Подруги Высоцкого
Шрифт:
«Я никогда не открывалась ни в чем. Ни разу, – свято хранила свою независимость Алла Сергеевна. – Я одинокий волк».
«Ошибок уже не исправишь…»
Фильмов со своим участием Алла Демидова никогда не смотрит. Вопросом на вопрос отвечает: «А зачем? Ошибок уже не исправишь».
Наверное, она права.
«Моя кличка «интеллектуальная актриса» (кто-то даже обозвал «интеллектуальной овчаркой») – это все клише ролей, которые я играла. Я играла сильных, волевых женщин. Почему я их выбирала? Да потому, что все остальное меня мало интересовало: этот быт, эти маменьки, бабушки, жены и так далее. Я никогда не играла быт. Я его и не умею играть. Потому что тогда надо отталкиваться от себя, а я никогда
На съемочной площадке вместе с Владимиром Семеновичем Высоцким они как-то не совпадали. «Высоцкий был очень многогранен, а ко мне всегда поворачивался одной и той же стороной, – сожалела Демидова. – Я видела и другие его стороны, но ко мне они отношения не имели».
Хотя в двух фильмах вместе они все-таки снимались. Например, у Евгения Карелова в картине «Служили два товарища». Но в памяти остались лишь прозаичные впечатления: «Раки. Вспоминали с Высоцким, какие прекрасные красные раки в синем тазу подал нам Карелов в Измаиле… Много вспоминали… Володя ко мне, как я к нему в «Гамлете»…»
Был еще один злополучный фильм Михаила Швейцера «Бегство мистера Мак-Кинли», с которым Владимир Высоцкий связывал свои большие надежды, написав к нему большой цикл баллад. О прошлом, о будущем, о настоящем. О жизни и смерти. Но «действие фильма получилось медлительным, даже скучным, – уже после премьеры говорил Высоцкий, – а баллады – они про другое немножко. Их все вырезали и оставили – полторы. Или они не вписались в картину, или кому-то показались негодными… Я посмотрел, да и ушел с половины, потому что там ничего не осталось, просто ножки да рожки. Хотя реклама была громадная, и даже режиссера журналисты спрашивали: а вот, мол, дескать, не будет ли Высоцкий конкурировать с Банионисом?» Я написал трагические песни, нервные, заводные, а фильм получился задумчивым таким, серьезным, на мой взгляд немножко скучным…».
К числу тех, кому баллады «показались негодными», прежде всего, относили автора киноповести Леонида Леонова, который после просмотра первого варианта картины (с балладами Высоцкого) заявил, что испытывает противное ощущение, будто застал в своей кровати чужого мужчину… Но от Государственной премии за фильм-адюльтер Леонов не отказался. Впрочем, в 1977 году подобное восприняли бы как антисоветский выпад.
Кстати, среди лауреатов Госпремии за создание «Мак-Кинли» оказалась и Алла Демидова, исполнявшая крошечную, но яркую роль Потаскушки. Награда была неожиданной. Впрочем, в Георгиевском зале Кремля, где вручали знаки отличия, Демидову занимало другое. Она все гадала: вот Баниониса объявили – Государственная премия присуждается за роль мистера Мак-Кинли, а как объявят ее? Ведь даже в титрах ее безымянная героиня обозначена лишь по роду профессиональных занятий… И вот сейчас на весь зал прозвучит: «За роль Потаскушки Государственную премию СССР…» Но тогдашний премьер правительства Тихонов все же нашелся (или подсказал кто) и сказал просто: «За участие в фильме…»
Демидова работала и дружила со многими талантливыми режиссерами: Ильей Авербахом, Игорем Таланкиным, Юлием Райзманом, Аловым и Наумовым. Но утверждала, что «формирующей индивидуальностью не был никто. У меня не было своего режиссера. И вот эта одна из моих не то что трагических ситуаций – особенностей… Вообще, мне кажется, на актера меньше всего влияют режиссеры… Личность формируется окружением. Поэтому недаром говорят: главное, чтобы была хорошая компания… Я не встречала режиссеров, которые бы видели конкретно образ. Они плывут в каких-то других волнах… Я туда не лезу, в режиссерскую профессию, и очень мало режиссеров, которые понимают актерскую профессию, и если они навязывают свое видение хорошим актерам, они только вредят».
Хотя существовали две фигуры, о которых Алла Сергеевна все же отзывалась с особым пиететом: Тарковский и Муратова.
