Подвиг адмирала Невельского
Шрифт:
Тихого океана и на Амуре, ибо «придет время, что необходимы будут средства к обузданию завоевателей всесветных, но уже с величайшими пожертвованиями» ,3.
В другой раз Александр Пантелеевич принес проект бывшего тобольского гражданского губернатора Корнилова 10. Хорошо изучив подлинные документы, хранившиеся в сибирских архивах, Корнилов писал: «... По преданиям сибирских рукописен значит, что река Амур имеет все преимущества водоходной реки; глубина и грунт, удобнейший для якорных мест, без порогов течение ее простирается
Извлекая пользу «от служб Воинской, Морской и Гражданской, — писал Корнилов царю, — дерзаю всеподданнейше представить вашему императорскому величеству, как плоды мореходца, проплывшего до 40 тысяч верст, и как губернатора, проехавшего в перекладных тележках, лодках и челноках более 20 тысяч верст», проект экспедиции «для свободного плавания по реке Амуру, заселения северного берега оной и устроения при устье ее знаменитейшего порта».
И Корнилов подробно и пространно перечислял, какую пользу извлечет Россия из организации Амурской экспедиции:
«а) с свободным плаванием по Амуру соединено непосредственно преобразование всей восточной торговли;
б) с возвращением северного берега реки Амура как лучшего по естественному качеству земли удобно будет населить оной русскими крестьянами с бывших сибирских рек и прочих мест, где не производится порядочного хлебопашества, следовательно, через сей способ можно будет утвердить и расширить сию торговлю;
в) таковые полезные для коммерции приобретения доставят выгоду промышленному краю. Якутская и Американская промышленность примут лучший вид, а государство получит в двух отношениях пользу: во-первых, промышленность улучшится, во-вторых, что издержки от бесполезных и затруднительных доставок провианта и прочего приметно уменьшатся».
И, заключая все выгоды, Корнилов писал: «Наконец, вся Сибирь получит новый вид из того расстроенного состояния, в каком ныне находится, может взойти на степень цветущих областей и доставить чрез себя России новые богатства, новые сокровища, а может быть, и поправление финансов...» и.
Каждый раз, когда друзья узнавали о печальной судьбе, постигшей тот или иной проект, их охватывало глубокое беспокойство. Не уготована ли и их проекту такая же участь?
Наконец проект готов, переписан набело, вшит в картонную папку и сдан на рассмотрение в Географическое общество.
Бедные, наивные друзья! Неужели после того, как Николай I строго запретил заниматься дальнейшими исследованиями Амура, могла идти речь о реализации подобного замысла? Царские сановники да и сам Николай сочли бы за дерзость такое предложение. И того, кто осмелился бы только заикнуться об этом, ожидало явное или тайное преследование.
Проект Баласогло даже не рассматривали. Его попросту подшили к архивным делам.
Это был тяжелый удар. После него следовало оставить всякие намерения организовать специальную экспедицию. Надо было искать другой способ доказать свою правоту, найти иной выход из создавшегося положения, медлить нельзя было.
И Невельской нашел такой выход. Он решил добиться назначения на Дальний Восток, чтобы там на свой страх и риск отправиться к устыо Амура и доказать ошибку всех бывших там до него мореплавателей.
Такое смелое решение мог принять только человек, воодушевленный гражданским мужеством, отвагой, готовый на любые жертвы для блага своей родины.
Вот чем руководствовался капитан Невельской, когда, к удивлению князя Константина и высокого начальства, решил добиться назначения на транспорт «Байкал».
Ходатайство Невельского было удовлетворено. В конце 1847 года его назначили командиром «Байкала», который существовал пока в проекте и расчетах. В январе 1848 года состоялась только закладка судна на одной из судостроительных верфей Балтики. Предполагалось,
что в плавание можно будет выйти в лучшем случае не ранее октября того же года.
Вступив в командование еще не существующим транспортом, капитан его получил задание доставить на Дальний Восток из Кронштадта различные комиссариатские, кораблестроительные и артиллерийские запасы и материалы для сибирских портов: Охотского и Петропавловского. А затем это судно должно было совершать скучные, однообразные каботажные плавания по Охотскому морю.
Невельской со всей кипучей энергией отдался сложному и хлопотливому делу подготовки корабля в плавание. Прежде всего он поставил перед собой задачу ускорить постройку судна. Едва оформив свое назначение, Невельской отправился в Гельсингфорс к судостроителям и убедил их в необходимости спустить судно на воду не позднее июля. Владельцы верфи приняли все меры к тому, чтобы закончить постройку к указанному Невельским сроку.
Поручив наблюдение за постройкой «Байкала» своему помощнику лейтенанту Казакевичу, Геннадий Иванович возвратился в Петербург, где начал упорную борьбу с чиновниками интендантского ведомства. По существовавшему тогда негласному порядку, отправляемые на Дальний Восток грузы обычно подбирались из забракованных товаров. В пути товары еще больше портились и в конце концов приходили в полную негодность. Но это нисколько не беспокоило чиновников, ведавших отправлением грузовых транспортов, а напротив, представляло для них выгодную статью личного дохода.
Внимательно осмотрев товары, предназначенные к погрузке на «Байкал», Геннадий Иванович убедился, что все они сплошь гнилые. Невельской возмутился. Захватив образцы всех «товаров», он немедля отправился к генерал-интенданту — вице-адмиралу Васильеву. Началась долгая, кляузная бюрократическая переписка.
В это же время Невельской узнал, что в Петербурге проездом находится Н. Н. Муравьев, незадолго перед тем назначенный генерал-губернатором Восточной Сибири. Как капитан, направляющийся в сибирские порты, подведомственные Муравьеву. Невельской явился на прием к губернатору. Понимая, как важно для осуще-
ствления его замысла заручиться поддержкой Муравьева, Геннадий Иванович в беседе с ним обратил его внимание на большое значение, какое бы мог иметь для вверенного ему края такой водный путь, как Амур.
— Вы правы, — отозвался на это Муравьев. — Не только возвращение нам этой реки, а даже свободное по ней плавание представляло бы огромное значение для Сибири... Но, к несчастью, — продолжал генерал-губернатор, — говорят, устье этой реки изобилует мелями и недоступно для входа судов с моря...