Поддельный шотландец. Дилогия
Шрифт:
– - О, я думаю, её всякий испугался бы!
– - воскликнула она. -- Мой отец сам боится её до колик.
Упоминание об её отце заставило меня на миг умолкнуть. Идя рядом с нею, я смотрел на неё и вспоминал этого человека и свои обещания ему.
– - Кстати, -- сказал я, -- сегодня утром я встретил вашего отца.
– - Неужели?
– - воскликнула она радостным голосом.
– - Вы видели Джеймса Мора? И может даже говорили с ним?
– - Да, я долго говорил с ним, -- сказал я, -- оказывается один из моих родственником сражался с ним бок-о-бок в последнем восстании. Также мы договорились о том, что я помогу ему.
Мы остановились под деревом и она взглянула на меня с глубокой благодарностью.
– - Благодарю вас, -- сказала она.
– - Меня пока не за что благодарить, -- отвечал я, -- мне хотелось бы передать ему немного денег, чтобы облегчить его пребывание в тюрьме. Но я совершенно не представляю как это лучше сделать.
– - В таком случае вам надо было поговорить со мной!
– - воскликнула она.
– - Я дам вам провожатого, который знает к кому надо обратиться.
– - О, это было бы совсем не лишним, -- сказал я, тяжело вздыхая в предчувствии предстоящих забот, -- мне ещё совсем не знаком этот огромный город, а людей в нём я знаю ещё меньше. Вы то как давно живёте в Эдинбурге?
– - Вот уже второй год, -- сказала она печально, -- с тех пор как отца перевели в тюрьму Толбот.
– - Мисс Драммонд, -- сказал я, хмурясь, -- обстоятельства сложились так, что у меня нет возможности гарантировать собственную безопасность даже на ближайшие дни. Меня вполне могут арестовать или убить уже завтра.
– - Боже мой, но почему? -- спросила девушка взволнованно, -- вы никак не выглядите человеком, который может попасть в подобный опасный переплёт.
– - Боюсь, что ваше впечатление обманчиво, -- ответил я.
– - Я только кажусь таким безобидным из-за своей молодости, но мне уже пришлось побывать во многих серьёзных переделках. И сейчас я в самом эпицентре одной из таких, которая может при неудачном повороте событий легко отправить меня в могилу. Я дал слово, что не буду разглашать её подробности, но в целом я мог бы вам намекнуть о чём идёт речь. Если только вы поклянётесь не выдавать меня.
– - Вы думаете, может быть, что у меня нет чести, что я выдам друга?
– - спросила она.
– - Смотрите, я поднимаю правую руку и клянусь вам, что буду молчать!
– - О, я знаю, что вы сдержите клятву, -- сказал я, -- речь идёт об Эпинском убийстве. Информация которую я могу принародно озвучить может помешать вигам свершить неправедную месть над невинным человеком. Не знаю, поверите ли вы, но они пойдут на что угодно, лишь бы заткнуть мой рот и не допустить меня до суда.
– - Мне больно слышать такое от вас, -- сказала Катриона с не наигранным сочувствием, -- но, право, вы слишком совестливы. Вы говорите, что я не поверю вам. Да я бы вам во всём доверилась! Что же касается этих людей, то я и думать о них не хочу! Ведь они хотят поймать вас в ловушку и уничтожить! Я буду восторгаться вами, как героем, вами, мальчиком почти одних лет со мною!
– - Катриона, -- спросил я, глядя на нее исподлобья, -- правда ли это? Вы бы во всём доверились мне?
– - Неужели вы не верите моим словам? -- воскликнула она. -- Я чрезвычайно высокого мнения о вас, мистер Дэвид Бэлфур. Пускай даже вас убьют или повесят, когда вы будете пытаться защитить невиновного. Я вас никогда не забуду, я состарюсь и всё ещё буду помнить вас. Мне кажется, что в такой смерти есть что-то великое. Я буду завидовать тому, что вас повесили за правое дело!
Я в очередной раз тяжело вздохнул. Голова у девушки явно была слишком плотно забита романтической чушью. Но что обиднее всего -- моё понимание этого факта почему-то не делало её хоть немного менее привлекательной в моих глазах.
– - В связи с этим, -- сказал я, -- нам придётся поступить совсем по-другому. Если кто-то узнает об этом, возможен необратимый урон вашей репутации. Но я другого выхода не вижу. Завтра на рассвете я приеду на этот же холм и привезу деньги. Затем...
Я присел на большой камень на краю дороги; она опустилась рядом со мной. Я рассказал ей все свои соображения по поводу того как мы будем действовать дальше.
– - Ну, -- заметила Катриона, когда я закончил, -- вы действительно самый необычный человек из всех, кого я когда либо видела.
– - И вдруг она громко воскликнула: -- Вот наказанье! Взгляните где уже солнце!
Это выражение: "Вот наказанье!" -- я впоследствии часто слышал от нее: оно входило в состав её собственного оригинального языка.
Действительно, мы заболтались и солнце уже склонялось к горам.
Катриона обещала встать завтра пораньше, чтобы встретить меня. Затем пожала на прощанье руку руку и убежала домой, оставив меня в самом радостном волнении.
Я не торопился возвращаться на свою квартиру, так как боялся вероятной попытки ареста, поэтому поужинал на постоялом дворе и до наступления темноты пронаблюдал за ней издали. Только убедившись в отсутствии слежки тихо пробрался внутрь, переоделся и взял из своего тайника с золотом сотню гиней. Кроме того немного мелочи для расходов, а из тайника с оружием пару самых маленьких карманных пистолетов. Затем отправился на конюшню той таверны, где оставлял своего коня. На рассветную встречу выехал едва часы на ратуше пробили полночь, настолько боялся заплутать в темноте и не явиться вовремя. В результате большую часть ночи бесцельно пробродил по тропинкам между ячменными полями, ведя коня в поводу, так явственно чувствуя присутствие рядом Катрионы, будто я всё это время нёс её на руках.
– -
– - VIII.
На следующий день, 29 августа, небо только начало сереть, когда со стороны деревни Дин я разглядел в полутьме приближающийся стройный силуэт. Катриона шла быстро, почти бежала и я был рад, ведь она так спешила на встречу со мной. Вблизи я заметил лёгкие тени у её глаз, похоже, ночью сон бежал от неё или она даже плакала. На секунду я просто замер при мысли, что впервые в жизни не тороплю события, пытаясь поскорее перевести отношения с понравившейся барышней в горизонтальную плоскость. Это что, и есть та самая пресловутая любовь?