Подмена
Шрифт:
— Ольге ты свои предположения о гибели родителей рассказывал? — спросил Антон Сергеевич.
— Зачем, ей и без этого тяжело было…
— Странно, что Слива тебя в живых оставил, — покачал головой Арбуз.
— Я ведь трус и он это знал, — ответил Бутман, — он был убежден, что я до корней волос его испугался после истории с ножом и поэтому ничего не скажу никому. Да и кто мне поверил бы? Слива ведь тогда еще не был уголовником, был уважаемым человеком, поил-кормил половину Москвы, в том числе и милицию…
— И что было дальше, после смерти родителей, — спросил Антон.
— После их смерти Олечке
— А чего, это легко, — ничуть не удивился Арбуз, — при мне человек все проиграл и свою жизнь на кон поставил, проиграл, пошел на балкон и прыгнул вниз головой с двадцатого этажа. Разбился в лепешку. Его потом от асфальта скребком отскребали.
Константин Маркович поежился, представив эту картину, и продолжил:
— Лучше бы и Слива свою жизнь проиграл, да убился насмерть. Но ведь нет — он себя очень любит и бережет, поэтому когда разорился, то пришел нам кровь пить. Олечка сначала его вон прогнать хотела, но он на колени упал, в слезы, кричит — прости меня сестренка, дурака, мол, теперь-то все я понял! Возьму себя в руки — не пить, не гулять не буду, за ум возьмусь! Не убивай, кричит, брата родного, дай мне шанс! И так убедительно все это…
— Знакомая песня, — вставил Антон Сергеевич, — слышали…
— Вот и мы с Олей поверили, — продолжил Бутман, — Олечка дала ему шанс. И знаете, неожиданно человека словно подменили. И правда Слива совсем перестал пить спиртное, играть в казино, погрузился с головой в дела фирмы, работал до седьмого пота. И каждый день, бывало, придет с цветами к сестре, мол, прости да прости и на колени падает. Олечка добрая была, да я и сам отходчивый — простили его. Я даже стал подумывать, может, я со зла на него грешил, что это он родителей погубил, может быть, и правда, они погибли от несчастного случая. Невеста в то время даже какая-то у Сливы завелась — фотомодель, красивая такая, высокая, худая. Дела у Ольги тогда хорошо шли в гору — мы даже смогли выкупить обратно почти все, что Слива бездарно просадил. И вдруг неожиданно Олечку убили и все рухнуло.
Бутман замолчал. Ни Антон, ни Арбуз не нарушили тишины.
— Мне иногда кажется, что тот ночной убийца это был сам Слива, — продолжил главбух, — тогда в темноте я не заметил ни фигуры, ни лица. Все произошло так быстро, что я растерялся и не смог ничего предпринять. Олечка вся в крови умерла у меня на руках. Но теперь я вспоминаю тот вечер и мне кажется, что это был именно он…
— А где был Слива в то время, когда убили Ольгу? — спросил Антон Сергеевич.
— На суде оказалось, что Слива якобы был у своей невесты. Оказалось, что с ними вместе была еще какая-то подруга его невесты, и обе девушки подтвердили, что в тот вечер во время убийства Слива якобы был с ними вместе и никуда не отлучался.
— А ты никогда не думал о том, что это твои родственники, чтобы женить тебя на твоей нынешней
Бутман заметно вздрогнул когда Антон Сергеевич назвал Ольгу своей сестрой и внимательно посмотрел его в глаза.
— Знаете, я ни раз, и ни два думал об этом, — ответил он, — много-много раз я думал об этом после того, как Олечка погибла. Но, поймите меня правильно, я же не мог подойти к своему отцу и спросить — папа, это не вы случайно наняли убийцу, чтобы он убил Ольгу?
— А такое вообще могло быть? — спросил Антон.
— Теперь уже, повзрослев, я понимаю, что ни теоретически, ни фактически такого быть не могло, — ответил Константин Маркович, — ведь существуют сотни способов устранить человека, не лишая его жизни. И если бы мои родственники захотели бы нас разлучить, они не пошли бы по этому криминальному пути.
— Например, какие способы?
— Например, оболгать, — ответил Константин Маркович, — Олечку оболгать или меня, это уже без разницы — главное, чтобы мы с ней расстались. Поссорить, наконец, и подливать ежедневно масла в огонь, чтобы к примирению не было никаких дорог.
— А разве твоя родня этого не делала? — спросил Антон.
— Делала, — сознался Бутман, — это было бесполезно, я не сдавался и мы продолжали встречаться!
— А родители твои?
— А родители были недовольны.
— Ну вот, тогда о чем же ты тогда говоришь? — покачал головой Антон. — Слива, конечно, порядочная гнида, но и твоих родственников нельзя сбрасывать со счетов.
И тут в разговор включился Арбуз:
— Ладно, главбух ты не обижайся, но и я тебе пока не очень-то верю. Поэтому, рыцарь дебета и кредита, ты пока у меня в гостях поживешь под замком. И для тебя же, согласись, это будет безопаснее. У меня тебя Арсений Павлович не найдет. Мы пока отыщем автомастера Дизеля и с ним потолкуем насчет твоих сказок.
— Он вам ничего не будет рассказывать, — буркнул Бутман.
— А мы его вежливо попросим и он нам расскажет, — ответил Арбуз, — например, как тебя Арсений Павлович сегодня просил рассказать, так и мы попросил Дизеля.
И Арбуз показал пальцем на болтающегося у него в кабине на зеркале пластмассового скелетика. Правда скелетик не висел вниз головой. Константин Маркович понял, что Дизель, наверное, все-таки расскажет.
— А я тебя в гостях у себя и кормить буду, и поить, — продолжил Арбуз, — но не бесплатно, естественно. Ты мне за этот свой временный приют у меня, диск с компроматом на Арсения Павловича отдашь. А я его «хорошим» людям передам и твою вороватую задницу спасу, и себе денежек на жизнь заработаю.
— А почему я должен вам верить? — с вызовом воскликнул Константин Маркович сорвавшимся голоском. — И отдавать вам диск?
— Потому что скоро мы поедем через мост, — ответил Арбуз, — там я тебя свешу вниз головой над водичкой, ты испугаешься и расскажешь мне где спрятал диск. А потом я тебя скину вниз в воду. А она в нынешнее время холодная, до берега ты не доплывешь. Это один из вариантов, назовем его, беспощадным. А второй вариант, назовем его гуманный, состоит в том, что ты мне добровольно диск отдаешь. Я тебя сразу же привечаю, как родного, поселю у себя и даже разрешу тебе от меня твоей жене звонить. Какой вариант выбираешь?