Подозреваются все [Мы все под подозрением]
Шрифт:
— Это все?
— Ничего больше я вспомнить не могу.
— Откуда мог вылететь этот ключ? Как вы думаете? Из ящика?
— Если они заперты, то это исключено. У них была такая планка… ведь вы сами видите? После запирания в них не оставалось щелей, в чем мы не раз убеждались. Невозможно было даже поднять замок.
— Нам тоже так показалось. И тем не менее, откуда?
— Вот уж не знаю.
— Надо разобрать его на составные части, — хмуро сказал прокурор.
Я подумала, что, может, это и лучше, потому что отсутствие стола в этом случае можно будет свалить на следственные власти, и нам удастся уйти живыми и-з рук Иоанны. Я с интересом приглядывалась к акции по уничтожению нашего имущества, проводимой очень осторожно и методично.
Это продолжалось не слишком долго. Сразу после снятия верхней крышки открылось что-то странное, на что дилетант даже не обратил бы внимания. А я обратила, по той простой причине, что неоднократно собственноручно накладывала эту часть, служащую столиком для машинки. Под крышкой стола было углубление, в которое вставлялась крышка столика, и там должно было быть достаточно места, чтобы всем этим маневрировать. Места было даже слишком достаточно.
Когда он просто стоял, в нормальном состоянии с крышкой наверху, это было совершенно незаметно. Но теперь можно было заметить, что между крышкой и доской с углублением находилось место, в которое можно было всунуть плоский ключ. Разумеется, в тот момент, когда весь стол рухнул, ключ имел полное право вылететь.
Да, если ключа не было в кармане ни у кого из нас, то это было единственное место, в котором он мог находиться! Я подумала, что через минуту, наверное, сойду с ума, потому что человек, который лучше всех знает этот стол и мог таким образом его использовать, была Иоанна. Откуда тут взялась Иоанна, которая с самого начала имела алиби?
— Дактилоскопия, — тихо проворчал капитан прокурору. — Хоть раз мы получили ключ, с которого, может быть, удастся что-то снять.
— Если он держал его за этот плоский конец, — с сомнением проговорил прокурор, — а если иначе…
— Должен был так держать, вот посмотрите… Только так мог его всунуть… Нет, думаю, нам удастся это сделать, подождём результатов.
Внезапно они вспомнили обо мне.
— У нас к вам, собственно, есть совсем другое дело. Может быть, пройдём в конференц-зал…
— А откуда вы здесь появились в такое время? — с интересом спросила я капитана. — Ведь вас здесь уже не было?
— Из-за вас. Мы звонили вам сначала домой, а потом сюда. Кто-то сказал, что вы здесь, но не хотел позвать вас к телефону.
— Да, скорей всего, вы попали не на самого трезвого человека.
В конференц-зале они какое-то время наблюдали за мной какими-то особенными взглядами. Я снова почувствовала лёгкое беспокойство.
— Может быть, вы, наконец, скажете нам правду? Как вам пришла в голову мысль о тайнике в квартире жертвы?
Я почувствовала гораздо большее беспокойство.
— Клянусь вам, что я сказала правду. Я вообразила это себе. Думаю, что в тех видениях, в которых я вам признаюсь (я уже почти начинаю чувствовать отвращение к ним), я принимала подсознательно во внимание профессию Тадеуша. И сама я более-менее знакома с санитарным оборудованием. Это была единственная возможность. Умоляю вас, скажите ради Бога, неужели и это совпало?!
— Совпало, — холодно ответил капитан. — Ничего подобного у меня ещё в жизни не случалось, ведь это совершённый абсурд! Но совпало с одной разницей: не было там никакой коробочки из-под какао, просто пластиковый пакет.
— И что?.. — спросила я замирающим голосом.
— И теперь у нас уже нет никаких сомнений, но сначала мы хотели бы выяснить некоторые подробности. Кто получил первую награду на вашем внутреннем конкурсе красоты для мужчин?
Разных вопросов я могла ожидать, но только не такого! Я ошеломлённо смотрела на них, пытаясь собраться с мыслями.
— Сейчас, — в отчаянии сказала я. — Панове, имейте жалость! Я понимаю, что иногда я была для вас невыносима, но ваша месть несоразмерна! Что это значит?
— Я спрашиваю, кто получил первую награду в конкурсе красоты? Это, по-моему, звучит понятно?
— Марек, — все ещё ошеломлённо ответила я. — Но какое это имеет отношение?!
— Да так, ерунда. Вам знакома эта подпись?
Они вынули откуда-то и показали мне фрагмент письма, на котором виднелась неразборчивая каракуля. Я замерла, глядя на него, и у меня перехватило дыхание.
— Да, — тихо ответила я через минуту.
— Может быту вы знаете, кому она принадлежит?
— Неважно, — так же тихо ответила я. — Этого человека нет в Польше, прошло уже полгода…
— В таком случае, может быть, имеет значение, с кем он переписывался?
— Со мной…
— Мы так и предполагали. Разумеется, на основе ясновидения. В такой же степени, в какой ясновидением являются ваши озарения, касающиеся тайников в квартирах ваших покойных сослуживцев…
Бомба разорвалась. Молния ударила прямо в меня. Следственные власти совершили супероткрытие. Я была сообщницей Тадеуша и отдала ему это письмо, чтобы он мог шантажировать невинную жертву. Поэтому я предвидела его смерть, поэтому знала о тайнике… Интересно, что ещё я сделала? Уж не убила ли его?
Прокурор для меня потерян. Даже вся преисподняя, полная наиспособнейших дьяволов, ничем мне уже не поможет. Как я могу им хоть что-нибудь доказать?!
— Безнадёжно, — сказала я, подавленная до последней степени. — У меня есть только один-единственный свидетель. Может быть, Иоанна ещё помнит, что около Нового года исчезло адресованное мне письмо?
— Вы знаете об афёре, описанной в этом письме?
— Не знаю. Знаю. Нет, не так. Более-менее что-то знаю, но мало. Не знаю, что описано в этом письме, потому что никогда его не читала.
— Вы, надеюсь, знаете, что сокрытие сведений о преступнике тоже является преступлением?
— Ну так отдайте меня под суд! Только перед этим скажите, кто, черт побери, этот преступник?
Внезапно из центральной комнаты донеслись испуганные крики и какой-то грохот. Капитан в бешенстве сорвался с места и выскочил из конференц-зала. Прокурор, до этого смотревший в окно, резко повернулся ко мне.
— Прошу вас, скажите, наконец, правду!..
— Я сказала правду. Даю вам честное слово. Спросите у Иоанны, ну я не знаю, сделайте что-нибудь! Это чушь собачья насчёт укрывания преступника, я не хочу, чтобы вы предполагали нечто подобное! Вы считаете меня его сообщницей? Это полная глупость!..