Подонки
Шрифт:
Крики, ритмичный шум шагов вырвали их из оцепенения.
Дерьмо провел резиновой палкой по решетке камеры, как музыкант по струнам арфы.
— Все в душ!
Его опухшая физиономия прилипла к прутьям.
— Эй, новенькие, вам тут что, домашний пансион?
Он повернул ключ и приоткрыл дверь.
— В колонну становись! Руки за спину! Разговорчики, скоты! Попробуйте вякнуть и почувствуете мою палку на своих боках!
Первым пересек порог немой. В свете коридорных ламп его лицо
Он рассмеялся, гордый своим убожеством, доведенным до совершенства и демонстрируемым каждое утро с блаженным видом.
Немой побежал становиться в строй заключенных, угрюмо ждущих приказа к отправке.
Ал и Франк присоединились к ним.
— Вперед! Шагом марш!
Колонна двинулась, окруженная вооруженными охранниками. Душевая была расположена этажом ниже.
Здесь не было никаких излишеств. Штук двадцать открытых кабинок без занавесей вдоль стены. Все оборудование заключалось в душевой головке и цепочке для пуска воды.
Заключенные раздевались, вешали комбинезоны на крючки и мылись под присмотром охраны, не перестающей издеваться над ними.
По примеру остальных, Ал и Франк разделись и заняли две соседних кабинки. В пару, заполняющем душевую, заключенные перекидывались словами… Время от времени охранники орали: «Заткнитесь!», но особенно не настаивали… Шум воды поднимал настроение, а духота расслабляла.
Ал бросил взгляд через перегородку, отделяющую его от нового товарища.
Франк заметил это.
— Подсматриваешь?
Ал ухмыльнулся и дернул за цепочку. Теплый дождь пролился на его блестящее тело.
— На теле-то у тебя почти ничего нет! Один синячок для вида и все… Видно, особый упор сделали на физиономию, она больше бросается в глаза!
В соседней кабинке перестала течь вода. Перед ним возник Франк, его лоб пересекала злая морщина.
— Ты опять начинаешь свой балаган?
Глаза Ала были полны воды. Он отпустил цепочку душа, встряхнулся и шагнул вперед.
— Я не начинаю, я продолжаю… Ты ошибаешься, если думаешь, что я поверил в твои дурацкие выдумки!
— Ну все! Мне надоело! — вскричал Франк.
Он поскользнулся на мокром полу и слегка качнулся вперед. Ал решил, что это нападение, и ударил первым.
Раздался мокрый шлепок. Франк скривился от боли: костяшками пальцев Ал задел рану, рассекавшую ему щеку.
— Сволочь! Грязная сволочь!
Он кинулся вперед. Звуки ударов терялись среди гуденья труб и криков надсмотрщиков.
Лицом к лицу, пыхтя и задыхаясь от ярости, они молча дрались в кабинке Ала. Когда удар оказывался особенно болезненным, раздавался короткий вскрик. Глаза, раздраженные водой, были выпучены.
— Черт возьми, да тут какие-то сволочи дерутся!
Набежали надсмотрщики. На заключенных посыпались удары дубинок, и ярость их тут же улетучилась.
На смену одному душу пришел другой, куда более неприятный.
— Настоящие псы, — орал Дерьмо. — Запихните-ка этих обезьян в камеру! И не жалейте кулаков! Я еще зайду к ним, поздороваюсь…
Ни Ал, ни Франк не помнили, как оделись и добрались до камеры. Все разворачивалось с быстротой, приводящей в замешательство. Чьи-то руки встряхивали их, ноги били, в уши орали посторонние голоса, по лицам струилась кровь…
Наконец они очутились в камере, распростертые на нарах, и смогли забыться в болезненном покое.
— И хитер же ты, — прохрипел Ал.
— Не придуривайся, ты сам начал…
Ал замолк, подтверждая своим молчанием неоспоримость этого утверждения.
Франк вновь заговорил:
— Слушай, мужик, я тебе твои намеки обратно в пасть загоню, понял?
— Только правда может так обидеть, — вздохнул Ал.
Франк даже подпрыгнул.
— Ну-ка повтори!
— А ладно, заткнись… В конце концов, мне наплевать, стукач ты или нет. Все, что я могу тебе сказать: не теряй время…
Тем не менее выглядел Ал усталым и абсолютно разочарованным.
— Знаешь, ты тоже теряешь время… Я прекрасно понял твою игру… Отольются еще тебе мои слезы!
Они замолчали. Остальные заключенные только возвращались. Они вытягивали шеи, стараясь разглядеть возмутителей спокойствия. Появление новеньких разнообразило их жалкое существование. Они их забавляли.
Когда каждый вернулся на свое место, Дерьмо вошел в камеру вслед за немым. Закрыл за собой дверь и сделал знак одному из надзирателей — не уходить далеко. На его опухшей физиономии светилось довольное выражение.
— Похоже, вы предрасположены к дракам? — спросил он своим тоненьким голосом.
Теперь он жевал розу. Цветок полностью скрывал его рот, и голос, казалось, исходил из розовых лепестков.
Те, к кому он обращался, промолчали.
— Стоять, когда к вам обращаются! — заорал Дерьмо. — Я вас научу уважать старших!
Ал и Франк встали.
— Руки по швам! Голову держать прямо, подбородок приподнят… Вы слышите или нет?
Заключенные выполнили все команды, но с таким нежеланием, что само их подчинение выглядело вызывающе.
Надзиратель вытащил кожаную дубинку и постучал ею по ладони. Ему нравился этот звук. А еще больше нравилось, когда заключенные слышали этот звук.
С необыкновенной ловкостью он вскинул гибкую палку и одним движением обрушил удар на лица заключенных.
Они вскрикнули.
— Давно бы так, — сказал толстяк, вытирая запотевший лоб. — Пойте, веселей будет… Я же вас предупреждал, что у нас не любят драк. В следующий раз я вас так отделаю! На полу валяться будете. Да еще восемь суток карцера вклею. У нас здесь есть все необходимое! Эта тюрьма последняя, где в карцерах сохранились крысы! Слово честного человека. Вам все понятно? Крысы величиной с мою ляжку.