Подкрутка
Шрифт:
Майрон поднял голову. Уин продолжал смотреть на экран.
– Я нашла человека, у которого Ллойд Реннарт двадцать лет назад купил бар, – продолжила Эсперанса. – Реннарт заплатил ему наличными. Семь штук. Кроме того, я проверила его дом в Спринг-Лейк-Хайте. Куплен в то же время за двадцать одну тысячу. Не заложен.
– Большие расходы, – заметил Майрон, – для безработного кэдди.
– Да, самое забавное, что он нигде не работал и не платил налогов с тех самых пор, как его уволил Джек Колдрен.
– Может, получил наследство?
– Сомневаюсь, – усмехнулась Эсперанса. –
Майрон взглянул на Уина:
– Что ты думаешь?
Уин не отрывал взгляда от экрана.
– Я не слушаю.
– Ах да, я забыл. – Майрон снова повернулся к Эсперансе: – Что-нибудь еще?
– Я проверила алиби Эсме Фонг. Поговорила с Мигелем. Она не выходила из отеля.
– На него можно положиться?
– Думаю, да.
Одной версией меньше.
– Я отыскала офис местной газетенки в Нарбете. Они хранят подшивки своих старых изданий. Завтра я в них покопаюсь и попробую что-нибудь найти насчет той аварии.
Эсперанса прихватила с кухни поднос и пару палочек для еды и устроилась на свободном диване. На экране мафиози обозвал Вуди «сучьим потрохом». Тот ответил, что не понимает, о чем он говорит, но это явно что-то несъедобное. Ох уж этот Вуди!
Десять минут спустя на «Любви и смерти», в том эпизоде, где Вуди удивляется, как «старый Нахампкин» может быть моложе, чем «молодой Нахампкин», на Майрона навалилась внезапная усталость. Он заснул прямо на диване. Глубоким сном. Без сновидений. Словно долгое падение в бездонный колодец.
Майрон проснулся в половине девятого. Телевизор был выключен. Часы на стене громко тикали. Пока Майрон спал, кто-то накрыл его одеялом. Наверное, Уин. Он заглянул в другие спальни. Ни Уина, ни Эсперансы.
Майрон принял душ, оделся и выпил кофе. Зазвонил телефон. Майрон взял трубку.
Это была Виктория Уилсон.
– Линду арестовали, – бесстрастно сообщила она.
Майрон нашел Викторию Уилсон в комнате для адвокатов.
– Как она?
– Ничего, – ответила Виктория. – Вчера я отвезла Чэда домой. Теперь она счастлива.
– Где Линду держат?
– В камере предварительного заключения. Скоро мы ее увидим.
– Что у них на нее есть?
– Довольно много, – ответила Уилсон таким тоном, словно восхищалась данным обстоятельством. – Сторож видел, как она выходила с поля для гольфа в момент убийства. За всю ночь сторож не заметил там больше никого, кроме Джека.
– Отсюда еще не следует, что там действительно никого не было. Поле очень большое.
– Верно. Но с точки зрения полиции, у Линды имелась возможность совершить убийство. Они нашли на теле Джека и вокруг него волосы и фрагменты ткани, которые, по предварительным анализам, принадлежали Линде. Конечно, мы легко отбросим эту улику. Джек – ее муж, на нем вполне могли быть волосы и нитки из одежды Линды. Так же, как и вокруг его тела.
– К тому же она сказала нам, что ходила искать Джека, – добавил Майрон.
– Полиция этого не знает.
– Почему?
– Потому что в данный момент мы ни о чем не говорим и ничего не признаем.
Майрон
– Что еще?
– У Джека был пистолет двадцать второго калибра. Вчера ночью полиция обнаружила его в лесу между «Мэрионом» и домом Колдренов.
– Он просто лежал на земле?
– Нет, был закопан в свежий дерн. Его нашли с помощью металлоискателя.
– Это точно оружие Джека?
– Серийные номера совпали. Полиция немедленно провела баллистическую экспертизу. Джека убили из этого пистолета.
Майрон похолодел.
– А отпечатки пальцев?
Уилсон покачала головой:
– Тщательно стерты.
– Они провели парафиновый тест?
Так полиция проверяет руки подозреваемых в убийстве, стараясь отыскать на них частицы пороха.
– Это займет несколько дней, – объяснила Виктория, – и, очевидно, результат будет отрицательным.
– Вы попросили ее вытереть руки?
– И хорошенько их обработать.
– Значит, по-вашему, Линда это сделала.
Голос Уилсон не изменился.
– Не говорите так, прошу вас.
Она права. Но все это начинало скверно пахнуть.
– Есть что-нибудь еще? – спросил Майрон.
– Полиция обнаружила записывающее устройство, подключенное к телефону. Им показалось странным, зачем Колдренам понадобилось записывать все входящие звонки.
– Они нашли записи разговоров с похитителем?
– Только один, там, где преступник называет Эсме Фонг «косоглазой сучкой» и требует сто тысяч. Предупреждая следующие вопросы, могу сказать, что нет, мы не стали говорить о похищении, и да, это их здорово взбесило.
Майрон задумался над тем, что услышал. Что-то не так.
– Это единственная пленка, которую они нашли?
– Вот именно.
Он нахмурился:
– Но если записывающее устройство было постоянно подключено к телефону, там должна остаться запись последнего звонка похитителя Джеку. После которого тот выскочил из дома и помчался в «Мэрион».
Виктория Уилсон посмотрела ему в лицо:
– Полиция не нашла других пленок. Ни дома, ни на теле Джека. Нигде.
Майрона опять пробрала дрожь. Намек ясен: если запись с разговором не нашли, значит, звонка просто не было. Линда Колдрен его придумала. Если бы она хоть слово сказала об этом копам, ее поймали бы на противоречии. К счастью для Линды, Уилсон запретила ей рассказывать свою историю.
Хороший адвокат.
– Вы сможете достать мне копию пленки, которую обнаружила полиция? – спросил Майрон.
Виктория кивнула.
– Есть кое-что еще, – добавила она.
Болитар почти боялся слушать дальше.
– Возьмем тот палец, что вы нашли в машине Линды, – произнесла Уилсон таким тоном, точно заказывала рюмку аперитива. – Он лежал в конверте из манильской бумаги. Такие конверты продаются только в магазинах «Стэйплс» – на них фирменный знак и надпись «Размер номер десять». Записка сделана красной авторучкой фирмы «Флэйр». Пару недель назад Линда заходила в «Стэйплс». Судя по чеку, который полиция вчера нашла в ее доме, она купила там кое-какие канцелярские принадлежности, в том числе конверты номер десять и красную авторучку «Флэйр».