Подлунная Роза
Шрифт:
С этими словами он откланялся, оставив нас в неловкой тишине.
– Год, который вы провели вместе? – Эдвин покосился на меня с осуждением. – Кто этот человек и откуда ты его знаешь?
Я коротко рассказала ему, что связывало нас с Сирилом, стараясь умолчать о том, как именно мы разошлись. Но соврать Эдвину не могла даже я: он чувствовал такие вещи со змеиной чуткостью.
– Пустить его сюда было ошибкой, притащи он хоть десять безделушек, – сказал он в конце концов. – Мы не знаем его намерений.
– Он не так глуп, чтобы соваться в наш дом с дурными мыслями, здесь две сотни магов. – Я покачала головой. – Вполне возможно, что Сирил в самом деле приехал из любопытства.
– Для таких, как он, не существует любопытства и желания «повидаться», – отрезал Эдвин, глядя на меня, как на одну из своих провинившихся учениц. – Раз ты разрешила ему остаться, я не стану догонять его и выводить прочь. Но я буду за ним следить.
Я встретила его суровый взгляд улыбкой.
– Он один против пары сотен, мало кому в таком положении придет в голову лезть на рожон. Не ревнуй слишком сильно, и все пройдет хорошо, он уедет через пару дней!
– Я не ревную.
– Ну конечно… я знаю этот взгляд! Небо, мне словно снова семнадцать, и я только что посмеялась над шуткой Томаса! У тебя из носа едва дым не идет.
Чмокнув Эдвина в щеку, я отправилась к своей группе, посмеиваясь.
До вечера мы ничего не слышали о Сириле, а после ужина неожиданно обнаружили его в одной из гостиных в обществе Нилса. Они задушевно болтали, и лицо юноши сияло от восторга, он то и дело кивал, ловя каждое слово мага.
– О, а вот и дядя с тетей! – племянник обернулся к нам, улыбаясь. – Как здорово, что Сирил вернулся, правда? Я помню, как было весело с тобой во дворце. Жаль, что ты решил оставить место придворного мага.
– Ты никогда не узнаешь, что таит в себе мир, сидя в четырех стенах, – заявил Сирил, блистая задорной улыбкой. – Я бы так и торчал в подземелье, если бы не встретил Одри, а теперь повидал весь свет, все его стороны во всем их многообразии! И я, – говорю это не без гордости, – многому научился. Уверен, кое-что удивит даже известную на весь мир чету драконов. – Он подмигнул нам.
– Как же я тебе завидую! – Нилс мечтательно вздохнул, перекатываясь на другую сторону дивана.
– Не стоит, – произнес Эдвин. Он был мрачнее грозовой тучи и не спускал с Сирила тяжелого взгляда, хотя тот как будто бы и не замечал этого.
Мы прошли в комнату и устроились на диване возле Нилса.
– Это еще почему не стоит мне завидовать? – Сирил игриво вскинул брови. – Не всем дано встретить любовь и обрести семью, для кого-то странствия – лучшая доля.
– Дядя имеет в виду, что это не для меня, – объяснил Нилс, поморщив нос. – Я принц и должен провести достойную благочестивую жизнь на троне, а путешествия – удел счастливых сироток с большими мечтами.
– Я говорил не об этом, – заметил Эдвин. Его низкий голос в отличие от богатой и цветистой речи Сирила звучал размеренно и монотонно, наполняя комнату предостерегающим гулом. – Есть множество способов обращаться с полученными знаниями, но в конечном счете к могуществу ведут лишь два пути: достойный и быстрый. Некоторые выбирают последний, имея небольшие представления о том, к чему на самом деле ведет этот выбор.
– О, так мило с твоей стороны волноваться о моей душе! – Сирил широко раскрыл глаза и польщенно потянулся рукой к сердцу. Он открыто дразнил Эдвина, но пока умело обходил опасные границы. – Не переживай, моя душенька сыта, здорова и отлично себя чувствует. Могу представить, что вы вообразили обо мне в своем благонравии, но уверяю, что ничем аморальным я не занимаюсь с тех пор, как покинул клан.
– И чем же ты тогда занимаешься? – спросила я, уводя разговор в более мирное русло. – Расскажи уже, откуда ты к нам пожаловал!
Сирил охотно подхватил мою идею, и остаток вечера мы провели, слушая его рассказы о путешествиях. За одиннадцать лет он успел добраться до каждой известной страны, и про любую из них мог говорить бесконечно, так что скоро к нам в комнатку набилось еще слушателей и пришлось переместиться в главную залу. Это подзадорило колдуна, обожавшего внимание, и он не упустил шанса устроить настоящее представление с фигурами из света, волшебной музыкой и иллюзиями будоражащих душу сражений.
– Ему бы в уличные шуты с таким талантом, – ворчал Эдвин, когда зрители встретили фантом очередного дикого чудища восторженными возгласами.
– Дядя, не будь занудой! – весело попросил его сидящий рядом Нилс, и от этого замечания Эдвин нахохлился, как недовольный ворон.
Что ж, он мог ворчать сколько угодно, но в таланте привлекать внимание Сирилу нельзя было отказать: на следующий день все только и говорили, что о его рассказах. Те, кому повезло попасть на ночные посиделки, болтали наперебой, а несчастные, которые легли спать слишком рано, слушали их с нескрываемой завистью. В конце концов кто-то уговорил Сирила повторить свое выступление для тех, кто не слышал, и он великодушно согласился. Спектакль был назначен на вечер.
Накануне второй ночи историй я отдыхала в саду, и тут из-за кустов ко мне выбежала расстроенная Кейси. Она с ходу принялась канючить.
– Ма-а-ам, ма-а-ам!.. Папа не разрешает идти слушать сказки! Почему остальным можно, а нам нельзя, мам? Ну пожа-а-алуйста!
Голубые глазенки под пышными черными ресницами смотрели на меня так жалобно, что я могла только растрогаться и пообещать, что поговорю с папой, который наверняка ничего им не запрещал, они просто не так поняли.
– Нет, он точно запретил! – ябедничала Кейси. – Эстер все равно пойдет, она хочет смотреть в окно снаружи! А я пришла к тебе, ты же нам разрешишь, правда? Ты не будешь строгой, как дядя Томас? Он все время Нилсу все запрещает.
Маленькая чертовка, в отличие от своенравной сестры, была прирожденным манипулятором и прекрасно знала, что и кому нужно сказать, чтобы добиться желаемого. Мало того, что она вынудила меня разрешить им идти смотреть на Сирила, она заставила меня прямо при ней отправиться к Эдвину, чтобы им с сестрой точно не влетело!
– А то ты потом забудешь! Тебя постоянно отвлекают!.. Давай, иди! – она затолкала меня в кабинет Эдвина, а сама спряталась в коридоре, чтобы подслушать из-за двери.
Бросив на дочку самый сердитый взгляд, на который была способна, я вздохнула и зашла внутрь.