Подпольный Алхимик
Шрифт:
— Тоже мне новость, — хмыкнула Астра. — Они с самого начала его знали. Потребовали от Филипа сообщить, пригрозили, что иначе найдут других посредников для торговли, а нам ой как нужны были деньги…
— Ублюдки! — повторил я, вкладывая в голос всю ярость, которую мог изобразить.
Пока мы с Астрой говорили, прошло минут пять. Совершенно неожиданно для самой себя — но не для меня — она схватилась за горло. Оттуда вырывались тяжелые хрипы, Астра ловила ртом воздух. Чашку она выронила на пол.
— Что, душновато стало? — с поддельным сочувствием спросил я.
— Ты…
— Видеть твое поражение — какая услада для моих глаз, — улыбнулся я. — Но давай я не буду попусту сотрясать воздух, а то ведь времени у тебя очень мало. Короче, слушай сюда, змея: либо ты сейчас честно говоришь мне, кто проник в подвал, либо я не даю тебе противоядие от сильнейшего яда, под действием которого у тебя через десять минут наступит удушье. Говоря проще — ты умрешь, Астра.
— Ниль… Нильсоны имели доступ в подвал…
— Я даю тебе еще один шанс, дорогая. Кто проник в подвал? — чеканя каждое слово, спросил я.
Астра захрипела еще сильнее. Она судорожно хваталась ладонями за горло, будто это могло помочь ей справиться с удушьем.
— У тебя осталось минут семь, Астра.
— Я… это была я. Они запугали меня до… до смерти. Угрожали…
— Я почти не сомневался… — тихо сказал я, устало проводя ладонью по лицу.
— Ты… обещал… антидот…
Астра протянула ко мне руки в паническом ужасе, но не смогла встать и рухнула лицом в подушку. Откуда-то из-под подола ее платья на пол что-то со звоном выкатилось. Я поднял — это была крохотная склянка, на дне которой блестела капля желтоватой жидкости. Крышечка была приоткрыта. Сердце сжалось от тревожного предчувствия.
— Что это?
Астра с трудом села и взглянула на склянку.
— Я… не знаю… — ответила она с расширенными от ужаса глазами.
Только вот ужаса от чего?
— Выкатилось из твоего кармана — и ты не знаешь? Брось валять дурака!
— Да… да, точно… мое лекарство…
— Астра! — Я рывком подскочил к ней и схватил за волосы, откинув ее голову назад.
— Аксель! — Раздалось с двери.
В проеме стояли Акке и Бирла, со всеобъемлющим ужасом глядя на картину, развернувшуюся перед ними.
— Не вмешиваться! — рявкнул я. — Говори, сука! Ты отравила отца? Даю последний шанс, иначе сдохнешь, тварь!
— Я! Я! — крикнула Астра, а затем зашлась в безудержном кашле, перемежающемся ужасающими, чудовищными хрипами.
— Что ты ей подлила?
Астра продолжала хрипеть.
— Что за яд??? — заорал я ей прямо в ухо, с трудом сдерживая желание размозжить гадине череп.
— Редкое растение… симп… симптомы сердечного приступа…
— Название! Название растения давай!!!
Сказать Астра не успела — зазвонил телефон. Бирла так быстро подбежала к нему, будто от этого звонка могли зависеть наши жизни.
— Алло! — Бирла молча слушала секунд двадцать, в течение которых лицо ее искажалось от непередаваемого ужаса. Положив трубку, она едва слышно прошептала: — Господин Ульберг… скончался.
Несколько секунд я молча переваривал услышанное, затем повернулся к Астре и вцепился ей в горло руками.
— Аксель! — Акке подбежал ко мне и схватил за плечи.
Я с силой оттолкнул его, он упал. Подполз ко мне и, встав на колени, взмолился:
— Пощади ты ее, умоляю тебя! Пощади! Мы уйдем отсюда, никогда больше нас не увидишь, только не убивай мою мать! — По его щекам ручьями покатились слезы.
Я отпустил голову Астры и, отойдя назад, попытался успокоиться.
— Непременно уйдете! Только мать твоя отправится прямиком в тюрьму. Бирла! — подозвал я служанку. — Ты слышала? Эта сука призналась в том, что отравила моего отца!
Я развернулся, чтобы покинуть гостиную.
— Ты… обещал… — прохрипела Астра.
Я обернулся к ней и скривился в горькой усмешке.
— Я солгал тебе. То, чем я тебя напоил — не смертельно. Скоро действие пройдет. Поверь, я бы рад был видеть твою смерть — ты ее заслуживаешь — но я отдам правосудие в руки власти.
Я вызвал полицию. Весь оставшийся день ушел на разговоры с ней и на подготовку к похоронам Филипа.
Полиция допрашивала нас целую бесконечность. Я дал показания против Астры, Бирла подтвердила, что та призналась в отравлении Филипа. Сама убийца до самого конца допроса агрессивно отрицала свою вину, утверждала, что я вынудил ее признаться в том, в чем она невинна, будто бы я выпытал в буквальном смысле от нее слово «да», вырвал это слово посредством садистских действий. У полиции, конечно, возник ко мне резонный вопрос: что за зелье я заставил выпить Астру и откуда оно у меня? Я ответил, что вообще не в курсе, что произошло с Астрой, потому что не давал ей ничего, кроме травяного чая. И ведь я им даже не соврал!
Полиция взяла на экспертизу остатки отвара из чашки Астры. Я знал, что они там не обнаружат ничего, кроме успокоительных травок. Никогда в жизни они не поймут, почему Астра начала задыхаться, подумают, что у нее аллергия или что-то типа того.
Акке на допросе лишь мычал что-то невразумительное в ответ. Бирла же говорила четко и твердо, как никогда в жизни. Служанка у нас, хоть и была особой сентиментальной, но умела проявлять характер, когда надо — молодец.
Астру увезли. Сказали, суд состоится после всех экспертиз и после вскрытия тела Филипа. Я спросил, что будет, если Астру признают виновной: смертная казнь. Вполне справедливо для этой змеи. Однако мне был жаль Акке. И даже Лию, хоть она мне и не нравилась совсем. Но они — два неприспособленных к жизни слабака. Два ребенка-переростка, которые привыкли всю жизнь прятаться под маминой юбкой. Что ж, однажды им в любом случае пришлось бы взять свои судьбы в собственные руки.
После того, как полиция уехала, я отправился в больницу. Не потому, что хотел (все-таки Филип для меня чужой человек), а потому, что этого от меня ждали, как от сына и наследника.
Что я испытывал, сознавая, что глава теперь уже моего рода мертв? Я лишь смутно понимал свои чувства. Пожалуй, мне было жаль его. По-настоящему жаль. Филип никогда не вызывал во мне глубоко положительных чувств, но я понимал, что большинство его пороков были от слабости духа. А в последние дни он даже начал мне чуточку нравиться.