Подкаменная Тунгуска
Шрифт:
— Дорого берёт?
— В тайге и сибирской денгЕ рады. Там живого юаня и в глаза не видывали. Берёт на патроны, чай да сахарок. И то сахар он не себе покупает, а чтобы пчёл на зиму подкармливать. Сахар у староверов за скоромную пищу почитается, потому как от немцев пришёл.
— В полтыщи юаней один паспорт нам встанет?
— Хватит и сотки на все три паспортины. В тайге у юаня курс самый высокий, не то что в Пекине, где десять евроцентов за юань дают. Древнему деду и полста юаней за глаза хватит за «выписки» из церковных и домовых книг, остальное для ментов и поселковой госадминистрации.
— А комендатуре миротворческих войск на лапу дать, забыл? Коррупция — понятие всеобъемлющее и вечное.
— Оккупанты мелочёвкой не занимается. У любого заморского капрала в тайге свой бизнес на сотни тысяч юаней годовых. Гребут из Сибири по полной себе на безбедную жизнь на пенсии, а копеечными взятками даже мараться не захотят.
— Так когда мне к деду Агафангелу за выписками собираться?
— А ты и не пойдёшь туда, мужик.
— Как это? У тебя, Шманец, опять в мозгах что-то перещёлкнулось.
— Пошлёшь к нему Фёклу, а сам при мне останешься.
— Да ты чо, Шманец! Дуру к таким делам опасно подпускать.
— Я сказал, пошлёшь!
— Крутишь со мной, что ли?
— Хочу потешить своё педагогическое самолюбие. Посмотрим, как моя ученица с трудным заданием справится.
— И в ментовку её пошлёшь подавать заявления на паспорт и прописку?
— Не Фёклу, а её родню из райадминистрации.
— Чего ради не меня? Я в этом районе не замарался.
— Ты из разряда неблагонадёжного контингента. Хоть и сибирский чалдон, да русский, а поэтому для европейских миротворцев — личность подозрительная и опасная. Пойдёт тунгуска, благонадёжная в национальном и расовом для оккупационных властей отношении. Ты ж говорил, что у них там целая мафия из таёжных родичей в посёлке.
— Тупорылых и малограмотных.
— Прекрасно. Именно такими хотят видеть европейские миротворцы туземцев. Русский проситель их сразу насторожит, потому что в душе у каждого европейца живёт экзистенциальный страх…
— Какой?
— Животный страх перед русским Аттилой, букой-бабаем, большевиком, коммунякой, воякой, какими детей пугают.
– И всё-таки я несогласный… Одно дело, Шманец, тунгусам контрабандный товар через чёрный ход тырить, другое дело — васьваськаться с иностранными властями при погонах и кобуре.
— Риск есть, но и ставки высоки. Мне нужен опыт. Так сказать натурные испытания спроектированного мною субъекта под кодовым обозначением «тунгуска Феклуша».
— Продуешься и прогоришь Лёва. Придётся нам без штанов давать дёру в Китай через горы по горло в снегу.
— Тут уж как карта ляжет, мужик. На то и игра с судьбой в орлянку.
— Судьба играет не в орлянку, а в подлянку, сам знаешь.
Через неделю тунгуска молча положила на стол три паспорта, три свидетельства о крещении и свидетельство о венчании. Ерофеич рвал рыжую бороду от ярости, прочитав свой венчальный лист с Фёклой, а лысый Шмонс просто сиял от восторга. Расхаживал по избе и читал паспорта:
— «Вонифатий Епилдофорович Етагыров» — это я, если судить по фотке… «Павсикакий Епилдофорович Етагыров» — это ты, брат мой старшой Павсикакашка… «Феглафелласара Евфрангмоамздрогловна Етагырова», в девичестве Мардуккавеева»… Мелкий шрифт, не разберу сноску. Ага вот: «Для светской благозвучности переименована гражданскими властями паспортного стола в Феоклисту Амнеподистовну»… Это твоя законно обвенчанная супруга. Вся староверская семейка в сборе. Да ещё какого-то ветхозаветного извода, судя по библейским именам, что-то вроде сектантов-субботников, точнее, жидомудрствующих.
— Это те, что в субботу не работают, живут по жидовскому закону, а не по православной благодати?
— Точно, мужик. Одна только неувязочка — я паспорту своему соответствую, потому как обрезан по всем иудейским канонам ещё в младенчестве. А вот у тебя промеж ног заковыка осталась. Придётся мне тебе обрезание делать, чтобы мой старший брат Павсикакий сошёл за настоящего сектанта из православных староверов жидовствующего толка.
— Да пошёл ты, Шманец! Разве без чик-чик мне никак?
– Ладно, прикинешься воинствующим безбожником-атеистом, сайентологом или тайным симпатизантом московских маосталинистов.
— Хрен редьки не слаще. По мне уж лучше обрезание, чем клеймо коммуняки в автобиографию. Я стопудовый буржуй по заветным помышлениям моим, чтоб ты знал! Люб мне капитализм, аж скулы сводит при мысли делиться с нищими.
— Да знаю, знаю! Из тебя бы в древние времена первоклассный кулак-мироед получился бы. Десять деревень в округе по миру пустил бы да ещё двадцать семейств себе в личную кабалу записал.
— Только вот бодливой корове бог рог не дал, — вздохнул Ерофеич. — Или не в то время уродился.
— Будут тебе и рога, когда я из твоей благоверной супруги Фёклы Амнеподистовны великосветскую даму слеплю.
— Хэх-ты! Скорей из говна пулю слепишь, чем из моей подкаменной тунгуски путную бабу.
— Разбирался бы, мужик… Любая дворняжка сообразительней породистого пса с блистательной родословной. Дикарю легче освоить цивилизацию, чем цивилизатику выжить среди дикой природы. У дикаря живы ещё инстинкты, обострены слух, зрение и зверская чуйка-подсознание. Мгновенная реакция на опасность и обострённое предчувствие беды. Безразмерная память дикаря впитывает полезные знания и навыки, как губка воду, а твоя — таблицу умножения едва осилит.