Подкидыш
Шрифт:
Лука только головой качал, глядя на нее; казалось, ему жаль, что она так легко угодила в расставленную им ловушку.
–Ты же сама мне говорила, что ни аббатиса, ни ее рабыня никогда не выходили за пределы монастыря, – медленно сказал он и кивнул брату Пьетро: – Ты ведь записывал все, о чем нам рассказывала сестра Урсула в тот день, когда мы впервые вели допросы монахинь? Она тогда вела себя просто очаровательно и горела желанием помочь нашему расследованию.
Клирик порылся в своих записях и сообщил:
–Сестра Урсула сказала: «Она никогда не оставляет аббатису одну, а госпожа аббатиса никогда из монастыря не выходит. Эта рабыня
Лука повернулся к монахине, успев заметить, что взгляд ее серых глаз – правда, лишь на одно мгновение – метнулся в сторону дона Лукретили, словно умоляя его о помощи; потом она снова перевела взгляд на Луку, а он ровным тоном сказал ей:
–Ты же сама говорила мне, что эта рабыня следует за госпожой аббатисой как тень. Обе они никогда не покидали монастырь, значит, и золото это тоже никогда монастырь не покидало. Ты спрятала его где-то здесь.
Бледное лицо сестры Урсулы стало белым как мел, но она все же не сдавалась, словно черпая мужество из какого-то неведомого источника.
–Ну так ищи его! – крикнула она. – Можешь хоть всю мою кладовую вдребезги разнести, но все равно ничего не найдешь! Можешь обыскать мою комнату, весь мой дом – нет там никакого золота! И ты ничего доказать не сможешь! И ни в чем не сможешь меня обвинить!
–Довольно, – внезапно вмешался в их словесную перепалку дон Лукретили. – Моя проклятая сестрица была грешницей, еретичкой, ведьмой, а теперь, значит, еще и воровкой оказалась. – Он быстро подписал все документы и вернул их брату Пьетро. – Пусть всех незамедлительно известят о решении нашего суда. Объявите за ведьмами погоню, пусть все их ищут. Если нам удастся поймать и бывшую аббатису, и ее подружку-еретичку, я обеих сожгу безо всяких отлагательств, даже рта им раскрыть не дам. – Он повернулся к Луке. – Позволь мне пожать твою руку, – сказал он, – и поблагодарить за столь удачно проведенное и завершенное расследование. Слава богу, теперь все кончено! Все позади. Так давай завершим все это дело, как подобает мужчинам. И поставим точку.
–Нет, точку ставить еще рано, – сказал Лука, высвобождая пальцы из крепкой руки дона Лукретили. Затем он отворил входную дверь и первым вышел на крыльцо, предложив всем остальным последовать за ним. Во дворе в эти минуты как раз грузили на дроги, затянутые черной материей, гроб умершей монахини.
–Что это? – раздраженно спросил у Луки дон Лукретили. – Ты не имеешь права сейчас открывать этот гроб! И потом, мы же договорились. Его отвезут в мою часовню, и монахини всю ночь будут бодрствовать возле него. Но сейчас ты даже касаться его не смеешь. Прояви, наконец, должное уважение. Неужели эта бедняжка мало страдала?
Сестры-мирянки с трудом подняли гроб на дроги; они прямо-таки все взмокли от усилий. Странно, подумал Лука, их ведь по крайней мере человек восемь, а то и десять в гроб вцепилось? Да и повозка довольно низкая… И ему стало ясно, что гроб действительно весит гораздо больше, чем ему полагалось бы.
Дон Лукретили тем временем крепко взял его за плечо и шепнул на ухо:
–Приходи сегодня вечером в замок. Там мы сможем его открыть, если ты так уж на этом настаиваешь. Я помогу тебе, как и обещал.
