Подводные диверсанты

Бру В.

К 6 часам утра на катере прибыл капитан-лейтенант Кацураяма в сопровождении старшины Сато. В течение многих лет Кацураяма работал в минно-торпедной школе, периодически проходя стажировку на кораблях флота. В 1944 году с двумя другими морскими офицерами и несколькими офицерами инженерных войск он пересел на одном из островов Индийского океана с японской подводной лодки на немецкую подводную лодку типа "XX 1". Обогнув Африку и Великобританию, лодка прибыла в Киль. В течение двух месяцев японские офицеры изучали в германском военно-морском флоте, у германских саперов, в лабораториях и на поле боя все, что им было еще неизвестно в области торпед, наземных и морских

мин, взрывчатых веществ и ловушек, а затем возвратились назад тем же путем. Из трех морских офицеров прошедших стажировку, двое вышли из строя: один, совершая плавание на Филиппины для того, чтобы там научить японских саперов новым способам обезвреживания мин, погиб на торпедированной подводной лодке. Другой находился в госпитале, медленно выздоравливая от плеврита, полученного им на Курильских островах в результате слишком продолжительного пребывания в ледяной воде. Старшина Сато был большим специалистом в области минного оружия Он прослужил во флоте более 20 лет. Кажется, никакая мина или торпеда не могла иметь секретов для этого моряка, который физическую ловкость и исключительный глазомер соединял с замечательными качествами водолаза и боевого пловца. Он числился в составе одной из команд "Фукуруи", но проходил там особую тренировку с учетом своей специальности.

Час спустя по морю медленно двигался деревянный барказ, в котором находилось 6 человек; ветер разогнал низкие ночные облака, и легкий туман, предвестник солнечного, прекрасного дня, расстилался над спокойными водами залива. Два человека тихо и ритмично гребли. На носу и на корме двое других наклонились через борт и внимательно всматривались в воду - один слева, другой справа. Сквозь ясную, слегка голубоватую воду виднелось песчаное дно. Изредка на поверхности встречались пятна мазута.

Барказ приблизился к тому месту, где несколько часов тому назад обнаружили остатки парашюта. На месте находки установили бакен. Под бакеном не было видно ничего ненормального, никакого подозрительного предмета.

Один из морских офицеров высказал предположение, что к парашюту была привязана мина.

–  Если это так, - вполголоса говорит Кацураяма, - то парашют, освободившись от мины в тот момент, когда она коснулась воды или дна, мог дрейфовать по ветру. Мина может находиться вовсе не здесь, а в другом месте. Не можете ли вы приблизительно указать направление, которого держался самолет в то время, когда его заметили артиллерийские наблюдатели?

–  Конечно, я спрашивал их об этом, - отвечает офицер, показывая рукой направление, - другой парашют, уже наполовину растворившийся, найден там у другого бакена, примерно в двухстах, точнее в ста восьмидесяти пяти метрах отсюда. Эти два бакена служат хорошим ориентиром относительно плоскости падения. Следует только учитывать, что парашюты относило ветром в сторону.

–  Было замечено четыре парашюта?

–  Да.

–  Ваши два бакена находятся на расстоянии примерно двухсот метров один от другого. Это наводит на мысль, как организовать поиски трех остальных мин, если мы обнаружим хотя бы одну из них. Возможно, что они были сброшены с равными интервалами. Самолет сохранял постоянную скорость и, несмотря на ветер, относивший парашюты, мины, вернее всего, лежат на одинаковом расстоянии друг от друга: 200, 100 или 65 метров. Не так ли?

–  В самом деле, если мы найдем одну мину, это поможет нам найти другие.

–  Этой ночью был юго-западный ветер?

–  Да, и довольно сильный. Вы полагаете, что парашюты были далеко отнесены за эти 10-15 минут?

–  Нет,

я этого не думаю, ибо парашюты упали недалеко от подветренного берега. Карты не показывают никаких течений в этом районе залива. К тому же в 2 часа утра был прилив, а следовательно, штиль. Не так ли?

–  Это правда. Тогда я предлагаю направить барказ параллельно направлению, по которому мы только что прошли, но немного ближе к берегу, следовательно, на ветер. Не пройти ли нам на 10-20 метров ближе?

–  Что же, сделаем так, отойдем на 10 метров. Но если мы будем очень далеко от линии двух бакенов, нам трудно будет разглядеть, что скрывают под собой эти мазутные пятна.

По знаку Кацураяма барказ бесшумно делает поворот, а затем меняет направление через каждые 10 м. Бакены тихонько покачиваются то справа, то слева от него.

Внезапно Сато, сидящий на корме, подает знак рукой. Оба гребца, которые не сводят с него глаз, тотчас же табанят.

Сато пальцем грозит морю. Командир, перепрыгнув через банку, также наклоняется к воде, по-приятельски положив руку на плечо старшины. На глубине 10 м виднеются очертания темного предмета.

–  Это бочка или мина, Сато? - спрашивает офицер.

–  Сейчас я посмотрю, лейтенант.

На Сато, как и на всех его товарищах, надеты только штаны и короткий фланелевый жилет. Кацураяма из предосторожности выбрал барказ целиком деревянный, без каких-либо металлических деталей. Он оставил на берегу свою одежду и все содержимое карманов. Каждый из шестерых сделал то же самое.

Сато проворно снял рабочие штаны и жилет. Мышцы его вздрагивали - в 8 часов утра на заливе еще прохладно.

–  Только ничего даже пальцем не касайся, Сато.

–  Не бойтесь, лейтенант, - отвечает тот, соскальзывая через борт в свежую воду.

Глубокий вздох, быстрый взгляд на командира - и Сато выгибает спину, опускает голову в воду и, движениями напоминая лягушку, медленно погружается. К темному предмету он приближается по спирали, словно лунь, который кружится, безжалостно опускаясь на свою жертву.

–  Десять метров глубины, - думает Кацураяма, - это пустяки для Сато.

Проходит 30, 40, 50 секунд. В синеватой воде медленно поднимается вверх светлая фигура и, наконец, появляется на поверхности с плеском, звучным в утренней тишине.

Сато отдувается, держась руками за борт барказа:

–  Это мина, лейтенант. Нечто вроде большой сигары шести футов в длину и двух футов в диаметре В хвостовой части имеется крестообразное оперение и муфта для прочности. Мина лежит на дне наклонно. Носовая часть ее уткнулась в ил. На всей поверхности мины нет никаких выступающих частей, за исключением двух колец на поясе. Правда, я еще не видел носовой части. Она в иле.

–  Значит, это не может быть контактной миной, Сато?

–  Нет, на ней нет никаких выступающих частей, ни усов, ни плавучей антенны.

–  Но это не может быть торпедой, сброшенной самолетом. Зачем ее стали бы бросать на парашюте? Не контейнер ли это, содержащий какие-либо материалы или листовки? Но для кого они предназначены? Нырни снова, Сато, и обследуй носовую часть, не прикасаясь к ней. Возьми конец этого штерта, прикрепи его к мине или к камню. Этот бакен нам очень пригодится.

–  Слушаюсь, лейтенант.

Сато погружается, и светлое пятно его фигуры постепенно исчезает в воде. Конец штерта, зажатый в зубах, чтобы оставить свободными руки, он прикрепляет к большому камню в двух шагах от мины. И вот бакен уже весело танцует на поверхности воды, слегка колеблемой свежим ветерком.