Первая попытка совместной работы с Андреем Арсеньевичем была неудачной. В «Андрее Рублеве» он предлагал ей сыграть Дурочку. «Но я была слишком глупа, – сокрушается актриса, – да еще было предложено для меня совсем невозможное – писать в кадре… И
Наконец, в «Зеркале» все вроде бы получилось. Но опять-таки с муками, слезами, нервами. И после съемок Демидова заявила: «Никогда больше не буду сниматься у Тарковского».
Подобные же эмоции испытала Демидова после работы с Кирой Муратовой: «Нервно, очень нервно. Но это оттого, что человек живет в состоянии нервного поиска – иди туда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что. Процесс этого поиска, особенно когда смотришь на него со стороны, немножко пугает…» Правда, сегодня актриса говорит: «Сниматься к Муратовой пойду не глядя».
В свою очередь, Кира Георгиевна неизменно отзывается о Демидовой в самой превосходной степени: «Она актриса высокопрофессиональная, замечательная… В ней есть актерский покой, а это ничем не заменимо: нет пустой суеты актера для того, чтобы понравиться клиенту. Она не суетится, играет столько, сколько нужно, не переигрывает. Она идеальная профессиональная актриса. У нее, правда, есть свои свойства: она любит подчеркнуть, что роль совершенно не имеет отношения к ее собственному характеру, что она ее не наработала. Она обижалась, что мы мало репетируем. А мне незачем было с ней репетировать, потому что она сразу была такая, как надо».
Демидова долго недоумевала, почему Муратову так задевали ее некоторые актерские «шалости». Например, то, что перед съемкой она не учит текст. А что тут такого? «У меня шпаргалочки вокруг, – объясняла Алла Сергеевна. – Я не хочу загружать память – эта полочка у меня уже загружена стихами, я знаю наизусть много пьес. А Кира, когда узнала о таком моем способе, – обиделась…»
Раз за разом Демидова упрямо подчеркивала: «Я никогда не играла себя… Я играла только образы. Остальные же удручают меня своей предвзятостью, определенностью, одержимостью. Я не умею играть… жизненную конкретность. Мне ближе тот жанр, где, если можно так выразиться, «у Офелии нет насморка», то есть существует некая чистота идеи, концепции. Я не играла саму себя, потому что не знаю, кто я на самом деле. Актер должен быть пуст, и слезы актера должны вытекать из его мозга. А у нас иногда плачут, как крокодилы, а зрители сидят холодные, как собачьи носы».
Правда, однажды попыталась жизненно изобразить Катю в картине «Ты и я» Ларисы Шепитько. Но там все было до обидного случайно. Даже назначение на роль. Когда по мановению руки чиновника из киногруппы окончательно «выпала» Белла Ахмадулина, Юрий Визбор зашел к своей соседке по лестничной площадке и через пять минут привел к Шепитько новую Катю – Аллу Демидову. Высоцкого же в той картине заменил Леонид Дьячков.
…Осеннюю натуру они тогда нагоняли в зимней Ялте. Параллельно там снимался «Остров сокровищ», и эта киногруппа каждое утро на паруснике уходила в море. Оставшиеся на берегу им завидовали. «Мы с Ларисой думали, – вспоминала Демидова, – вот там – кино, там – настоящая жизнь, пираты, а что мы снимаем – по подворотням, в лужах… Как-то в воскресенье мой партнер Юрий Визбор отправился на этом паруснике. Вечером мы встречаем его в порту, а Визбор вдруг молчком, мимо нас – в гостиницу! Я говорю: «Лариса, ну, может, человек в туалет захотел…» Оказывается, Юра сочинил песню, но под рукой не было чем записать, и он пробежал мимо нас, ни слова не говоря, чтобы она у него не ушла из головы. Когда на концерте его памяти объявили, что эту песню – «Черная монашка мне дорогу перешла…» – он посвятил Алле Демидовой, я подпрыгнула до потолка».
Так в молодости она радовалась, предположив, что песню «А на нейтральной полосе цветы необычайной красоты…» Владимир Высоцкий посвятил именно ей.
25 июля 1980 года
На утреннюю репетицию она, как обычно, безнадежно опаздывала. Бежала, боясь сломать каблуки. У служебного входа ее остановил Алеша Порай-Кощиц, заведующий постановочной частью:
– Не спеши.
– Почему?
– Володя умер.
– Какой Володя?
– Высоцкий. В четыре часа утра.