Подобие жизни
Шрифт:
— Элис, бахни материализацию.
Девушка бесшумно вышла из стены и застыла посреди комнаты, ожидая дальнейших указаний.
— Садись рядом, только Киру не сгоняй, — пробормотал хозяин, не открывая глаз.
Когда материализация прижалась тёплым боком и положила голову на плечо Владу, он по обыкновению стал рассуждать вслух:
— Не нравится мне то, что в деле неожиданно нарисовались Гороховы. Семейка многочисленная и очень влиятельная. Мальчишка сказал, что сфера интересов настолько обширна, что даже его отец знает о многом лишь в общих чертах, а какой-нибудь разработчик программного обеспечения понятия не имеет, чем занимаются в отделе генной инженерии. И единственное, чем Гороховы не интересуются — это игры и симуляторы. Вообще. Поэтому та самая заметка об игре выглядит как минимум странно.
— Если хочешь, чтобы я помогла, предоставь больше вводных. Пока ничего не понятно.
Влад не стал противиться и поделился всем, что знал. Элис помолчала, а потом выдала:
— Всё равно мало информации. Предлагаю забыть о проблеме до тех пор, пока Трофим Горохов не выяснит ещё что-нибудь. Хочешь пива?
— Нет, дорогая. В принципе, ты права. Подождём. Лучше скажи — ты установила ту программку, которую я принёс?
— Да. Я экспериментировала с Кирой. Мы играли в мячик здесь, на кухне, в ванной, в туалете, в коридоре и на балконе. То, что происходило везде, кроме гостиной, на основное ядро записалось не сразу. Пинг был настолько высок, что информация оставалась на мобильном носителе в материализации до тех пор, пока я не открывала дверь.
— Потом всё равно инфа попадала в ядро?
— Да, причём мгновенно.
— Жаль. Очень жаль.
— Ты знаешь, это было очень странное и непривычное… чувство. Словно я отдельная единица, а не деталь системы. Где ты взял программу?
— Неважно. Удали её. Надеюсь, сегодняшний день никто и никогда не просмотрит. Это была разовая акция.
Влад не стал рассказывать управителю о талантливом инженере Михаиле, который тратил свои знания и опыт на прозябание на окраине. Всё равно отсоединить андроида от следящей системы не получилось. Кондратенко и сам не понимал, зачем ему это было нужно. В принципе, он ничего не нарушил — в законах даже не было предусмотрено такого преступления, как попытка отключить материализацию от ядра. Вот воздействовать на само ядро было строго запрещено, и подобное каралось незамедлительно. Но Влад и не пытался лезть в основу.
— Знаешь, я сегодня познакомился с очень милым роботом. Мэри. Она ни к чему не подключена.
— Это невозможно, — уверенно заявила Элис. — Мы все созданы по одному принципу.
— Выходит, нет. Ладно, я в душ. Разложи диван и отключи материализацию.
— Нет, это невозможно, — растерянно повторила «девушка», игнорируя указание, — экспериментальная модель? Можно я поищу информацию в Сети?
— Лучше не надо. Всё равно ничего не найдёшь. Постели мне.
— Да, конечно.
Когда Влад вышел из комнаты, материализация всё ещё сидела на диване.
Глава 25
Небо Виртограда выглядело празднично — графическое отображение человеческих эмоций прямо над головой сверкало, смешивалось и ежесекундно менялось. Фейерверки, бенгальские огни и музыка тоже вносили лепту в радостную суету. Яне это очень нравилось, и человек, чтобы сделать приятное частице девушки внутри себя, смотрел на мир не так, как привык. Никакой изнанки, никаких пирамид и пятен — только «лицевой» вид, с домами и оболочками.
— Кто ты сегодня?
— Яна. Она была очень милой. И доброй. Во мне нет ни капли злости.
— Ничего. Насколько я помню, эмоции Карла не такие радужные, вот и уравновесится.
— Чьи эмоции?
Голос хмыкнул:
— Естественно, ты не помнишь. Потерпи. Осталось чуть-чуть, и ты вспомнишь всех.
— А начало?
— Вполне возможно. Хотя пятьдесят четыре года прошло, так что предсказать нельзя.
— Сколько?! — человек, забывшись, обернулся, но, естественно, никого не увидел. — Почему такая точная цифра? Ты всё помнишь? Но почему молчал об этом?
Голос засмеялся:
— Не хотел, чтобы ты засыпал меня вопросами. В конце концов, наше общение никогда не было особенно… тёплым. Что очень несправедливо, ведь я единственный твой друг.
— Вот уж нет, — человек покачал головой. — Ты не враг, но и другом не являешься. Так и останется.
Голос вздохнул и скучающим тоном сказал:
— Зря ты так. Я ведь и обидеться могу. Только мы с тобой можем противостоять Злу. И если бы не мои подсказки, ты бы давно погиб и вернулся к началу.
— Я понимаю. Кое-что я всё-таки не забыл.
Человек закрыл глаза и попытался в который раз из обломков памяти составить цельную картину. Но ничего не вышло — он по-прежнему видел зловонные горы плоти, огромные котлы, в которых варились грешники, кровавое, тяжёлое небо и трёхпалых чудовищ. Он помнил только то, что им нужно было вырывать изогнутые обсидиановые когти, но зачем? Ответа не было.
А ещё он знал, что Виртоград тоже Ад. Второго уровня. На первом всё было гораздо честней — лишь немногие демоны прятались за фальшивой личиной, вычислить которую можно было только по металлическим деталям. Чудовища, не скрываясь, пытали людей, разрушая души, чтобы потом выпить их по каплям.
Но здешние жители не догадывались, что их счастливая жизнь — лишь очередная уловка монстров. Демоны, находясь за пределами искусственной реальности, присасывались к людям, например, к Яне. Такие, как она, считали, что где-то есть их «настоящие» тела с механическими органами. Мученики не понимали, что это всего лишь игра воображения. Потому что «где-то» подлые потусторонние твари тянули все силы из жертв, подводя их к последней грани.
«Голос» демоном не был. Но его природу человек не знал. Или забыл.
Тот, в ком сейчас жила частичка Яны, с радостью спасал людей от удела пищи. И прятал в Кубе до момента, когда придёт время вернуть им свободу через окончательную смерть. Голос утверждал, что хочет того же, но иногда человеку казалось, что тот преследует совсем другие цели.
Вот только страдания людей переносить было тяжело. Ведь они не понимали, что всё делается для их же блага. И человек горевал вместе с ними, мучился совестью и ненавидел Голос за его спокойствие и уверенность в правильности поступков.