Подлодки адмирала Макарова
Шрифт:
— Приметы есть того типа? — чуть не подпрыгнул Берг.
— Говорят, лет под сорок, худой, высокий, говорит странно, с акцентом. Уехал, и не видели его здесь больше. Кого-то напоминает?
— Еще как. Джон Малыш Рейнс, бывший капитан «Щуки», лейтенант русского императорского флота, арестован за бесчинство — швырнул с причальной стенки великого князя и сбежал из-под стражи. Ты должен помнить эту историю.
— Как же! С ума сойти. Что ему здесь-то нужно?
— Понятия не имею, Степа. Странный он человек.
Нашлись и другие общие знакомые. Проговорили далеко за полночь. Ощутив настроение друга, Макаров предложил:
— Через два дня «Катран» выходит. Не хочешь с Ланге-дуэлянтом на южный берег сходить? Не в учебку и не в разведку, а пострелять в турка.
— А ты?
— Как водится — на «Константине».
— Заметано! И для моих адмиралов знатная сказка — проверка возможностей лодки в боевом походе. На самом деле меня другое волнует. Пойманная вами лодка — вчерашний день и для Франции. Говорят, у нее даже слухового аппарата нет. Теперь они ставят его, слово придумали особое — акустический пост по-научному.
Приходили благие вести с обоих фронтов. На побережье Кавказа перебили слабые турецкие гарнизоны, теперь Закавказье до Карса включительно и до персидской границы — наше, как и порты до Трабзона. На Балканах взяты Плевна, София, множество городов и крепостей. На пути к Константинополю больше нет препятствий. Опьяненные победами генералы и адмиралы порешили, что микроскопический Черноморский флот обязан доставлять подкрепления прямо к Босфору.
Аркас, который вышел из немилости у Константина Николаевича и даже получил очередную орденскую ленту, заявил Макарову и Бергу, что успех по перевозкам в Румынию нам дорого обойдется.
— Мы тогда потеряли всего один транспорт, одну лодку и два катера. Генерал-адмирал уверен, что с нынешней задачей мы справимся так же легко. Но Босфор укреплен! Если сухопутная армия не сделает плацдарм на юго-западном берегу, повезем солдатушек чисто на убой.
— Ваше превосходительство, так диспозиция изменилась. Ныне не мы турка, а они нас боятся. Гоните одну «поповку» к Босфору затычкой, лодками да малыми крейсерами пройдем оставшиеся порты. Если и есть пока в Порте броненосцы, они в Константинополе или где еще южнее.
Адмирал задумчиво нахмурил брови.
— А вдруг к «поповке» броненоску с торпедами пошлют или подводную лодку?
— Минами огородить, сзади тропку оставить. Пару катеров с торпедами в помощь.
— Ваше мнение, Степан Осипович? Неужто из Петербурга дельный совет пришел?
— Совершенно дельный. «Новгород» — он что? Броненосец береговой обороны. Пусть и стережет берега южные.
Покинув адмиральский кабинет, Макаров вдруг заявил:
— Завидую я тебе, Александр.
— В чем же?
— Я быстро пресытился войной. Да, прославился, звезд-орденов нахватал за полгода. Помнишь, про ледокол рассказывал? Все больше о таком думаю. Война кончится. Представь, если Кронштадт и Питер с ледоколами станут круглый год суда принимать.
Берг рассмеялся.
— Эка ты загнул. В холодные зимы даже датские проливы замерзают. Всю Балтику до них чистить вздумал?
— Зачем. Хватит двух. Собирает он десять-пятнадцать купцов и ведет их за собой. Полынья ж за час не замерзнет, пока караван не пройдет, верно? Потом обратно, а навстречу ему — другой ледокол. Каждый за неделю по разу к Дании сходит — почитай, город Петра весь год торгует. Кстати, у тебя темненький такой был, Том, кажется. Где он?
— В Николаевском училище флотскую науку постигает. Позже ему офицерство выхлопочу. Ты сам проходил, без дворянства трудна карьера.
После выпуска на волю арестантов, утопивших английские корабли, у Макарова появился избыток людей. Новых лодок не видать до конца войны. Поэтому экипаж Васильченко на время влился в надводный флот.
Легкие крейсера, или попросту вооруженные несколькими орудиями торговые пароходы, «Константин» с катерами и все четыре лодки неделю прочесывали южное побережье, встретив единственный бронированный корвет «Оркание». Берг впервые в жизни произнес заветные слова «первая, пли!» и «вторая, пли!» не на учениях, а в боевом походе. На этом присутствие сколько-нибудь значимого турецкого флота в Черном море закончилось. Если что-то и завалялось, то без брони и серьезного вооружения, как раз по зубам упомянутым «крейсерам».
Великий князь Николай Николаевич мужественно побеждал у Константинополя вчетверо меньшие османские силы и продолжал требовать подкреплений. Линия Одесса — Турция работала без сбоев, словно прошпект. А в Босфоре появились мины, установленные самими турками.
Осложнялось международное положение. Британская империя в лице премьер-министра Дизраэли требовала прекратить аннексию османских земель. При этом сами англичане подгребали Суэцкий перешеек вместе с каналом и прочие территории, веками принадлежавшие Порте. Но — что положено британскому льву, не стоит позволять русскому медведю.
На втором месте по накалу ненависти бурлила Австро-Венгрия. Несмотря на будущие территориальные приобретения на Балканах, Габсбурги решительно противились коренному перекраиванию карты, не желая усиления России. Проиграв вчистую войну с Пруссией 1866 года, император Франц-Иосиф желал возрождения былой славы, а обширное Адриатическое побережье возбуждало в нем амбиции великой морской мощи, чему российское присутствие никак не способствует. Против австрийцев и за русских стояли правительства и народы Балкан, которым в высшей степени надоели обе высокомерные и кровожадные империи — и Оттоманская, и Австро-Венгерская.
Пруссия с вожделением поглядывала на субмарины, видя в них противовес британскому Роял Нэви. К лоскутной империи Габсбургов отношение складывалось странное. Вильгельм мечтал об объединении германских империй в супердержаву Центральной Европы, поэтому, поглаживая Австрию против шерсти, Александру Второму приходилось оглядываться на Берлин.
Франция, изо всех сил стремящаяся влезть в подводную гонку, так как после разгрома от Пруссии не имела средств на большие корабли, издалека присматривала за балканскими событиями, но сохраняла нейтралитет. Остальные государства оказать влияние не могли.