Подставная фигура
Шрифт:
Но вскоре причина такого настроения стала понятной.
– Где майор Савченко? – в упор спросил Яскевич. – Почему Веретнев прилетел из Франции? Где ты пропадал столько дней?
Золотарев после каждого вопроса кивал головой.
– Я же звонил в посольство, просил помощи! – Макс пошел в контратаку. – Нас преследовали неизвестные люди, поддержки мы не получили и бросились врассыпную! Я отсиделся в лесу, потом вернулся. Вот и все!
Легенда как легенда. Не очень хорошая, не самая плохая. Смотря как будут проверять.
– Порядок есть порядок! – хмуро
Карданов пожал плечами.
– Пусть проверяют!
Следующие дни он с утра до вечера давал подробнейшие показания. Расследование вел высокий сухопарый майор по имени Герман Васильевич. Держался он несколько мрачновато, но достаточно доброжелательно – насколько это вообще возможно у людей его специализации, привыкших выявлять предателей в собственных рядах.
– Где вы заметили слежку? В чем она проявлялась? Сколько их было? Приметы...
Макс отвечал, не вдаваясь в подробности и ссылаясь на плохую память.
– Вы, кажется, подвергались блокаде сознания?
– Да.
– Это могло сказаться на вашей памяти? Макс подумал, что здесь может быть расставлена ловушка.
– Не знаю, – сказал он. – Я не психолог.
– Как вы расстались с Савченко и Веретневым? Почему столько дней не выходили на связь? Где именно провели все это время? Приметы преследователей?
– Я же уже описывал приметы!
– Еще раз, пожалуйста...
Макс знал, что все многостраничные протоколы сверят с показаниями Веретнева, потом его испытают на детекторе лжи... Но это ерунда – мелкие и крупные нестыковки, всего только косвенные улики. В худшем случае разорвут контракт. Лишь бы не направили агентов в Ниццу или Антиб...
На третий день ему разрешили идти домой. Он сразу отправился к Веретневу. В квартире обладателя многомиллионного состояния ничего не изменилось, там по-прежнему витал запах табачного дыма, рыбы и выпивки.
– Мне тоже три дня яйца морочили, на полиграф сажали, – сказал Алексей Иванович, разливая «Кремлевскую» по стаканам. – Ну и что? У меня уже памяти нет все по минутам помнить! Мы прикрытие обеспечили? Обеспечили. Какого хрена вам надо? Так и отстали. Он поднял стакан.
– Давай за Володьку!
Пить не хотелось, но Макс выпил до дна.
– Они меня прямо с аэропорта взяли. – продолжил Веретнев и усмехнулся. – Бриллианты в кармане, ну все, думаю, обыщут – и кранты! А они в карманы лезть и не думали, норовят в голову забраться по старой привычке: не предал ли? Не перебежал ли к врагу? А кого я предам? И как перебегу? Хотел бы – так лет двадцать назад и перебежал!
– Хорошо быть богатым? Веретнев с хрустом жевал редиску.
– А черт его знает...
Он выдвинул скрипучий ящик, порылся в ножах, вилках, открывалках, пивных пробках и вытащил угловато раздувшийся, перевязанный узлом презерватив.
– Вот они, эти кирпичи... Но продать даже самый маленький будет проблемой, я узнавал. У нас в ходу совсем другие размеры, раз в десять меньше
– Это не самая трудная из проблем, – сказал Макс.
– Тоже верно... Я уже каталоги кое-какие присмотрел, журналы, даже обзвонил пару ремонтных фирм. Помнишь нашу гостиницу? Стены там такие, рейками крест-накрест выложены...
– Помню.
– Вот я себе такие стены на кухне сделаю, а пол выложу плиткой «под булыжник», и будет, словно мы сидим и выпиваем где-нибудь во французском кафешнике, на свежем воздухе.
– Так чего проще, Алексей Иванович, – сел на самолет, и ты уже там... Или найми толкового архитектора, купи участок на Минском шоссе, построй себе настоящий фахтверковый коттедж, поставь столики на террасе – а потом пригласишь нас с Машей!
Веретнев помотал головой.
– Нет. Коттедж, Минское шоссе... Канн. Вся эта фигня не по мне. Вот смотри: кто при деньгах, все обязательно намыливаются сорваться с родного места и куда-то уехать.
И уезжают, ну. И получается, что красивая жизнь – она где-то там, где и до этого была не сильно уродливая. А здесь остается только срач один... Нет, Макс, я никуда не поеду. Я здесь красоту буду делать!
Макс с сомнением осмотрелся по сторонам. Он был уверен, что квартире Веретнева не суждено преобразиться.
Утром Макс позвонил Фокину.
– Ты вернулся? – со странной интонацией спросил тот. – А тебя уже поджидают!
– Кто? – удивился Макс.
– Приезжай, расскажу. Прямо сейчас приезжай, я закажу пропуск.
Гигант сидел за столом, занимая большую часть тесного пространства. Во рту он привычно гонял незажженную «бондину».
– Здорово, – сказал майор. – Садись. Если хочешь кофе – вон чайник еще горячий, рядом банка и сахар.
– Не хочу. Что случилось?
– Многое случилось. Как в том анекдоте: есть новости и хорошие, и плохие.
– Давай с хороших. Плохим я уже сыт по горло.
– Пункт первый. – Фокин выплюнул сигарету в корзину для мусора. – «Консорциуму» практически хана. Он еще жив, дышит через нос у себя в берлоге. Но неделю назад их счета в западных банках были заморожены, и все их партнеры там, – майор небрежно кивнул куда-то в сторону окна, – как-то сразу утратили к ним интерес. Ты молоток, нашел нужную кнопку.
– Старался, – кивнул Макс. – Но без твоих документов ничего бы не вышло.
– Они не мои. Мне их передал Локтионов. Слыхал?
То-то... Теперь можно сказать фамилию: он утонул в бассейне. Ни с того ни с сего. Прямо на глазах у охраны.
– Таких случайностей не бывает...
– Пункт второй, – продолжал майор, доставая из ящика какую-то газету. – «Консорциум» издыхает, но сдаваться не хочет. Почитай-ка... На второй полосе.
Макс раскрыл вторую полосу. «Кость о двух концах. Подачка, брошенная Международным валютным фондом, поставит российскую экономику на колени». Пока Макс читал, Фокин достал из пачки новую сигарету, точным движением забросил ее в рот и сжал зубами фильтр, словно откусывал голову какому-то гадкому насекомому.