Лука не ответил; он смотрел, как Фрейзе помогает сестрам установить гроб на повозке. Сперва он просто подпирал гроб плечом, слегка его подталкивая, а потом сам взобрался в повозку и, поместившись сбоку, старался поставить гроб поровнее. В руках у него был небольшой ломик.
–Не смей этот гроб трогать! – В один миг сестра Урсула тоже взобралась на дроги и обеими руками схватила Фрейзе за запястье. – Он освящен! Наш священник сам окропил его святой водой и благословил. Не смей касаться гроба нашей покойной сестры! Над ним курили ладан, его окропили святой водой, так пусть же она, бедняжка, покоится в мире!
Среди сестер-мирянок пролетел какой-то странный шепоток. Одна из них, глянув в решительное лицо Фрейзе, пытавшегося мягко отстранить цеплявшуюся за него сестру Урсулу, со всех ног бросилась в сторону часовни, где монахини молились за упокой их усопшей сестры.
–Слезай! – кричала сестра Урсула, ухватив Фрейзе за плечо. – Я тебе приказываю! Я не позволю тебе осквернить ее тело после смерти! Не позволю увидеть святой лик нашей бедняжки!
–Скажи своему слуге, чтобы он немедленно слез с повозки, – тихо, но настойчиво потребовал дон Лукретили, чуть наклоняясь к Луке. – Какие бы подозрения тебя ни терзали, будет только хуже, если сейчас здесь разразится скандал. Делу это не поможет, а несчастные монахини и без того достаточно настрадались. Впрочем, все мы сегодня пережили немало. Повторяю: мы с тобой все можем выяснить позже, в моей часовне. А сейчас позволь монахиням попрощаться с сестрой, и пусть этот гроб наконец увезут.
Тем времени из дверей часовни во двор высыпала целая толпа монахинь; лица их были бледны от гнева. Увидев, что Фрейзе с ломом в руках стоит на похоронных дрогах, сестры бегом бросились к нему.
–Фрейзе! – крикнул Лука, желая предупредить друга, и в эту минуту монахини окружили повозку, заглушив крик Луки своими пронзительными воплями, которые звучали нараспев, точно хор безумных фурий, стремящихся растерзать своего врага. – Фрейзе, оставь!
Но он опоздал. Фрейзе уже успел поддеть своим ломиком крышку гроба и приподнял ее в тот самый момент, когда монахини, подбежавшие первыми, принялись стаскивать его с повозки. Крышка с жутким скрежетом приподнялась, взвизгнули накрепко забитые гвозди, и Фрейзе, без особого энтузиазма отодвинув в сторону одну из разъяренных, но весьма хрупких женщин, с победоносным видом кивнул Луке и сказал:
–Все в точности как ты и думал.
Первые из подбежавших монахинь тут же шарахнулись прочь от раскрытого гроба, шепотом рассказывая остальным о том, что успели увидеть. Другие, подойдя ближе, заставляли себя остановиться, чтобы не налететь на своих сестер, и кто-то в задних рядах, не выдержав страшного напряжения, повисшего над двором, и ничего не понимая, стал громко и растерянно спрашивать сквозь рыдания:
–Боже мой, что там еще может быть? Что же нам теперь делать, подскажи, Пресвятая Богородица?
Лука, решительно раздвинув монахинь, влез на повозку и встал рядом с Фрейзе. Потом заглянул в открытый гроб и чуть не ослеп от увиденного. Мертвая монахиня была вся обложена мешочками с золотом! Один из них, видно, прохудился, и тело покойницы так обильно покрыла золотая пыль, что она стала похожа на мумию египетского фараона. Позлащенным казалось не только тело покойной, но и внутренность ее гроба; пыль вызолотила лицо монахини, и даже медяки, прикрывавшие ее страшные распахнутые глаза, сияли теперь, как золотые. Золотые брызги сверкали в ее апостольнике, превращая монашеское одеяние в королевский наряд. Это был не труп, а какая-то жутковатая позолоченная икона, способная составить славу любому византийскому храму.