Подсолнух
Шрифт:
Снова наступила неловкая пауза, которую надо было чем-то заполнить. Татьяна не нашла ничего лучше, как спросить:
– А вы давно здесь работаете?
– Года два как, – ответила Оля.
Словоохотливыми назвать их было нельзя. Это всегда доставляло Татьяне трудности. При этом девушки смотрели на нее, как будто имели законные основания на продолжение ею разговора. Но Татьяна в стрессовой ситуации всегда плохо соображала, потому не могла придумать никакие новые вопросы. Юля, видимо, это уловила.
– Не думай, здесь не все сучки. Да и Света не сучка. И бесится больше на Арину, чем на тебя, скорее.
Татьяне понравился ее утешительный тон.
– Однако все просто удивлены, как ты сюда попала
Она опустила глаза в пол и начала чесать подбородок, подбирая нужное слово.
– Слабости… или склонности…
– Нимфоманка она, – ответила за сестру Оля. – Спит со всеми.
– Я не ее любовница, если вы на это намекаете, – поспешила отречься Татьяна.
Девушки одновременно хмыкнули. На лицах обеих выступили недоверчивые усмешки. Татьяна вспомнила фразу Арины: «Слухи уже поползли. Их не остановить» и цокнула. Та явно гораздо лучше разбиралась в жизни.
Дальше склеивать разговор казалось Татьяне бессмысленным. «Кореянки» снова уткнулись в телефоны. Через несколько секунд запищал Татьянин. Она просмотрела уведомление. Сообщение прислала Арина. Девушка схватила смартфон и зашла в мессенджер. Арт-директор скинула ссылки на канал и паблик Светы в сети. Татьяна выдохнула и прошла по ним. Перед ней на половине экрана предстало, обрамленное рыжей шевелюрой, улыбчивое лицо, которое вживую ей уже не светило увидеть. Татьяна убавила звук, чтобы не раздражать лишний раз «кореянок» и прильнула к телефону поближе. Света объясняла своим подписчикам, как грамотно включать элементы фламенко в гоу-гоу. Пару фишек взяла себе на заметку. Затем начала пролистывать плейлист, который не успела долистать, потому что в гримерку ворвалась толпа запыхавшихся танцовщиков. Пришла пора выходить в зал. Татьяна резко соскочила с места, остро чувствуя неловкость среди большой толпы недружелюбно настроенных к ней людей.
Сегодня было легче подниматься на подиум. Толпа вокруг осталась такой же, как вчера. Казалось, даже наряды у них не сменились, хотя сегодня сюда явно пришли другие люди. Татьяна списывала прибавку своей уверенности на сегодняшнее раскрепощение на Арбате. На самом деле, она не столько раскрепостилась, сколько зарядилась позитивной энергией тамошних зрителей, которые после каждой песни аплодировали, выкрикивали подбадривающие возгласы и оценивали лайками ее танцы. Это вселяло чувство удовлетворения собой, придавало всему смысл, воодушевляло, ведь находились люди, и не мало, которые положительно оценивали ее работу. Поэтому сегодня она взошла на подиум твердым шагом и, не глядя на толпу вокруг, начала двигаться под музыку так, как просила душа, добавляя в танец те элементы стиля фламенко, каким учила Света.
В углу танцевалось спокойно и даже уютно. Осуждение ей не угрожало, просто потому что всем вокруг было все равно. Изредка она ловила безынтересные взгляды одиночек за барной стойкой, но они быстро убегали от нее, как от яркого света. Татьяна большую часть перерывов проводила на улице, хоть и мерзла в тонком танцевальном костюме. Она стояла на узком невысоком крыльце служебного выхода и наслаждалась темнотой ночи. В гримерке ее все нарочито игнорировали. Ей здесь предстояло стать незаметным изгоем. Почти таким же, как в академии. Хотя тогда она считала изгоем Муравьеву и только теперь осознала, что, на самом деле, аутсайдером была именно она. Муравьеву все всегда замечали. На ее талант нельзя было не обратить внимания. Ее ненавидели, ей завидовали, ее обсуждали, но она никогда не оставалась незамеченной. А Татьяна всегда находилась где-то на окраине, в углу, в темноте, на задворках толпы. Настоящих друзей, как она совсем недавно поняла, тоже никогда не имела. И если у Муравьевой был талант и балет, то у
В четыре утра танцовщики начали впопыхах собираться по домам. Только Татьяна никуда не спешила. Она выждала, пока все переоденутся, соберут вещи, обсудят рабочие и личные вопросы и, наконец, освободят гримерку. Девушка надеялась, что в этой суматохе никто и не заметит, что она здесь осталась. Татьяна уже придумала, что выставит в ряд стулья и уляжется на их жесткие сиденья, зато сможет поспать. Хоть немного. В комнату отдыха в перерыве ночью она зашла всего один раз – попила воды из кулера. Там посередине комнаты стоял мягкий диван, более пригодный для сна, чем стулья, но проблема была в том, что клуб работал до шести утра и все остальные сотрудники, кроме танцовщиков, могли ее там поймать. Пришлось обходиться гримеркой.
Татьяна быстро расставила стулья, как надо, подложила под голову пакет со спортивным костюмом, который сошел за вполне пригодную подушку, и легла. Как только веки опустились, сознание выключилось.
Глава 2.4. Подоконник
– Эй, красавица, вставай, – теребила плечо Татьяны чья-то мягкая пухлая рука. – Просыпайся.
Затуманенным взглядом девушка увидела смуглое морщинистое лицо с широко раскрытыми черными глазами. Лицо было круглым, щекастым и мягким. На шее выступал небольшой второй подбородок с несколькими родинками. Из высокого лба назад густо уходили черные волосы, обвитые гнездом на макушке и закрепленные металлической с камнями брошью. Женщина, лет сорока пяти на вид, носила форменный синий халат с полосатыми воротником и манжетами. На груди блестел золотым бейдж, представивший женщину как Адлию. Татьяна всю ночь не могла ее найти, в итоге, та нашла ее сама и в самый неподходящий момент.
– Я вас искала, – проговорила девушка, придя в себя и сев на один из стульев.
– Меня? – опешила женщина, округлив острые глаза. – Зачем?
Она помотала головой, будто хотела сбросить бред, который с ней происходит, как сон из головы. Татьяна смотрела на нее в онемении. Что-то ей подсказывало, что нельзя так начинать знакомство. Но ситуация была не из благоприятных для непринужденного общения. Девушка боялась, что уборщица может выгнать ее отсюда или нажаловаться начальству, или и то, и другое вместе, но как решить эту проблему она не знала.
– Мне костюм надо сшить, – ответила она пространным голосом, будто параллельно связывалась с духами, а, на самом деле, пыталась придумать, как выкрутиться из этой ситуации.
– Аа, – протянула женщина и закивала, но во взгляде читалось чувство настороженности. – Так ты меня здесь ждала, что ли?
Уголки глаз, подведенные жирными стрелками, снова округлились.
– Д-да, – неуверенно ответила Татьяна и судорожно огляделась, выдавая себя с потрохами. Врать она так и не научилась.
Взгляд девушки непроизвольно остановился на часах, что висели над входом. Часовая и минутная стрелки почти сошлись на средней черточке между пятью и шестью. Адлия сощурилась и чуть отдалилась от Татьяны, будто с расстояния на пару сантиметров дальше видела четче. Женщина едва заметно наклонила голову набок, раскрыла глаза и снова сощурила их. Девушке стало удушающе неловко.
– Я хотела узнать ваши расценки и как это, вообще, делается, – начала она от испуга.
– Новенькая? – спросила Адлия.