Подлецы и герои
Шрифт:
Несмотря на немалые габариты, винтовка была удобной, ее специально сделали так, что любой стрелок, обученный работать на КОРДе, мог работать и на ней. Автоматизированный прицельный комплекс был уже выставлен на нужную дальность, в качестве мишеней служили толстенные чурбаки, которые потом раскалывали и топили ими походную кухню. Кухня была простая, на огне.
Отдача при таком чудовищном калибре оказалась вполне сносной – словно у охотничьего ружья. «Кобра» оснащалась большим дульным тормозом и специальным компенсатором отдачи, что позволяло стрелять из нее чуть ли не с рук. Изображение в прицеле на долю секунды смазалось, толстенный липовый чурбак брызнул осколками.
– Добра справа… – подытожил сотник, поднимаясь, – зело добра справа… Одну к нам в машину положи, еще одну в бэтээр.
– Казаки и так гутарят – мы приехать не успели…
– Так и пусть гутарят! Мы приехать не успели… Мы приехать не успели, у нас результат – на роту считай, при том, что нас тут четверо. Пусть гутарят…
Чебак ждал у модуля, почему-то мрачный как туча.
– Загнал?
– Так точно.
– Брезентом закрыл?
– Так точно.
– Ну, тогда поехали…
– Куда, господин сотник?
– Куда, куда… Тащить кобылу из пруда! К сербам поедем!
Чебак помрачнел еще больше, но направился к машине…
– А ты как думал?! – продолжал подначивать Велехов. – Как женихаться да по самоволкам бегать – так герой! А как перед отцом отвечать, так тебя и нету! Спортил девку, вот теперь и отвечай…
Чихнул, заводясь, двигатель машины.
– Ты с машиной-то осторожнее, двигатель не запори!
– Господин сотник… Петр Михеевич…
– Я уж сорок с лишком лет Петр Михеевич. К ней в самоволки бегал?
– К ней! Я люблю ее, правда, и она меня тоже… Я уже отцу отписал, чтобы приехал, чтобы зараз руки ее просить, как положено.
Велехов рассмеялся, хлопнул своего незадачливого подчиненного по плечу со всей своей немалой силы.
– Отбой боевой тревоги. Едем детали боевого взаимодействия с четой согласовать. А насчет того, что любишь, правду сказал?
– Вот вам крест!
– Добре. Тогда женись. Как положено, чтобы отец приехал, чтобы по казачьей традиции все было. И смотри у меня… обидишь ее…
– Ее обидишь…
У сербов все как обычно – крепостью стоящие дома, КПП на въезде. На сей раз никого из знакомых не наблюдалось, но машину уже знали и поэтому пропустили…
Дома у Радована вроде бы никого, очаг в кузне не горел, дым из трубы не валил, во дворе бесновалась собака…
– Вук [95] ! Вук! – позвал Чебак, выходя из машины.
– Знакомы уже? – поддел сотник. – Так вот зачем тебе форма сменная понадобилась, разведчик. Старая-то в клочья.
95
Вук – волк (сербск.).
Загремела цепь, собака затихла, в калитку выглянула Драганка.
– Доброго здравия, рус… – начала она и осеклась, увидев Чебака. И по тому, какой взгляд она на него бросила, сотнику стало понятно, что и в самом деле свадьба – не за горами и мешать этим двоим – грех…
Любовь есть любовь… Сам-то как бирюк… все по командировкам да ПВД. У брата уж четверо, а у самого… И каждая командировка крайняя, думаешь, вот вернусь – женюсь да детишек заведу. Ан нет.
– Отец дома? – спросил Велехов.
– Ойце… отец придет скоро. Он на базар поехал…
– Добре. Мы подождем?
– Захотите, я сейчас…
– Да нет. Я тут побуду…
Открыв багажник машины, сотник присел, задумался. Мысли одолевали его, и мысли тяжкие – с тех пор, как он услышал про сербов и про их историю.
Как же они живут? Ведь это тяжело так жить. Даже казаки так не живут. Да, они все служат, обязательно служат – но потом у каждого есть выбор. Хочешь – землю паши, хочешь – еще как работай, хочешь – в армии оставайся, хочешь – в войско Донское иди. Да, отец с детства сажает сына на коня, а в семь лет нет казачонка, который стрелять не учится… Все это есть, но ведь это мужчины. Это мужская работа. А представить, что какая казачка взяла винтовку и пошла служить… это все равно что мужнины штаны надеть. Нечего женщинам в армии делать. Слыхал, кстати, сотник про одну такую… в городе набралась – так ее отец прямо на круге – да вожжами. Чтобы дурь из головы выбить. Не женское дело – воевать, женщина по хозяйству должна быть.
А здесь? Та же Драганка? Она ведь не просто стрелять умеет. Она снайпер, она и в полевые выходы ходила, и людей убивала.
Что теперь из нее получится? Что за жена, что за мать?
– Что пригорюнился, пан коммандер? – прозвучал голос четного.
Сотник даже вздрогнул.
– Да так… Кубыть, привиделось чего. Мысли недобрые.
– То плохо.
– А откуда ты слово это знаешь – пригорюнился?
– Богу знамо… У русских слышал.
– Слышал, значит… Теперь послухай меня. Ты ведь служил? Карту читать умеешь?
– То есть так.
– Тогда вот что. Работать придется не одну ночь, потому что мы не знаем, кто когда и как пойдет. Ты сколько человек выделить можешь?
Четный воевода подумал.
– Войков двадцать будет. Сам понимаешь, днем работать, а ночью по лесу шарахаться – не дело.
– Не дело. А как вы шарахаетесь?
– Так то ж не каждый день. И не такими группами. Войков десять – и добре. На ту сторону большой группой не пройти.
– Добро. Значит, формируешь две группы. По десять человек в каждой. Смотри на карте.
Сотник развернул карту, где он уже прикинул план операции.
– Вот лазы – где проще всего пройти через границу с той стороны. О той стороне информация неполная – если знаешь, где находятся лагеря, военные объекты, можешь нанести. Лишним точно не будет.
Серб взял протянутый карандаш, покрутил его в пальцах, потом, припоминая, начал наносить расположение известных ему объектов по ту сторону границы. Велехов отметил, что четный и в самом деле служил, – информация наносилась армейскими условными обозначениями, очень четко.