Подготовка смены
Шрифт:
— Мама, а как эта штука висит и не падает? — допытывается пацан дошкольного возраста у мамаши-горожанки явно из обычных колонистов.
— На всё воля богов. Умные и образованные люди знают такие молитвы, что для них боги сделают и невозможное, — та сама в не меньшем ступоре, но надо же и авторитет родительский как-то поддерживать.
— Да нет, мама, там воздух просто легче обычного надули вон из той железяки, — это уже пацан постарше, младшая школота, — И папа говорил, что в эти железяки его не в храмах надувают, а в мастерских. Ведь правда же, почтенный? — рядом стояли несколько центурионов из преподско-инструкторского состава кадетского корпуса, по возрасту явно уже из наших, и пацан обратился к одному из них.
— Ну, раз твой отец говорит, что надувают, значит — надувают, — ответил тот ему с самым серьёзным видом, — Но это дело непростое и получается только у очень опытных мастеровых.
— Нет, парень, это почтенный Битор шутит, а на самом деле туда не дуть надо, а пердеть, — схохмил ближайший к пацану юнкер, — Надо только перед этим наесться гороху очень хорошего, тогда и воздух будет полегче, и вонизма от него будет поменьше.
— Укруфов, ты давно на губе не сидел? — дурашливо пригрозил центурион.
— А за что, почтенный? — ухмыльнулся тот, — Я разве неправду сказал? Ну да, это абсолютно не водород, ну так и метан ведь у нас разве не был ещё с утра легче воздуха? — его однокурсники грохнули от хохота.
— Вот, как раз за правду и отсидишь. Ты подписку о неразглашении давал? Кто тебе позволил разглашать совершенно секретную информацию гражданским? — хохотали и центурионы, и юнкера, и девки-юнкерши.
— Несправедливо, почтенный, — вступился за однокурсника другой юнкер, — Он же самую главную военную тайну так гражданским и не разгласил. Хрен кто из них куда взлетит на этой пердильной углекислоте с небольшой примесью метана, если этой самой главной тайны не знать, — всё это, естественно, говорилось по-русски.
— И в чём же, по-твоему, состоит самая главная тайна? — заинтересовался Битор.
— Так элементарно же, почтенный — не мы, а девки в баллон пердеть должны.
— Это ещё почему? — вопросила одна из юнкерш, дурашливо уперев руки в боки.
— Так ты же сама прикинь. Мы тяжёлые, а значит, у нас и пердильные газы тоже тяжёлые. Ну сколько там с нас выйдет того метана? — его однокурсники рассмеялись, — А вы лёгкие, у вас и газы должны быть лёгкими — наверняка углекислоты у вас поменьше, а метана побольше, чем у нас, — рассмеялись и центурионы.
— Ну а я, значится, по твоей логике, смесью метана с чистым водородом пердеть должна? — прикололась самая миниатюрная из юнкерш, — Только ты учти, даже если ты и прав, в меня ведь гороху столько не влезет, чтобы напердеть на баллон! — девки от хохота едва лежмя не легли.
— Так тебе-то ведь как раз не нужен баллон, — хмыкнул Битор, — Если у тебя там такие газы, так ты струю зажигалкой подожжёшь и на реактивной тяге улетишь! — и снова всеобщий взрыв хохота.
— Смотри, почтенный, довыступаешься у нас! — самая крупная из девок шутливо сжала кулак, — Вне строя нам на твой чин — тьфу, а сам ты хоть и сильнее любой из нас, мы тебя толпой всё равно замесим! — остальные девки так же дурашливо погрозили кулаками.
— Ага, я испуган. А ну-ка построились!
— В одну шеренгу или в две?
— Да без разницы, лишь бы в строю были, — хохотнул центурион, — А то ведь вне строя с вас в самом деле станется, а убегать от вас мне что-то лень, — и снова центурионы и юнкера смеялись до упаду, — А ты, парень, учись в школе старательно, не прогуливай и не ленись, и тогда ты будешь знать, как всё это делается на самом деле, — напутствовал он пацана уже по-турдетански.
Ближе к вечеру у нас КУКС для преподов и сменившихся со службы на дальних точках — ага, те самые Курсы Усовершенствования Командного Состава. Я ведь упоминал, что сырая у нас вышла основная учебная программа для юнкеров? И опыта ещё должного у нас тогда не наработалось, и время поджимало, потому как требовалось позарез заткнуть катастрофический кадровый затык хоть какими-то более-менее образованными спецами. И конечно, много чего мы в тогдашней спешке нашему молодняку недодали. Теперь вот, зная уже из их реального опыта службы, в чём основные пробелы, восполняем их и общее развитие им подтягиваем. Сегодня, раз уж выпало занятие на день испытаний баллонета — как раз по дирижпомпелям их и просвещаем. Народу не так много, поменьше нынешнего юнкерского потока, но вместе с теми, кто прибыл с мест службы недавно, некоторые и на днях, два первых потока почти в полном составе, да преподов не менее половины.
