Подвиг адмирала Невельского
Шрифт:
ся на волнах. Осмотрев его, моряки убедились в том, что он не пострадал от тяжелого испытания.
Невельской не увел своего транспорта до тех пор, пока не обследовал залив, которому дал имя Байкал — в память о самоотверженной борьбе команды за спасение судна.
Транспорт продолжал двигаться на юг в поисках устья Амура. Но теперь впереди шла шлюпка, с которой измеряли глубины, а за ней, осторожно лавируя, двигался «Байкал».
Так за пять дней дошли до мыса Ромберга 15, обогнули его и увидели широкий Амурский лиман.
Высекая конусообразная гора, находившаяся за мысом Ромберга, представляла
Первым делом Невельской начал исследовать Амурский лиман. Он разослал в разных направлениях своих помощников на шлюпках для промеров глубин и описи берега.
«Неправильные и быстрые течения, — писал он впоследствии, — лабиринты мелей, банок и обсыхающих лайд и, наконец, постоянно противные свежие ветры, разводившие сулои и толчеи на более или менее глубоких между банками заводях... делали эту работу... тягостной, утомительной и опасной, так что транспорт и шлюпки весьма часто находились в самом критическом положении» ,с.
Но иногда случались и забавные происшествия. Однажды, когда шлюпки находились в лимане и производили работу по обмеру и описи его, неожиданно поднялся сильный ветер. Воды лимана всколыхнулись, крутые волны стали заливать шлюпки. Полузатопленные, они с трудом добрались до сахалинского берега, где выбросились на песчаную отмель. Промокшие моряки зажгли костер из плавника, чтобы высушить одежду. Пока она сохла, усталые люди заснули. Когда же на рассвете моряки проснулись, то обнаружили, что вся их одежда исчезла. Местные жители, подкравшись ночыо, зло подшутили над моряками. Им пришлось возвратиться на «Байкал» в одних нижних рубашках, к немалому удовольствию товарищей, встретивших их веселыми шутками.
Обследование всего лимана, занимавшего площадь около двух тысяч квадратных верст, требовало много времени. К сожалению, Невельской не располагал им и поэтому решил выяснить главное: доступно ли устье Амура для морских судов и является ли Сахалин островом.
Чтобы избегнуть ошибок всех предыдущих экспедиции, Невельской наметил такой план: сначала пройти вдоль северного берега лимана до устья Амура, исследовать его, затем спуститься на юг. Если удастся достичь той широты, до которой доходили с противоположной стороны Лаперуз и Браутон, тогда...
Но Геннадий Иванович, как ни увлекали его смелые мечты, не позволял себе загадывать вперед. Не в пример своим предшественникам, он решил лично осуществить намеченный план.
Утром 11 июля от борта «Байкала» отчалили три небольшие шлюпки: шестерка, вельбот и четверка. В них разместились Невельской, три его офицера — Попов, Гейсмар и Гроте, доктор Берг и четырнадцать матросов. Весь остальной экипаж «Байкала» долго следил за удалявшимися шлюпками, пока те не скрылись из виду...
Первый день Невельской двигался по лиману, непрестанно бросая лот. На следующий день шлюпки обогнули мыс Тебах, и перед Геннадием Ивановичем открылся Амур. Широко и мощно текли его воды навстречу морякам. Именно таким и представлял себе Невельской устье Амура, когда доказывал, что могучая, полноводная река не может теряться среди песчаных отмелей.
Матросы налегли на весла, и шлюпки вошли в реку.
Целый день держались левого берега. Ежеминутно на дно уходил лот. Нить глубин не терялась. К вечеру шлюпки достигли низменного полуострова. Он далеко вдавался в воду и сближался с правым берегом, где находилась- небольшая деревушка Алом. Местные жители высыпали на берег, приветствуя неизвестно откуда появившихся людей. Кто знает... может, это и было то селение, где некогда зимовали казаки Пояркова и Нагибы, первыми спустившиеся по Амуру.
Промеры, произведенные Невельским на всем пути от Северного лиманского рейда, где отстаивался «Байкал», до этого мыса, который тут же назвали Констан-тнновским, показали большие глубины — в среднем от 4,6 до 8,2 метра. А глубины у самого мыса достигали 11—27 метров.
Утром 13 июля шлюпки перевалили от Константи-новского мыса к правому берегу Амура и по приказу Невельского направились вниз по течению.
К выходу из Амура добирались два дня. Промер глубин не прекращался. Так достигли мыса Пронге на правом южном берегу реки, при самом впадении ее в лиман. Промеры, произведенные вдоль правого берега, показали среднюю глубину от 9,1 до 18,3 метра.
Можно ли было после этого говорить, что Амур теряется в каких-то неведомых песках! Устье его оказалось вполне доступным для входа морских судов.
Первая смелая догадка Невельского блестяще подтвердилась. Какой бессмыслицей казались сейчас слова Николая I: «вопрос об Амуре, как о реке бесполезной, оставить»! О нет! Только теперь и должно по-настоящему поднять вопрос об Амуре! Ныне, когда доказана доступность Амура, никто нс рискнет и заикнуться об отказе от реки, о которой так радели лучшие умы России.
Уже одно открытие истины об устье Амура явилось большой заслугой Невельского перед родиной. Но Геннадий Иванович считал своей святой обязанностью продолжить выполнение намеченной им программы.
Покинув мыс Пронге, Невельской пошел на юг, не теряя из виду юго-восточного берега материка. Это была наиболее тяжелая и опасная часть предприятия — плавание навстречу неизвестному.
Десять раз вставало над лиманом солнце. Десять раз на смену дню приходила ночь. Налетали порывистые ветры. Затишье сменялось штормами. Казалось, воды лимана крепко хранят свою тайну. Но люди были упорны. Сердитые волны захлестывали шлюпки, разбрасывали их в разные стороны. Моряки приставали к пустынному берегу, выливали из шлюпок воду, сушили
| |
| Шли на веслах, непрерывно измеряя глубины... |
одежду и, переждав шторм, снова пускались в путь. Шли на веслах, непрерывно измеряя глубины и отмечая их на карте.
И, когда в одиннадцатый раз взошло солнце, шлюпки оказались у того места, где материковый берег более всего сближался с сахалинским.
Именно здесь должен быть тот перешеек, о котором столько писали Лаперуз, Браутон и Крузенштерн! Не повернуть ли обратно по примеру этих знаменитых мореплавателей? Нет, только вперед! И люди изо всех сил налегают на весла...