Подкидыш
Шрифт:
–У тебя тут чего-нибудь сладенького не найдется? Ну, хотя бы вполовину столь же сладкого, как твоя улыбка?
–Убирайся, – беззлобно ответила повариха. – Ну, чего тебе еще надо?
–Подойдет даже ломоть свежего хлеба с ложкой варенья, – быстро сказал Фрейзе. – Или, может, несколько засахаренных слив?
–Сливы приготовлены на обед синьорам, – твердо заявила повариха. – А вот кусок хлеба я тебе, пожалуй, отрезать могу.
–Или два, – заискивающе посмотрел на нее Фрейзе.
Она сокрушенно покачала головой,
–На вот! Да больше не приходи и ничего не проси. Я занята, обед готовлю и не могу без конца кормить всяких попрошаек, которые свой нос в кухонную дверь суют. У нас в гостинице никогда еще не останавливалось столько знатных господ сразу, к тому же один самим святым отцом назначен! Мне и без тебя забот хватает, нечего тут на пороге околачиваться!
–Ах ты, моя принцесса! – восхитился напоследок Фрейзе. – Правда, может, одета почти в лохмотья, но это ничего. Я бы ничуть не удивился, если б в один прекрасный день сюда явился принц, да и увез тебя к себе в замок, чтобы ты там настоящей принцессой стала.
Она засмеялась от удовольствия и вытолкала Фрейзе из кухни, захлопнув за ним дверь. А он снова влез на платформу для зрителей и посмотрел оттуда вниз, в медвежью яму, где вытянувшись и совершенно неподвижно лежал маленький оборотень.
–Смотри-ка, – Фрейзе помахал в воздухе своим гостинцем. – Смотри, что у меня! Любишь хлеб с вареньем, а? Я очень!
Звереныш поднял голову и осторожно посмотрел на Фрейзе, потом показал зубы, приподняв верхнюю губу, и тихо зарычал. Фрейзе с наслаждением откусил кусок хлеба, потом отломил еще маленький кусочек и бросил его оборотню.
Тот отскочил, но, учуяв дразнящий запах, подошел ближе и наклонился.
–Давай-давай, – ободрил его Фрейзе. – Ешь скорей. Хотя бы попробуй. Может, тебе очень даже понравится.
Оборотень осторожно обнюхал хлеб и потянулся к нему всем телом, сперва поочередно вытянув свои крупные передние лапы. Потом он снова обнюхал угощение, лизнул и мгновенно проглотил весь кусок целиком, точно был невероятно голоден. После этого он уселся в позу сфинкса и уставился на Фрейзе.
–Отлично! – снова подбодрил его Фрейзе. – Еще хочешь?
Звереныш, не мигая, смотрел, как Фрейзе откусил еще кусок, с наслаждением прожевал и проглотил, а затем снова бросил оборотню кусочек. Тот уже не отскочил, а проследив глазами за летящим куском, сразу оказался в том месте, где хлеб коснулся земли – на этот раз в самом центре арены. С каждым новым куском он подходил все ближе и ближе к Фрейзе, который стоял неподвижно, наклонившись над оградой.
Без колебаний проглотив очередной кусок, оборотень снова сел на задние лапы и посмотрел на Фрейзе, явно ожидая, что тот даст ему еще.
–Хорошо, хорошо, – сказал Фрейзе
И он уронил последний кусок хлеба совсем рядом с собой, но так близко оборотень подойти не осмелился. Он потянулся было к сладостно пахнувшему угощению, но взять не решился и отскочил, хотя Фрейзе не шевелился и лишь тихо произносил какие-то ободряющие слова.
–Отлично! – сказал он. – Ладно, позже ты, разумеется, подберешь свое угощение. – Вдруг Фрейзе заметил, что в дверях гостиницы стоит Ишрак и внимательно за ним наблюдает.
–Зачем ты кормишь его хлебом? – спросила она.
Фрейзе пожал плечами.
–Просто хотел получше его рассмотреть. И потом, мне показалось, что хлеб с вареньем ему должен понравиться.
–Все остальные его ненавидят, – продолжала она, – через два дня убить собираются, а ты его хлебом с вареньем угощаешь. Странно.
–Жалко его, бедолагу, – признался Фрейзе. – Вряд ли ему самому хотелось оборотнем становиться. На него это, должно быть, обрушилось просто как снег на голову, а теперь ему из-за этого умирать придется. Несправедливо как-то.
За эти слова он был вознагражден краткой улыбкой.
–Несправедливо, – согласилась Ишрак. – И ты прав: возможно, он просто от природы такой. Может, это какая-то неизвестная разновидность животных и мы такой еще никогда не видели. Знаешь, как те детишки, которых многие эльфийскими подменышами считают: они словно не имеют никакого отношения к той среде, в которой им привелось вырасти.
–Да уж, в нашем мире не любят тех, кто сильно ото всех прочих отличается, – кивнул Фрейзе.
–И это тоже верно, – подтвердила Ишрак; уж она-то сама чуть ли не с рождения сильно отличалась от окружающих – и смуглым цветом кожи, и темными, чуть раскосыми глазами, и многим другим.
–Как приятно, что ты такая добросердечная девушка! – восхитился Фрейзе, обнимая Ишрак за талию. – Может, поцелуемся?
Ишрак стояла совершенно неподвижно, не поддаваясь на его ласковые объятия, но и не вырываясь. И эта ее неподвижность способна была оттолкнуть куда сильней, чем если бы она рванулась, отскочила и пронзительно завопила. Нет, она стояла, точно каменная статуя, и Фрейзе тоже замер, ничего более не предпринимая и чувствуя, что стоило бы, пожалуй, убрать руку с ее талии, но теперь он этого сделать почему-то уже не мог.
–Немедленно меня отпусти, – сказала Ишрак очень тихим и ровным голосом. – Учти, Фрейзе, я тебя по-хорошему прошу: лучше отпусти меня, иначе пожалеешь.
Он, пытаясь придать себе уверенности, усмехнулся, однако смех этот прозвучал что-то не слишком уверенно.
–А что ты мне сделаешь? – с улыбкой спросил он. – Побьешь? Ладно, я бы с удовольствием получил трепку от такой девчонки, как ты. Я даже вот что могу тебе предложить: ты мне уши надерешь, а потом сама же меня поцелуешь, хорошо?