Подлецы и герои
Шрифт:
Расследование он продолжать не стал, послушался отца, да и продолжать не было смысла. Детектив Мюллер просто исчез вместе с его личным делом; как Рикардо удалось выяснить, его перевели чуть ли не в Бразилию. Что делать нью-йоркскому детективу в Бразилии и какого хрена этот перевод прошел через легендарную бюрократию меньше чем за сутки, лейтенант выяснять не стал. Какой смысл?
Новым его местом работы был антитеррористический центр – АТЦ (он же АТОГ – антитеррористическая оперативная группа). Его создали за считаные дни после терактов 9/10, включив в него представителей чуть ли не тридцати разных служб и ведомств. Его создание было реакцией правоохранительных органов САСШ на гнев общественности – почти сразу их обвинили в никудышном взаимодействии, позволившем свершиться таким террористическим атакам. Это было похоже на то, как домохозяйка включает свет на кухне: и тараканы бросаются в разные стороны. Вот только тапком в этом раз никого не прихлопнуло – никто так и не понес более-менее серьезного наказания за произошедшее.
Основной офис АТЦ находился в Нью-Йорке, совсем недалеко от того места, где все это случилось, от граунд-зеро [98] , где по ночам били в небо два мощных световых луча от зенитных прожекторов. Частично такое необычное расположение штаб-квартиры ключевой в борьбе с терроризмом организации было обусловлено близостью к месту трагедии – чтобы все сотрудники АТЦ помнили, кто они и ради чего они работают, от чего охраняют страну. Частично – потому что вариантов было немного: либо Нью-Йорк, либо Вашингтон, а в Вашингтоне хватало штаб-квартир правоохранительных организаций и без этого. Если бы они работали в Вашингтоне, большую часть рабочего времени им приходилось бы отбиваться от назойливого внимания журналистов, сенаторов, конгрессменов, лоббистов, адвокатов и прочего вредного люда, коими Вашингтон просто кишел. Какой-нибудь умник из Конгресса, безусловно бы подумал, что стоит организовать совместный комитет в Конгрессе по делам терроризма и заставить спецслужбы представлять туда всю информацию на проверку. И АТЦ превратился бы в аналог ЦРУ и ФБР – с раздутым штатом, с людьми, занимающимися непонятно чем, с бумажной работой, которая отнимает большую часть времени, с аппаратом по связям с прессой. Рано или поздно такое превращение все равно произойдет – но чем дальше они от Вашингтона, тем дольше придется этого ждать.
98
Граунд-зеро – земля-ноль, точка отсчета – так теперь называется место обрушения небоскребов в официальных документах.
На верхние этажи – а АТЦ занимал этажи с двадцать второго по самый последний, тридцатый, – ходил специально выделенный лифт, около него стоял дополнительный пост охраны. Все прочие этажи, с первого по двадцать первый, занимали различные коммерческие конторы, в том числе и сдаваемые на короткое время офисы, поэтому людей в здании было хоть отбавляй. Лейтенанту Мантино пришла в голову мрачная мысль, что если у кого-нибудь возникнет светлая идея снять офис этаже на шестнадцатом и натаскать туда взрывчатки, то сделать это будет довольно просто. Вон, к примеру, какой-то мексиканец в желтой форме DHL с большой коробкой – что он тащит? Ксерокс новый в один из офисов? Или несколько десятков фунтов ТНТ? А если он анархист?
– Сэр?
Вместо ответа Мантино предъявил свое новенькое служебное удостоверение. Непривычное – вместо кожаной обложки с металлической бляхой – пластиковая карточка с магнитной полосой и еще каким-то кодом из разных квадратиков – как ему сказали, здесь сканер со всей нужной для идентификации информацией.
– Прошу положить удостоверение сюда, сэр. Тыльной стороной вверх.
Устройство, которое было на посту охраны, напоминало то ли промышленную кофеварку для баров, то ли ксерокс. Красный свет там, куда он положил удостоверение, мигнул – и погас.
– Проходите, сэр.
Лифт был скоростной – приятно, хотя и дух захватывает. Как сказали лейтенанту, его рабочее место располагалось на двадцать третьем этаже.
