Поддаться
Шрифт:
Зная точно, за что он извиняется, я умничаю:
— Прости за что? Я понятия не имею, о чем Вы говорите, офицер, — подмигиваю ему и открываю свою дверцу, игнорируя тот факт, что он собирался мне что-то сказать. Я напомню ему позже, чтобы закончил.
Мы оставляем вещи в машине, но я хватаю холщовую сумку с ноутбуком. Мне нужно зарегистрироваться на свои выпускные курсы, и нельзя найти лучшей возможности, чем сделать это, сидя в приемной больницы. Рождение ребенка очень непредсказуемо. То, что раскрытие семь сантиметров, еще
Круз очень тихий, что странно. Обычно этот человек никогда не замолкает, поэтому, когда мы добираемся до этажа, и двери лифта открываются, он выходит, но я дергаю его за руку.
— Помни, о чем я говорила. Не бойся. Все идет прекрасно.
Он берет меня за руку, и мы идем по коридору к посту медсестры.
Он взял меня за руку?
Круз останавливается у стола, чтобы спросить медсестру, где находится Белла.
— Прошу прощения. Я ищу Беллу Круз. Она была доставлена с преждевременными родами.
Медсестра смотрит на доску позади нее, и мы видим имя Беллы.
— Да. Она в комнате 222, — дежурная указывает, куда нам следует пройти.
Круз благодарит ее и подталкивает меня к комнате Беллы. Когда мы открываем дверь, я вижу человека, стоящего у изголовья кровати, почти копию Круза, но гораздо больше. В постели красивая маленькая черноволосая темнокожая женщина с самым большим животом, который я когда-либо видела.
Круз отпускает мою руку и быстро подходит к брату, обнимая его. Они похлопывают друг друга по спине и, соприкоснувшись лбами, замирают.
Круз приближается к лежащей в постели женщине, которая, очевидно, и есть Белла. Он целует ее в макушку и гладит по волосам:
— Как твои дела, мамочка?
— Ну, они сделали мне эпидуралку, так что теперь я в порядке. Не могу поверить, что ты пришел, Раф.
— Я не пропустил бы это. Но почему роды начались так рано? Срок стоял позже.
— Мы в порядке. Доктор сделал ультразвук, легкие ребенка в норме. Сильные и здоровые. Он может быть немного меньше, чем ожидалось, но время пришло, ничего с этим поделать нельзя.
Круз улыбается Белле, а я прислоняюсь к дверному косяку.
— А это должно быть, Харлоу, — женщина кивком просит меня подойти, и я чувствую себя немного неловко, но ее улыбка говорит, что не стоит стесняться.
— Я — Белла. Так приятно познакомиться с тобой, Харлоу. Я много слышала о тебе.
— Белла! — голос Круза звучит предупреждающе.
— О, не обращай на него внимания, — она отмахивается от него рукой и подмигивает.
— Мне тоже приятно познакомиться. Поздравляю. Как ты себя чувствуешь?
— Отлично, если можно так сказать. О, а это мой муж Антонио. Самый симпатичный из мужчин Круз.
Круз садиться рядом с кроватью Беллы:
— Ха-ха. Очень смешно.
Мне нравится их подшучивания.
— Приятно познакомиться с тобой, Харлоу. И я также скажу, что мы много слышали о тебе, поэтому забудь, что говорит
Я пожимаю руку Антонио, а затем делаю шаг назад от кровати Беллы, чувствуя себя немного не к месту, даже если они никак этого не показывают. Входит медсестра, проверяет датчики, подсоединенные к Белле, а затем просит всех нас покинуть палату, чтобы проверить, насколько расширен проход.
Мы выходим в приемную. Круз нервничает, время от времени вертит головой, посматривая через плечо. Я предполагаю, что это из-за того, что он волнуется о Белле. Сижу напротив него, проверяя электронную почту и отвечая Уиллоу сообщением о последних событиях. Безусловно, эта женщина имеет право ругать меня в письмах за то, что я отправилась с Крузом сюда ради кого-то, кого даже не знаю, особенно учитывая причину приезда. Я пыталась выкинуть это из головы, но переписка с Уиллоу снова напоминает мне обо всем.
Я ненавижу больницы. Ненавижу их запах. Ненавижу пожелтевшие обои. Ненавижу старые, шаткие стулья в приемной. Могу сосчитать потертые нити того стула, на котором сижу. Ненавижу приглушенные обезличенные голоса, вызывающие врачей по внутренней связи. Ненавижу наблюдать, как медсестры и доктора шляются туда-сюда в своих зеленых пижамах. Какой в этом смысл?
Ненавижу этот этаж. Мысль о том, что миллионы ботинок прошлись по тому самому месту, на котором сосредоточен мой взгляд, теперь заставляет меня дрожать. Блеск линолеума дела никак не меняет. Я знаю, что там. Высохшая кровь с подошв, грязь, микробы, кусочки жизни. В комнате Беллы еще хуже. Я уверена в этом.
Мне нужно на воздух. Мне нужно сосредоточиться на чем-то, кроме покрытого различными инфекциями пола у меня под ногами.
Я поднимаю на глаза, Круз смотрит в моем направлении, наши взгляды на секунду встречаются, и на его лице появляется легкая улыбка. Необычная для него. Тревожная. Я пялюсь на него озадаченно, но начинаю успокаиваться, потому что теперь он выглядит так, как я себя чувствую. Его взгляд говорит, что я нужна ему. Не знаю, почему чувствую это. Меня он смущает, но отбросив все предосторожности, я встаю, чтобы сесть рядом с ним.
Как только подхожу к стулу, слышится сигнал лифта. Прежде, чем успеваю приземлиться рядом с Крузом, он вскакивает со своего места, его лицо напряжено и несколько беспокойно. Он постукивает ногой, этот звук говорит о том, что он с нетерпением ждет, когда двери лифта наконец-то откроются. Я замечаю, что делаю то же, что и Круз: смотрю на лифт, как ребенок, ожидающий, когда чертик выскочит из табакерки. Не представляю, почему мы наблюдаем за этим, но глядя на Круза, понимаю, что это может быть важно. Двери, наконец, распахиваются, пара оттуда бросается в объятия Антонио. Женщина обнимается с ним, ее сумочка плюхается на пол. Она плачет, но это не похоже на проявление печали, возможно, просто волнуется, и вот тогда меня осеняет, что это мама Беллы.