Подводник
Шрифт:
Он выбрался из трюма и стал медленно подниматься по трапу.
Огонек метнулся навстречу — Найл увидел перед собой стремительно приближающуюся белесую ауру и, сгруппировавшись за щитом, выбросил перед собой меч.
От сильного удара он скатился по трапу в самый низ, поставил щит поперек прохода, готовясь принять на него новый удар, но вместо этого услышал только грохот бьющегося между стен сильного тела. Похоже, меч вонзился куда-то в достаточно уязвимое место.
Найл немного выждал, затем поднялся на ноги, оглядывая свою жертву. Она была еще жива — аура
Не желая попасть под удар хвоста, Посланник Богини вернулся во второй трюм и принялся перебрасывать оттуда в первый пластиковые ящики. Потом подхватил за жабры скатившуюся вниз рыбу, затянул под плавающие наверху коробки.
Окунь повернулся кверху брюхом и поднялся к ним. Сам Найл поднялся по трапу наверх и оказался в большой каюте.
Похоже, он попал в парадное помещение. Полуовальная комната с большими окнами, мягкий диван вдоль стен, ковер на полу. Но всю эту роскошь портили два обстоятельства. Первое — это покосившаяся деревянная дверь на палубу, герметично заделать которую не представлялось возможным, и толстый слой икры на полу и на всех предметах.
Несчастный окунь всего лишь охранял свою кладку…
Правитель Южных песков вернулся вниз, покачал ворот двери из стороны в сторону, потом закрыл дверь и ногой забил поворотный рычаг в закрытое положение. Затем выплыл наружу и сделал приглашающий жест Магине.
— Обидно, — сказал он, когда представилась возможность избавиться от воды в легких. — Представляешь, Мерлью, наверху отделка и обстановка, в которой жили только короли и князи времен предков. Диваны, ковры, столы, посуда, постели. А нам приходится торчать в трюме.
— Ну, так поднялся бы туда.
— Там столько дыр, что не удержишь даже пузырей.
— Ну и что? — пожала плечами Магиня. — Дышать можно не только воздухом. Стены не дадут пригодной для дыхания воде быстро смешаться с морской.
— Не-ет, — замотал головой Посланник Богини. — Лучше спать на ящиках, но дышать воздухом, чем на перине, но в воде.
— Как знаешь, Найл, — в голосе принцессы послышалась усмешка. — Ты же помнишь, что я готова исполнить любое твое пожелание. Коли предпочитаешь ящики, оставайся на них. Я вернусь через два дня.
Пробоина пришлась в борт почти у самого днища, на метр выше киля и немногим выше четверти метра над полом трюма. Поставив ящики на пол, удалось сделать относительно ровный и совершенно сухой пол. Поев, путники вытянулись во весь рост и быстро заснули.
— Мой господин, — проснулся Найл от осторожного прикосновения. — Вы спите, мой господин?
— Чего ты хочешь, Нефтис?
Девушка нависала сверху изумрудным изваянием: аура точно очерчивала ее тело, но не позволяла разглядеть отдельные черты — ресницы, брови, не позволял различить цвет глаз, губ. Он даже не видел, как шевелятся в разговоре губы. Посланник Богини осторожно протянул вперед руку. Она прошла сквозь зеленую грудь — Найл ощутил пальцами холодную керамику
— Мой господин… — смешалась, услышав смех, телохранительница.
— Ты что-то хотела мне сказать, Нефтис?
— Я… Мне кажется, я вам в тягость… Я ничего не вижу. Я за все время не смогла добыть никакой добычи, не могу помочь. Не могу подготовить постель, принести мешок с припасами. Не могу защитить, если появится опасность.
— А что тут можно поделать, Нефтис? Темнота. Но ведь у вас все это получается!
— Ну и что? Ведь я — Посланник Богини.
— И у рыбаков тоже!
— Ну и что? Они всю жизнь провели в глубинах вод. Они привыкли.
— Все способны помогать вам в походе, и только от меня никакой пользы! Я думаю, мне следует уйти…
— Куда? Ты же сама сказала, что ничего не видишь! Куда ты денешься?
— Я могу скинуть кирасу и просто всплыть наверх.
— И думать забудь! Ты сразу погибнешь.
— Но я все равно вам не нужна…
— Не придумывай, Нефтис. Никогда не знаешь, в какой момент может понадобиться твоя помощь.
— Посланник Богини опять протянул вперед руку — она утонула в чертах лица и где-то там, в глубине, коснулась влажных глаз… — Да, тут все и везде постоянно мокрое.
Удивляясь странному несоответствию, он скользнул рукой вниз. Глаза видели плечо, грудь, бок, бедро. Руки ощущали шею, гладкую кирасу, ленты латной юбки, мягкую кожу ноги. Найл повел рукой вверх — и ленты юбки с готовностью разошлись в стороны, позволив ему проникнуть под тунику. Здесь кожа была уже теплая, как и внизу живота.
Нефтис затаила дыхание. Правитель еще продолжал удивляться тому, как ладонь путешествует внутри видимого тела, а его плоть уже напряглась, словно рука действовала по ее велению, а не по желанию разума. Найл откинул женщину на спину, лег сверху, коротко скрежетнув кирасой о кирасу. И плоть с нетерпением проникла во врата наслаждения — в то самое время, как сам он погрузился в ее ауру.
Он вошел в ее тело во всех смыслах этого слова. Он погружался лицом в ее лицо, грудью в ее грудь плоть его рук погружалась в видимые глазами ее руки — и самое главное, он ощущал это проникновение. Он чувствовал, как сливается с женщиной в единое целое, и сам не мог понять, что в этом больше — воображения, обмана зрения, плотского вожделения или просто победы инстинкта продолжения рода над условностями морали и брачного союза.
Волна беспримерного наслаждения разом смыла все вопросы. Он с облегчением откинулся на спину, немного отдышался, после чего тихо произнес:
— Ну вот. А ты говоришь, что совсем не нужна.
— Я готова служить вам везде и во всем, мой господин, — прошептала в ответ охранница, и он ощутил на ее губах довольную улыбку.
Правитель снова провалился в сон, а когда вернулся в мир реальности и попытался повернуться на бок, как тут же послышался многозначительный голос телохранительницы:
— Вам что-нибудь нужно, мой господин?
— Да, — кивнул Найл, когда его рука опять уткнулась в кирасу. — Нужно, чтобы ты сняла доспехи.