Подобие жизни
Шрифт:
— На данный момент у меня нет такой информации, — прекрасное личико выглядело огорчённым. — Но если хотите, могу провести исследования.
— Вот и займись, — вмешался Трофим, — пока мы разговаривать будем.
— Может, поделишься, как ты докатился до совершеннолетия?
— С этого и хотел начать.
Трофим открыл небольшой холодильник, стоявший между сиденьями, и достал блюдце:
— Лимончик, Владислав Александрович?
Глава 21
Элеонора прошла мимо, даже не удостоив Трофима взглядом и, обдав кузена ароматом сладких духов, исчезла за дверью.
Парень вздохнул и поёрзал, устраиваясь поудобней. В конце коридора появилась троюродная бабушка в длинной шёлковой тунике, которую под руку вёл андроид мужественного вида.
Родственники шли в зал совещаний мимо кресла, и каждый мог высказать своё мнение «глупому мальчишке». Он уже прослушал с десяток упрёков, поёжился под несколькими гневно полыхающими взглядами и улыбнулся в ответ на пару робких улыбок, которыми одаривали в основном младшие.
Своеобразный воспитательный момент. Последний шанс воззвать к совести без официальной беседы. Трофим покорно ждал вызова в кабинет, игнорируя многочисленных Гороховых.
Троюродная бабушка успела доковылять до двери. Трофим отвлечённо подумал, что её девичья фигура и молодое лицо на фоне дряхлой походки выглядят жутко. Но старушка упрямо отказывалась от титанового заменителя скелета, ожидая, когда же научный отдел научится выращивать костную ткань из стволовых клеток. Пока разработки были на начальной стадии.
Робот открыл тяжёлую дверь, и женщина, прежде чем зайти, высокомерно процедила, не глядя на парня:
— Одумайся, юноша. Такого ещё не было. Кровь не вода, не стоит ссориться с теми, кто заботится о твоём благополучии.
Трофим не стал спорить и напоминать, что родной брат Горохова-старшего пятьдесят четыре года назад тоже добился статуса совершеннолетнего. Правда, прожил после этого недолго — погиб, изучая затонувшие города. И вообще, фраза «такого ещё не было», мягко говоря, не верна — за последнее десятилетие четверо вышли из-под опеки семьи.
Прибежали восьмилетние сёстры. Девочки забрались к брату на колени и жарко зашептали:
— А ты знаешь, что папа ругался с нашей мамой вчера вечером?
— Они так кричали! Мама назвала тебя идиотом…
— А папа ответил, что в семье сейчас только один идиот, точнее, идиотка — она!
— А твоя мама всё утро сегодня плакала, вот!
— Если тебе разрешат стать взрослым, ты больше не будешь с нами играть, да?
— Он и так взрослый, дура! Он станет со-вер-шенно-летним! И мы никогда больше не увидимся!
— Почему не увидимся? — улыбнулся парень. — Я просто перееду в другой дом. Но в гости буду заходить, или вы ко мне. И играть будем, как же я без вас?
Близнецы восторженно взвизгнули, оставили на щеках брата мокрые поцелуи и в сопровождении робоняни побежали в кабинет.
Парень задумался о наследниках империи и понял, что шанс остаться со всеми в хороших отношениях всё-таки есть. Молодёжи много, а значит, потеря для семейного клана невелика. Например, у отца было три жены. Первая родила четверых, и, получив развод, осталась членом семьи. Вторая выносила шестерых, включая Трофима, самого младшего. Она тоже жила здесь.
А ещё двоюродные, троюродные, четвероюродные братья и сёстры, плюс жёны и мужья всех этих людей, тоже вошедшие в семью… Да, отец не слишком доволен поведением одного из сыновей, но всё же это не катастрофа.
К слову, нынешняя супруга отца была единственной, кто смел повышать голос на старшего Горохова, хотя подарила ему лишь девочек-близнецов. Трофим подозревал, что отсутствие других общих детей и такое истеричное, словно бы всегда обиженное поведение связано с возрастом Леонида. В конце концов, никакие импланты и лекарственные препараты не помогут, если тебе почти сто лет. Отсюда и не свойственная раньше главе Семьи терпимость. Возможно, и в случае с сыном мужчина предпочтёт мирное решение проблемы.
Девочки оказались последними, больше никто не пришёл. Его вызовут чуть позже. Парень, чтобы скрасить ожидание, активировал минивизор и погрузился в чтение новостей. Правда, информацию не воспринимал — взгляд бездумно скользил по строчкам. Всё-таки Трофим очень волновался.
Зал совещаний располагался в подвале особняка, но благодаря многочисленным лампочкам, встроенным в потолок, здесь было светло и уютно. За овальным столом в центре сидело человек сорок, у стен на диванах копошились родственники до четырнадцати лет, которые скучали и тяготились общим собранием. Но старшие считали, что уважение к семейным традициям нужно прививать с детства.
Стены представляли собой сплошной гигантский визуализатор, разбитый на отдельные экраны. На каждом таком экране маячили лица — те, кто не смог присутствовать лично, явились на собрание виртуально. Более пятисот пар глаз уставились на Трофима, и он почувствовал, что робеет.
По закону совершеннолетний не имел доступа к семейному рейтинговому счёту. И дети его, и супруги. Вступая в брак, он создавал новую Семью, с отдельным рейтингом. Всё уже было решено и даже официально оформлено — Муниципалитет обновил данные чипа Трофима и прислал поздравительный файл с пожеланием всего наилучшего.
Собрание должно было определить то, как дальше будут Гороховы относиться к парню — как к эксцентричному, но всё же родственнику, или как к персоне нон грата, с которой нельзя общаться и о которой лучше вообще не вспоминать.
Сначала парень хотел рассказать всё, как есть. Что у элиты рейтинг поднимается до небес без особых проблем, рождаются дети и внуки, а все остальные тихо угасают, хотя и среди простых людей есть замечательные личности. Что полиция боится лишиться финансирования, поэтому закрывает глаза на преступления, которые совершают оверы. Что на окраинах люди живут в жутких условиях без шансов выбраться. Что контроль населения двадцать четыре часа в сутки приводит к двуличности, а не к законопослушности. Трофим мог бы говорить долго о том, что его не устраивает, но в голове вдруг прозвучал слегка насмешливый голос Кондратенко: