Подкидыш
Шрифт:
– О, мой дорогой сын! – ответила Элеонора, сжав его руку. – Когда ты увидишь милорда Йорка, скажи ему... скажи ему... что ты прибыл с двадцатью пятью людьми. И золотом – ты надежно его спрятал? Ну вот и все. Да благословит тебя Господь, мальчик мой. Мое сердце остается с тобой.
– Я не покину герцога, матушка, – серьезно проговорил Томас. – Теперь я его человек.
Элеонора отступила на шаг, несколько секунд все молчали, пока мистер Джеймс еще раз благословлял воинов. А потом с криком, одновременно вырвавшимся из двадцати пяти глоток, с криком, от которого, казалось, обрушится небо, колонна тронулась в путь, поворачивая со двора на дорогу.
Когда колонна скрылась из вида, Элеонора повернулась, чтобы уйти в дом, и обнаружила, что рядом с ней стоит Джоб. В глазах друг друга они прочли полное понимание.
– Томас пошел вместо меня, – сказала женщина, и в её голосе явственно слышалась мольба: Элеоноре необходимо было, чтобы Джоб приободрил её, подтвердив, что она поступила правильно.
– Он понимает вас. И хозяин бы тоже понял. Верность нужно хранить.
– Как ты всегда и делал, – улыбнулась Элеонора, кладя Джобу руку на плечо и входя вместе с ним в дом.
Сражения не получилось. Весь сентябрь противоборствующие стороны собирали силы, Йорк – в Ладлоу, а королева – в Ковентри, пока, наконец, в начале октября Маргарита не выступила с армией на запад. Когда королевские войска подошли к Вустеру, лорд Ричард отправил королю петицию, в которой еще раз подтверждал свою преданность Его Величеству и свое стремление к миру, ибо по-прежнему не желал обращать оружие против государя. Но королева прислала в ответ лишь обещание простить всех, кто добровольно отречется от дела Йорка, и продолжала продвигаться вперед, двенадцатого подойдя к стенам Ладлоу и встав лагерем в миле от замка.
Королевская армия по численности почти вдвое превосходила войска герцога, и это обстоятельство, наряду с измотавшим всех долгим и напряженным ожиданием и мыслями о том, что государыня обещала простить мятежников, подорвало боевой дух многих защитников осажденного замка, и ночью гарнизон Кале – единственная регулярная часть в армии Йорка – покинул крепость и переметнулся в лагерь короля. Это был жестокий удар – предательство всегда жестоко, – и на поспешно собранном совете генералы решили, что единственная возможность сохранить свои силы – это бегство.
Лорд Ричард со своими старшими сыновьями – Эдуардом Марчским и Эдмундом Рутландским – а также Уорвиком и Сэлисбери ускакали верхом, прихватив с собой только немногочисленную охрану. Герцогиня Сесили с двумя младшими детьми, Джорджем и Ричардом, должна была остаться, сдавшись на милость короля, а всем защитникам замка было велено под покровом ночи покинуть крепость и разойтись по домам, где ждать нового призыва к оружию, который скоро прозвучит. Это было кошмарное зрелище – все куда-то бежали в невообразимой спешке, озаренные неверным светом факелов, которые отбрасывали гигантские тени на стены и потолки старого замка, но ни один звук не нарушил гробовой
Отряд Морлэндов в полном составе собрался во дворе, готовый выступить в любую минуту. Джон и Гарри держали своих коней под уздцы, поджидая только Томаса, чтобы успеть покинуть замок до наступления рассвета. Они простояли в леденящей темноте ночи, как им казалось, чуть ли не несколько часов, пока неожиданно не появился Томас, вынырнув, как привидение, откуда-то из мрака, молодой человек выглядел в отблесках пламени редких факелов очень бледным и неожиданно постаревшим.
– Я не еду с вами, – коротко бросил он. – Я обещал нашей матушке, что не покину милорда, и посему отправлюсь вместе с ним. Подайте мне лошадь, нам надо немедленно уходить.
Последовало секундное молчание, а затем раздался голос Гарри:
– Я поеду с тобой.
– Нет.
– Но я должен, Томас. Куда пойдешь ты, туда пойду и я. Мать бы это одобрила.
– Ладно, хорошо. Надо трогаться. Джон, тебе предстоит довести людей до дома в целости и сохранности. Я уверен, что ты с этим справишься. – Пока мужчины пожимали друг другу руки, Томас не отрывал взгляда от лица своего зятя. – Передай матушке, что мы любим её. Скажи ей, что на этот раз нам пришлось спасаться бегством, чтобы сохранить свои силы. Но мы вернемся, очень скоро вернемся.
– Ты хоть знаешь, куда вы направляетесь? – спросил Джон.
– Думаю, в Ирландию. Милорда там любят. А теперь нам надо ехать. Прощайте. Благослови вас Бог.
Двое молодых людей вскочили в седла и исчезли; Джону Батлеру нужно было теперь в одиночку справиться с весьма непростой задачей – довести своих людей до дома. Повернувшись, чтобы отдать приказ выступать, Джон неожиданно наткнулся на маленького Колина, плакавшего навзрыд.
– Ну, ну, не надо бояться, – попытался мягко успокоить мальчишку Батлер. – Мы благополучно доберемся домой.
– О, сэр, дело не в этом, – продолжал рыдать паренек. – Я не боюсь. Но я должен был пойти с ними. Я был их оруженосцем. А теперь я навек обесчещен!
Джон потрепал мальчика по худенькому плечику.
– Тебе вовсе нечего стыдиться, парень. Лошади у тебя нет, ты все равно не смог бы поехать с ними. Так что ничего позорного в этом нет. – Мальчуган поднял залитое слезами лицо; в заплаканных глазах Колина блеснула надежда. – И они это прекрасно знают. Ну пошли, поднимай знамя, и давайте выйдем отсюда как достойные люди.
Он вскочил в седло, и отряд во главе с Колином, гордо шагавшим под развернутым знаменем, выступил в свой долгий путь домой, чтобы принести в «Усадьбу Морлэндов» горькую весть о поражении.
Глава 13
Только в феврале, почти через четыре месяца после того, как Джон Батлер привел «армию» Морлэндов домой, Элеонора получила первую весточку от своих сыновей. Но еще до того слухи и официальные прокламации обрисовали ей картину происшедшего. Стало известно, что вскоре после бегства из Ладлоу йоркистским лидерам пришлось разделиться, причем Ричард Йоркский в сопровождении своего сына Рутланда отплыл на корабле в Ирландию, а Уорвик, Сэлисбери и Эдуард Марчский отправились в Девоншир, а оттуда морем перебрались в Кале. Герцогиня с детьми была захвачена в плен королевской армией, и король приговорил её к своего рода почетному заточению под надзором её же сестры миледи Букингемской.