Подмена
Шрифт:
Последняя фраза Бормана вызвала дружный гогот толпы братков. Он сам едва улыбнулся кончиками губ, потому что он был крутой и суровый, а оттого улыбаться ему не пристало.
— А ты свой новый бизнес, если не ошибаюсь, на подставах открыл? — спросила Даша. — Заставлял девчонок расплачиваться за вещи, которые они не крали. Яйцо Фаберже помнишь?
Борман наконец развернул к ней свой массивный корпус. По желвакам, заходившим на его скулах, было видно, что он сильно рассердился.
— Чего тебе надо, шалава? — сквозь зубы спросил он. — Ты чего мне тут предъявы кидаешь? Какое яйцо, че
— Яйцо Фаберже, за которое ты меня оставил и без денег, и без квартиры, даже трусы все отобрал, — пояснила Даша.
— Но «поднялась» же ведь опять, не сдохла же, вон на «БМВ» прикатила. Вы, шалавы себе деньги быстро зарабатываете, так что не скули, езжай отсюда! И кто тебя, такую старую бабу Ягу трахает-то только? Молодых что ли нет?
Братки опять преданно заржали шутке шефа, дружно повернувшись чтобы посмотреть на реакцию женщины. Но она и сама широко улыбнулась, хотя одного зуба у нее с правой стороны не было. Выбили братки Бормана тогда, когда яйцо искали. Вставить пока было негде, да и не на что.
— Точно баба Яга! — сказал кто-то из бандитов, увидев щербатую улыбку Даши.
— А я в лесу и жила в избушке на курьих ножках, козу пасла, — сказала Даша, одевая на глаза очки от солнца, — все ждала своего Кащея Бессмертного, когда он придет за мной.
Братки загоготали впокатуху, крутя у виска пальцами.
— Дождалась Кощея-то? — спросил Борман, зло улыбаясь одной половиной рта.
— Дождалась, — подтвердила Даша.
— Ну, вот теперь проваливай отсюда, двинутая, — с презрением сказал Борман, — ты мне и правда, сильно надоела уже.
— Че ты, Борман, пусть посмешит нас еще, — предложил один из братков, — клевая старушка, двинутая по черепу. Давай, старая, ляпни что-нибудь еще, посмеши!
— Посмешить? — переспросила Даша, мстительно прищурив глаза под очками.
Никто этого не заметил.
— Валяй, — добродушно махнул рукой Борман.
— Что ж, посмейтесь, — спокойно произнесла Даша высунула в открытое окно машины ствол автомата.
Моментально опустилось и второе окно автомобиля, откуда высунул и свой автомат сгоравший от злости и нетерпения Слива. Бандиты слишком поздно поняли свою ошибку — свинцовый град пуль обрушился на них, разрывая кожаные куртки и их собственные тела, круша пластиковые столы, разбивая витрины и кроша стену дома. Даша и Слива стреляли грамотно — по очереди, когда один перезаряжал, второй не давал бандитам опомниться. Выпустили оба по три рожка. Из братков не уцелел никто. Трупы лежали друг на друге, кровь их смешивалась и растекалась на асфальте. Борман лежал на спине, раскинув руки с открытым от удивления ртом из которого текла струйка крови.
— Они все были у меня в квартире тогда, — сказала Даша, — и никто меня не узнал. Потому что мы были для них, как куклы надувные — все на одно лицо.
— Поехали, давай уже, — торопливо сказал Слива.
Но уехать они не успели — узкий проулок перегородил автомобиль ДПС. Милиционеры выскочили из машины, спрятались за капотом и нацелили пистолеты на зеркальное лобовое стекло «БМВ».
— Стоять на месте, не двигаться, иначе откроем огонь на поражение! — закричали они.
Никто не ответил им из машины, но автомобиль из которого положили
— Выходите по одному с поднятыми руками! — снова громко приказал милиционер.
Но из «БМВ» никто не вышел. И тогда страж закона решил дать предупредительный выстрел по фаре, чтобы показать серьезность своих намерений. И он прицельно выстрелил из своего табельного оружия. Но как так вышло — то ли пуля в бензобак попала, то ли в какую-то еще взрывоопасную деталь, да только автомобиль вдруг как взорвался! Разлетелся на куски! Еле-еле успели милиционеры свои головы попрятать от взрывной волны, как на головы им посыпались стекла из разбившихся окон домов. «БМВ» преступников полыхнуло ярким пламенем и загорелось, как чучело зимы на масленицу.
18
Антон Сергеевич и Арбуз сидели в СИЗО. Не в самой камере под следствием, а в коридоре СИЗО в ожидании когда им приведут на свидание Дизеля. Эта их встреча с подследственным стала возможной только лишь благодаря обширным связям Арбуза и мощной финансовой поддержке Антона. Арбуз читал газету, которую ему всучил накануне Антон Сергеевич и бурно выражал свое в общем-то необоснованное веселье.
— Ну и черта ты из табакерки выпустил! — говорил он. — Ты хоть сам-то понимаешь что натворил, когда помог Сливе бежать?
— Понимаю, — хмуро соглашался Антон, — сам тоже к этому причастен.
— Я твое поручение выполнял, — ответил Арбуз, — инициатива от тебя исходила. И вот что из этого вышло. Этот чертяка Слива известного депутата захватил в заложники, — комментировал статью в газете Арбуз, — взял за него выкуп миллион и смылся так, что его никто не смог выследить. Как он так умудрился развести спецов, ума не приложу? Ты знаешь, я начинаю сомневаться, что он не Сливянский, а Ермишкин. По-моему он все-таки сын профессоров.
— Мне кажется он был не один, — ответил Антон, — Слива хитрый, изворотливый, притворщик, лгун и психопат. Но не интеллектуал. Так хитро выскочить из кольца после получения денег — вряд ли бы он смог все просчитать.
Но Слива уже не слушал, а читал дальше и снова захохотал:
— Ой, не могу, что пишут эти журналюги! Читал, Слива депутату этому перед освобождением нос накрутил! Ну, «сливу», помнишь, двумя пальцами нос крутишь и он синеет, в детдоме мы делали. Это «слива» называется. Вот он депутату нос так накрутил, типа, это его фирменный знак. Ты читал?
— Читал я, — безрадостно ответил Антон, — газете этой три дня.
— Как теперь этот хмырь-депутат в телевизоре покажется после такой истории? — сам у себя спросил Арбуз и отложил газету. — Ему ведь теперь в народе погонялово прицепят Сизый Нос или что-нибудь типа этого.
— А ему наплевать, как его зовут, лишь бы на слуху быть подольше, а эта история ему популярности только прибавила, — ответил Антон Сергеевич.
— А ты слышал как тут на днях недавно расстреляли человек семь братков прямо в центре Москвы? — спросил Арбуз.