На двадцать третьем длинный коридор перегораживала наспех возведенная стена, в которой была дверь. Закрытая, толкнул – не поддалась, зато на него уставилась своим фасеточным глазом новейшая видеокамера. Мантино осмотрел дверь и обнаружил прорезь, куда, по всей видимости, следует вставлять карточку. Он вставил ее туда – и аппарат сожрал карточку, но дверь открылась. Оказывается, карточка проходит сквозь механизм идентификации и «выплевывается» в небольшую ванночку на той стороне – прошел дверь, забрал из этой ванночки свое удостоверение. Если система заподозрит неладное, удостоверение она сожрет, но дверь не откроется. Умно – все полицейские перед увольнением или выходом на пенсию заявляли об утере служебных удостоверений. Ксива, удостоверение копа – привычная индульгенция против грехов и грешков, и многие просто не представляли себе, как жить без ксивы. А тут так не получится…
Рабочее место Мантино представляло собой отгороженный легкой пластиковой перегородкой закуток – отвык он уже от такого рабочего места, отвык. У лейтенанта детективов хоть какой-то – но отдельный кабинет. А тут… ладно. Два стула – для себя и для посетителей, новенькие, удобные. Компьютер – плоский, новенький монитор, в полицейских участках всегда были не компьютеры, а старье. Полка для документов, корзины «входящее-исходящее», еще один шкаф – металлический, запирающийся. Лейтенант попытался включить компьютер – он не включился.
– Черт!
– Привет!
Невысокий улыбающийся блондин средних лет плюхнулся на стул для посетителей.
– Добрый день, – ответил лейтенант.
Блондин протянул руку, улыбаясь неизвестно чему.
– Джек Мак Дугал. Можно просто Джек. Твой напарник на ближайшее время – ничего, что я на «ты»?
– Рикардо Мантино. Ничего, э…
– Проблемы?
– Да вот не могу справиться с этим долбаным компьютером.
– Я тоже раньше не мог. Потом привык. Смотри сюда.
Блондин показал на какую-то прорезь в корпусе – кстати, системный блок стоял прямо на столе, что было очень необычно. Лейтенанту эта прорезь показалась просто вырезом для вентиляции…
– Вот сюда вставляй удостоверение. Давай! Тыльной стороной – сюда.
Напарник взял удостоверение, вставил в прорезь, ткнул пальцем в кнопку включения. Сразу едва слышно зашумел вентилятор.
– Вот так. Это такой хитрый электронный замок, чтобы кто попало не мог работать на чужих компьютерах. Твое удостоверение – это твой пароль. Вставляешь его – работаешь. Не вставляешь – не работаешь. Есть и компьютеры общего пользования, обычные – но там никакой секретной информации нет.
– А если я забуду в замке ключ?
– Тогда ты отсюда не выйдешь. При выходе нужно тоже прокатать пропуск.
– А если я засуну пропуск в эту чертову дверь – а там какой-нибудь парень успеет его стырить, не дожидаясь, пока я выйду?
– Этого не может быть. Когда выходишь отсюда – нужно просто прокатать пропуск магнитной полосой, как пластиковую карточку в супермаркете.
– Умно… – оценил Мантино. – Кстати, в прошлом я лейтенант полицейских детективов из Вашингтона.
– Понятно. А я – из ФБР, Лос-Анджелесское отделение.
– КОИНТЕЛПРО [99] ?
– Да, «Белая ненависть». Слышал об этом?
– Местами. У нас тут такое не слишком распространено.
– А у нас, на западном побережье – просто беда. Стена не спасает ни от чего. Лос-Анджелес – это просто пороховой погреб, Сан-Франциско – не лучше. В Техасе местные белые фермеры организовали комитеты бдительности, сами патрулируют местность. Клан, общество Джона Бэрча… У них есть пулеметы. Представляешь – пулеметы! В Ньюпорт Бич командиры кораблей, когда отпускают команды в увольнение, выдают морякам личное оружие. И мы, ФБР, вынуждены разбираться со всем этим дерьмом.
99
Здесь нужно поподробнее. COINTELPRO – это COunter INTELlegence PROgramm, контрразведывательная программа. Контрразведывательная деятельность ФБР проводится следующим образом – существуют не отделы и департаменты, а программы. Каждая программа называется КОИНТЕЛПРО – плюс кодовое название программы. В данном случае «Белая ненависть» – борьба с белым экстремизмом и расизмом, с Ку-Клукс-Кланом, с выживальщиками, с гражданской милицией. На эти программы бросают сборные команды агентов и необходимые материальные ресурсы, по мере надобности их открывают и закрывают. Это гораздо более гибкая структура, чем наша.