я по стеночке возвращаюсь в мед-отсек.
Холодный пол неприятно холодит босые ступни, но обуви мне не выдали. В голове крутятся мысли о том, что надо еды попросить.
Но стоит мне ступить через порог, как я забываю обо всём.
Вижу, как открывается дверь. Выхватываю взглядом высокий силуэт ри-одо в дверном проёме… И прикипаю глазами к тоненькой, как тростинка, фигурке Сони рядом с ним. На плече моей бледной перепуганной племяшки клешнёй сомкнуты белые пальцы моего хозяина.
Я иду к ней, шатаясь, как пьяная. Не видя ничего, кроме личика с расширяющимися от удивления глазами. Чувствуя, как неистово и почти больно грохочет сердце в груди, стоит комом в горле, шумит прибоем в ушах, перекрывая все остальные звуки.
— Лина! — вскрикивает племяшка, дёргаясь из рук ри-одо. И тот отпускает.
Мы встречаемся на полпути. Она налетает на меня вихрем оглушающей радости, сокрушительного облегчения, сбивающего с ног счастья. Боже, у меня получилось. Она со мной. Со мной.
— Маленькая моя, хорошая, всё хорошо. Всё хорошо, — плача, я целую рыжую макушку. Глажу вздрагивающие от рыданий плечи.
— Лина, я так боялась. Эта синяя тётка сказала мне, что я после обучения стану подарком её сыну. Что я рабыня и должна делать всё, что мне скажут. Что я должна забыть своё прошлое. Что должна перестать плакать. И так смотрела на меня. Как на вещь. Страшно. И я не знала, что с тобой. Никто не говорил мне.
— Тш-ш-ш, она больше тебя не тронет, — бормочу, закрывая глаза. — Всё будет хорошо. Всё будет хорошо.
— Ты не можешь этого знать, Лина! Не обманывай меня больше! — всхлипывает Соня. И её слова обжигают мою душу леденящим холодом. — Не обманывай меня! Пожалуйста!
Она плачет в моих руках так горько. Так безысходно. А я… действительно не знаю, что будет дальше.
Она права. Я её уже один раз обманула. Не защитила. И сейчас не могу. Я никто в этом безумном мире. Рабыня.
Рабыня беловолосого. Это он забрал Соню у синей покупательницы. Это он привёл её ко мне. И это он может сделать что угодно не только со мной. Но и с ней теперь.
Распахнув глаза, поднимаю взгляд.
Мужчина стоит, заложив руки за спину. Наблюдает за нами с холодным исследовательским интересом. И от этого выражения чёрных глаз мороз бежит по коже.
Замечает мой взгляд. И криво усмехается. Выжидающе так.
Он ждёт… чего? Не знаю. Я не умею быть чьей-либо рабыней.
Но я должна, как минимум, поблагодарить его. И как-то узнать… что дальше?
Отстранив Соню, я обхожу её, идя теперь к нему. И оказывается, что это совершенно несложно. Трудно выразить словами ту благодарность, которую я сейчас испытываю. Передать это просто невозможно. Как и тот страх, который меня гложет.