— Итак, господа центурионы и госпожи опционши, начнём наше занятие, — моё вступление
— Да ладно, досточтимый! — выкрикнули из зала, — Давай уж по-старому! И нам привычнее, и тебе!
— И вообще, это у нас третий курс! — схохмила одна из слушательниц, и весь зал снова расхохотался.
— Хорошо, ребята и девчата, пусть это будет третий курс, — я рассмеялся вместе с ними, — Итак, как вы уже знаете, летательные аппараты являются воздушным аналогом морских судов и предназначены для путешествий по воздуху. По принципу своего полёта они делятся на аппараты тяжелее воздуха или самолёты и аппараты легче воздуха, они же — дирижабли. И тем, и другим для горизонтального полёта нужны моторы, работающие на горючем, но если самолёт и подъёмную силу может создать только в движении с не такой уж и маленькой скоростью, ниже которой ему в воздухе не удержаться, то для дирижабля его подъёмная сила обеспечивается заполняющим его оболочку лёгким газом. Дирижабль за счёт этого может вообще заглушить все свои моторы и дрейфовать по ветру, но от этого он, в отличие от самолёта, на землю не упадёт, если не повреждены его газовые мешки. В нашем с вами случае несущим газом является водород. Он горюч и пожароопасен, а при некоторых условиях, как вы знаете, и взрывоопасен, что, естественно, радовать нас с вами не может, но зато он легче всех других газов, и его в природе много. Не в чистом виде, а в химических соединениях, но одно их них занимает две трети поверхности нашего шарика. А при электролизе водных солевых растворов, например, чистый водород выделяется на одном из электродов. И в наших с вами реальных условиях для наших дирижаблей у нас с вами нет реальной альтернативы водороду.
— А чем это обусловлено, досточтимый? — спросил один из слушателей, — Ведь есть же еще и гелий, и метан. Разве они не легче воздуха?
— Да, оба этих газа тоже легче воздуха. Метан — примерно вдвое. Его можно и на нефтяных месторождениях получать как попутный газ, и на болотах, и в биореакторах. Он есть и в подземных месторождениях, и когда-нибудь мы дорастём до его добычи из них. И опасность его не так велика, как водорода, и летучесть не превышает летучести воздуха, и утечки газа сквозь герметичную оболочку практически исключены, но вот подъёмная сила слишком мала. А у нас и возможности не настолько совершенны, чтобы суметь построить метановый дирижабль, который поднимет в воздух и понесёт хотя бы сам себя. Это такие размеры, которых нам не осилить. Поэтому метан для нас реально неприменим. Вот гелий был бы идеальным вариантом, будь его в природе много, и добывайся он так же легко, как добывается водород. Ведь это же инертный газ, с которым не страшны никакие пожары, и это гарантирует безопасность. Но во-первых, гелий редок и труднодобываем даже в более развитом мире, чем наш с вами. В том нашем между двумя Мировыми войнами его могли получать в товарных количествах только Североамериканские Соединённые Штаты. Они имели единственное месторождение, годное для разработки по тогдашним технологиям. И хотя после тех войн технологии улучшились, и стали доступны другие месторождения, а дирижабли давно уже никто не рассматривал как боевую авиацию, которой нужно много, дороговизна и нехватка гелия всегда оставалась одной из главных проблем дирижаблей. В последние годы перед нашим попаданием в этот мир вопросы о возрождении дирижаблей поднимались, но речь шла уже не о гелии, который кончался, а о флегматизации водорода другими газами для снижения опасности его использования. Другого пути нет и для нас.
— А насколько велика опасность водородного дирижабля? — спросила опционша из бывшего второго потока.
— Смотря в каких условиях использовать, ребята и девчата. Дирижаблестроение достигло своего пика, как вам уже нетрудно догадаться, у кайзеровских фрицев в Первую Мировую войну, когда они использовались в качестве тяжёлых бомбардировщиков. Было построено около сотни жёстких дирижаблей Цеппелина, из которых сорок были потеряны непосредственно от повреждений в бою, тринадцать сгорели в эллингах, в том числе и от бомбёжек, семь штук уничтожены собственными экипажами при вынужденной посадке на территории противника. Четырнадцать погибли от шторма, четыре — от удара молнии. Это явно вылеты в нелётную погоду, которые в мирное время вряд ли состоялись бы, но война есть война — есть боевая задача, оправдывающая риск. Так что их тоже по справедливости следовало бы отнести пусть и не к боевым, но всё равно к военным потерям. А от случаев, не связанных с военной спецификой, погибло восемь. Самолёты тогда бились десятками.