Подставные люди
Шрифт:
— До десяти утра, — ответил Падильо потолку.
— Это не ответ.
— Лучшего предложить не могу.
— Ты же знаешь, как работает Крагштейн. Чему он отдает предпочтение?
— Особых пристрастий у него нет. Потому-то он до сих пор и жив. Утро, полдень, ночь. Ему без разницы. Тебе было лишь два года, когда он проявил себя в этой сфере человеческой деятельности. Так что не пытайся разгадать его планы.
— Уолтер полагал, что он уже не такой мэтр, каким ты его расписываешь.
— И Уолтер мертв, не так ли?
Я подумал, что говорить этого Падильо не следовало.
— И твоя нью-йоркская подружка погибла, потому что ты недооценил Крагштейна?
Падильо сел и уставился в пол, а уж потом посмотрел на Ванду.
— Наверное, я это заслужил.
Звучало это как извинение, но Ванда продолжала напирать.
— И все-таки ты его недооценил?
— Не совсем так. Меня ослепил блеск богатства. Теряешь бдительность, расслабляешься. Создается впечатление, что в такой дом и муха не залетит. Я успокоился, а Крагштейну хватило ума догадаться об этом, — он отвел взгляд от Ванды, достал сигарету, закурил. А когда продолжил, чувствовалось, что обращается он больше к себе, чем к нам. — Чтобы остаться в этом бизнесе, надо быть бедным. Богатых я не знаю. Во всяком случае, таких, кому удалось потратить полученные денежки, если они продолжали работать. Крагштейн варится в этом котле уже тридцать лет и ищет деньги, чтобы в следующем месяце заплатить за квартиру. Но он живой.
— Как и ты, — заметила Ванда.
— Но в Нью-Йорке убили женщину, потому что восемьдесят миллионов долларов заставили меня забыть про осторожность. Да и я сам мог погибнуть. Тут ты права. Мне пришлось действовать инстинктивно, а я этого не люблю. Я выбрал жизнь и позволил пулям Гитнера убить кого-то еще.
— То был не выбор, — возразил я. — Автоматическая реакция, рефлекс.
Падильо обернулся ко мне.
— Ты уверен?
— Я же все видел своими глазами.
— Ты видел, что я доверился высокооплачиваемой службе безопасности, сотрудники которой давно уже потеряли форму, потому что им не приходится иметь дело с такими, как Гитнер. Эта служба хороша только против квартирных воров, которые никогда не полезут в драку, боясь испортить костюм. Я ошибся, предположив, что они смогут остановить такого, как Гитнер, пожелай он войти. Он наверняка нашел их методы старомодными. И я могу себе представить, что он подумал обо мне.
— Только о тебе? — Ванда покачала головой. — Нет, Падильо, о нас всех. Мы напоминаем персонажи из какой-то послевоенной пьесы. Мрачноватые, потому что думаем о мести, но в то же время совестливые и даже стыдящиеся того, что так быстро отстали от жизни. Ты точно охарактеризовал нас. Мы все устарели.
Падильо встал, подошел к Ванде, долго смотрел на нее сверху вниз, затем коротко, но добродушно улыбнулся.
— Тебе не столь много лет, чтобы отнести себя к старикам, и ты достаточно молода, чтобы выйти из игры.
Улыбнулась и она, на моей памяти второй раз.
— Ты кое-что забыл, Падильо.
— Что же?
— Традиции Готаров, которым мы следуем уже сто семьдесят лет. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Не совсем.
— С рождения я слишком стара, чтобы выйти
«Бей вью лодж» — трехэтажное подковообразное здание, построенное из стекла, дерева и камня. Наш номер и тот, где мы поселили короля и Скейлза, находились на втором этаже, посередине подковы. Падильо снял еще два номера. Один на третьем этаже, по правую руку от наших номеров, второй — на первом, по левую руку.
Падильо протянул ключ Ванде Готар, и та небрежно бросила его в сумочку. Он звякнул о что-то металлическое.
— Какое у тебя оружие? — спросил Падильо.
— "Смит-вессон" тридцать восьмого калибра.
— Это все?
— Нет. Еще «вальтер РРК».
— Какой именно?
— Пауля.
— Я вспоминаю, что он действительно отдавал предпочтение «вальтеру», — Падильо повернулся ко мне. — Ты знаешь, что означает «РРК»?
— Polizei... а дальше не помню.
— Polizei Pistole Kriminal. Не крупноват он для тебя, Ванда?
— Я умею им пользоваться. Или ты об этом забыл?
— Нет, конечно. Ты пойдешь на третий этаж. Она кивнула.
— Маккоркл будет внизу слева. Я наверху справа, так что они попадут под перекрестный огонь. А где будешь ты, с королем?
— Если я буду с ним, то уже ничем не смогу помочь, если что-то случится. Я буду здесь. Хочешь поговорить с ними, прежде чем поднимешься наверх?
Ванда встала, покачала головой.
— Это необходимо?
— Нет.
— Тогда не вижу смысла в общении. Или их нужно подбодрить?
— Не обязательно.
Она уже двинулась к двери, но через пару шагов остановилась и посмотрела на Падильо.
— Ответь мне на один вопрос.
— Слушаю тебя.
— Ты отправляешь меня наверх не потому, что это самое безопасное место, так?
— Нет.
— Но причина на то есть?
— Несомненно.
— Какая же?
— Ты стреляешь лучше, чем Маккоркл.
— Понятно. Я так и думала.
Глава 18
Уже стемнело и начал сгущаться вечерний апрельский туман, когда я проводил Ванду к лестнице, ведущей на третий этаж.
— Вам следовало захватить пальто, — заметил я.
— Я не замерзну, — она с любопытством посмотрела на меня. — Почему вы здесь, Маккоркл? Это же не по вашей части.
— Моя жена в отъезде, — лучшего ответа у меня не нашлось.
— Она красивая? — И, прежде чем я успел открыть рот, продолжила: — Да, конечно, красивая. Вам такая нужна, — она пристально вгляделась в мое лицо, словно надеялась распознать какую-то, еще неизвестную ей черту моего характера. — Дети есть?
— Нет.
— Собираетесь заводить?
— Вроде бы уже поздновато.
— И вы храните верность жене, — она даже не спрашивала.
— Изменять — тяжелая работа, а я не люблю перенапрягаться.
— Падильо ее любил?
— Кого? — я сразу понял вопрос, но попытался потянуть время, чтобы найтись с ответом.
— Женщину из Нью-Йорка.
— Полагаю, она ему очень нравилась.
— И она была богата.
— Еще как.
— Вот это могло удержать его.
— От чего?
— От женитьбы. Вы заметили, что в некоторых вопросах он на удивление консервативен?