Подводный фронт
Шрифт:
Ставилась задача на перекрытие нормы автономности и моей «Щ-121». Но наша попытка, к сожалению, была не столь удачной. Выйдя в море, не управились с наблюдением за обстановкой и погнули оба перископа о плавающую льдину. Пришлось до срока возвращаться в базу. Переживаниям в этой связи не было конца, тем более что винить в неудаче было некого, кроме самого себя.
Реабилитироваться удалось уже в следующих походах, в том числе на боевую службу. В числе большой группы тихоокеанцев за успехи в освоении новой техники наградили орденом Ленина. Тот день, когда пришла эта весть, запомнился на всю жизнь как один из самых ярких и счастливых…
Хорошо помню фотоснимок, который ходил по рукам в бригаде подплава после возвращения «С-56» из ее первого боевого похода: разваливающийся, будто разрубленный топором на две части, вражеский транспорт. Это командир «эски» Г. И. Щедрин сумел сфотографировать результаты своей атаки через перископ и доставил с моря, так сказать, неопровержимые доказательства того, что еще одной посудиной у фашистов стало меньше.
А дело было так. Выйдя в море 31 марта 1943 года, «пятьдесят шестая» высадила в районе Тана-фьорда группу разведчиков и приступила к патрулированию в заданном районе. 5 апреля днем был обнаружен вражеский конвой. Щедрин решил атаковать его, но первый блин вышел комом. Замешкался боцман на рулях, притопил лодку и долго не мог всплыть под перископ. Да и командир не сообразил: мог бы увеличить ход и тем самым облегчить всплытие. А так, увы, конвой ушел.
Легко было, конечно, рассуждать об этом после всего в базе на разборе, а там, в море, когда секунды на размышление, все далеко не так… Одним словом, было от чего огорчиться Щедрину. Но характера и воли этому командиру не занимать. После первой неудачи он сумел трезво проанализировать свои действия. И когда снова подвернулся шанс, его уже не упустил.
Случилось это 10 апреля в районе мыса Слетнес. Ситуация на этот раз сложилась не очень-то благоприятная. Лодка только начала маневрировать для выхода в атаку, как фашистские корабли охранения обнаружили ее и начали забрасывать глубинными бомбами. Но Щедрин не отказался от атаки, не увел «эску» в сторону. Он направил «С-56» в середину конвоя. Пока сторожевики толклись там, где заметили лодку, она уже вынырнула с противоположного борта вражеского транспорта и атаковала его из кормовых торпедных аппаратов. Вражеское судно было уничтожено. Фашисты пытались организовать преследование «эски», но безрезультатно.
А через несколько дней, 14 апреля, состоялось еще одно боевое столкновение «С-56» с противником. Ситуация была схожей с той, что сложилась в предыдущем случае. Снова пришлось применить тот же самый хитрый маневр — подныривание под конвой. Снова пришлось давать залп из кормовых аппаратов. Преследование лодки на этот раз, правда, было более настойчивым: 32 бомбы сбросили фашисты на «С-56». Тут уж было не до фотоснимков. Зато точный залп «эски» подтвердил наш самолет-разведчик, действовавший в этом районе.
На разборе комдив А. В. Трипольский, который тоже участвовал в походе, дал высокую оценку действиям Щедрина. «Этому командиру по силам решать самые сложные задачи самостоятельно», — сказал он. Ну что ж, уверенный дебют командира «С-56» говорил сам за себя.
Пока экипаж «пятьдесят шестой» отдыхал и готовил лодку к следующему походу, в море отправились их боевые товарищи с «С-55». В предыдущем мартовском походе, как уже говорилось, им удался блестящий дуплет. Отправляя их в поход, мы желали им повторения успеха, хотя, в общем-то, в душе в это не очень верилось. Дуплет — все-таки редкая удача, и тут помимо всего непременно нужна толика боевого везения. Но, видимо, Л. М. Сушкин был как раз из породы везучих командиров. Обнаружив под вечер 29 апреля большой вражеский конвой, он прорвался внутрь его, выбрал самую крупную цель и уже собрался было ее атаковать, когда с этим транспортом состворилось еще одно судно. Из четырех торпед, выпущенных «С-55», три достигли целей: две поразили транспорт, а одна — пароход «Штурцзее». Снова дуплет!
Ну а потом подводникам пришлось пережить тяжелейшую бомбежку. Стойко, мужественно держался в эти минуты экипаж. Особенно хорошо проявили себя мичман А. Я. Князев, уверенно удерживавший корабль на глубине, и акустик А. В. Белков, постоянно выдававший точные пеленги на вражеские корабли, что помогало командиру ориентироваться в обстановке и в конце концов позволило оторваться от противника. Спустя двое суток «С-55» вернулась в базу.
Дуплеты Л. М. Сушкина словно бы раззадорили его товарищей. И в первую очередь И. Ф. Кучеренко и Г. И. Щедрина. Вскоре каждый из них тоже сумел добиться двойного попадания.
Вот так и шло своего рода боевое состязание командиров-снайперов. Множилось число успешных атак.
Работы у нашего отдела прибавляется с каждым днем. Нередко приходится засиживаться в штабе за полночь. Впрочем, полночь с наступлением полярного дня становится понятием во многом условным. Какая ж это полночь, если солнце светит в окно!
Помню, как в первый год службы на Севере полярный день сыграл со мной презанятную шутку. Как-то так крепко заработался, что потерял ориентацию во времени. Взглянул на часы — двенадцать. Екнуло сердце: опаздываю на доклад к командующему. Схватил рабочую папку — и к нему. А. Г. Головко был у себя в кабинете, но встретил меня удивленно.
— Что это вы бродите, полуночник?
Объясняю: так, мол, и так — прибыл с докладом. А командующий смеется: оказывается, я полдень с полночью перепутал…
Теперь-то я уже, можно сказать, северянин со стажем и подобных казусов со мной больше не случается. Однако, если б и случилось нечто похожее, А. Г. Головко теперь вряд ли удивился бы: ночные бдения в штабе для нас давно уже стали привычными. Боевая обстановка довольно часто требует и ночных докладов, и ночных встреч. Для меня так и осталось загадкой, когда командующий спит, когда отдыхает. Можно было прийти на ФКП глубокой ночью и быть уверенным, что Арсений Григорьевич примет тебя и выслушает.
А проблем хватало, и в первую очередь они были связаны как раз с тем, что наступила пора белых ночей. В полярный день даже выход подводной лодки из базы требует своей, довольно сложной организации. Ведь у входа в Кольский залив постоянно рыщут, как голодные волки, вражеские субмарины. Организовывали мы выходы так: из базы лодка следует под эскортом противолодочных катеров, затем она погружается, проходя под водой самую опасную зону. После этого всплывает и идет дальше противолодочным зигзагом. Обнаруженный перископ немедленно приводится за корму, и лодка ныряет на глубину.
К наступлению полярного дня фашисты приготовили нам «сюрприз»: оснастили свои малые противолодочные корабли и даже мотоботы гидролокаторами. Очень неприятные ощущения приходится испытывать тому, кто попадает под «прощупывание» этим прибором. Такое впечатление, что корпус лодки обсыпают железной дробью или обрабатывают пескоструйным аппаратом. Однако нам удалось довольно быстро найти противоядие: выяснилось, что при уходе лодки на глубину от рабочей до предельной и резких изменениях курсов фашистские противолодочники, как правило, теряют контакт.