Подземелье призраков Аккермана
Шрифт:
Майорчик либо не знал, кто убил Антона Краснопёрова, либо не хотел говорить. Но трудно было представить, что правая рука Мишки Япончика не знал чего-то о криминальном мире Одессы! Значит, не хотел говорить. Но почему?
Думая об этом, Таня не заметила, что Майорчик не сводит с нее долгого, пристального взгляда.
— А правду за тебя в городе говорят? — Его голос вырвал Таню из сонма тяжелых мыслей. — Говорят, шо ты за фраера газетного замуж собралась? За того фраера, шо Японец до него с понятиями ставится, бо погром остановил?
— Правду. За Володю Сосновского, — вздохнула Таня.
— А я вчера твоего фраера ночью в пивнухе на Греческой видел! — вдруг выпалил Майорчик.
— Что? — Таня даже растерялась от неожиданности. — Когда?
— Да вчера ночью. Аккурат часов одиннадцать стукнуло. Как будто кого ждал, — ответил Зайдер. — Один он был. Мой человек видел, как он ночью выходил из редакции да шел до пивнухи. Мне потом рассказал.
— Он был ночью в редакции? — задохнулась от волнения Таня.
— Был, — Майорчик вперил в нее тяжелый взгляд, — в редакции все окна горели. Видел.
— А что делал твой человек возле редакции? — с подозрением спросила Таня.
— Да то левое дело под Горсадом было, — Зайдер пожал плечами, — надо было фраера одного пугнуть. Аккурат напротив бывшей гостиницы. Вот он и видел, как твой женишок выходил. Краснопёров, кстати, был еще жив.
— Откуда ты знаешь? — удивилась Таня.
— Так он и Краснопёрова потом видел. Тот возле открытого окна стоял, курил. Словно думал за что, або до кого-то ждал.
— Убийцу ждал? — ахнула Таня.
— Может, и так. Жизнь терка острая, кого хошь перетрет да оцарапает. И фраера твого, как за коня в пальте... — вздохнул Майорчик.
— Ты хочешь сказать, что на Володю подумают за то, что он Краснопёрова убил? — голос Тани дрогнул.
— Да ни за что я не хочу сказать! Ты лучше до Японца зайди, у него новостей полно, хочет до тебя поделиться, — и, развернувшись на своих щегольских каблуках, Майорчик быстро пошел вниз по Дерибасовской, кокетливо поигрывая тростью.
Значит, Володя все-таки был в редакции. Худшие опасения подтвердились. Но куда он пошел потом, после пивной на Греческой улице? Кого он ждал? Про пивную в записке не было. Значит, решение отправиться туда возникло у Володи после посещения редакции и разговора с Краснопёровым. Связано ли было это с запиской?
Вопросы, вопросы... Володя вполне мог скрываться от полиции. Но где, у кого? На ум пришел только один человек — старый профессор из анатомического театра, друг Володи. Кстати, этот визит будет очень полезен и в другом плане, ведь труп Краснопёрова явно отвезли туда. Значит, есть шанс узнать подробности о смерти — как был убит Краснопёров, чем, в какое время, при жизни или после смерти ему вырезали глаза, а главное, что за нож и в каких ритуалах его используют. Таня не сомневалась, что профессор это знал. А потому, остановив проезжавшую мимо пролетку, она отправилась в анатомический театр.
Здание анатомического театра стояло на отшибе глухого, далекого парка, и Таня вспомнила о том, как уже шла здесь с Володей, путаясь между огромных раскидистых деревьев. Ей невольно подумалось, что, должно быть, по ночам здесь бывает очень страшно, особенно, если постоянно думать о том, что находится внутри.
Но стоял день, и были слышны даже голоса гуляющих в парке детей, несмотря на дождь.
Овальный флигель анатомического театра производил впечатление полной безлюдности и какой-то заброшенности. Окна были прикрыты плотными ставнями. У самого крыльца Таня вдруг заметила на мокрой земле какой-то золотой кружок. Это была красивая иностранная монета с резными буквами. Какой она страны, Таня не знала. Она машинально сунула монету в карман.
Громко, кулаком, постучала. Никакого ответа. Толкнула дверь. Она оказалась не заперта. Шагнув вперед, Таня очутилась в уже знакомом коридоре, где стоял приторный, сладковатый запах формальдегида и других тошнотворных препаратов, которые используются в таком месте.
— Эй, есть здесь кто-нибудь? Господин профессор! — крикнула Таня, и громкий голос гулким эхом отразился от стен. — Это я, Таня Алмазова! Невеста Володи!
Ответа снова не последовало. Таня не знала, есть ли у профессора медицинский персонал, работает ли здесь кто-то еще. Вспомнив, что его кабинет находится прямо по коридору, Таня медленно, сквозь темноту, пошла вперед, держась за стенку кончиками пальцев.
Вот и приоткрытая дверь кабинета. Таня зашла внутрь. На столе ярко горела настольная электрическая лампа — похоже, ее никто не выключил с ночи. А под столом...
Профессор лежал на спине, вытянув руки вдоль тела. Ноги его были чуть согнуты в коленях, ступни повернуты в сторону. Было очень похоже на то, что он стоял, а затем упал.
Профессор был в белом халате, и на груди его очень ярко выделялось огромное багровое пятно. Преодолевая отвращение, Таня нагнулась над трупом. Раны были не огнестрельные — было очень похоже на то, что его кололи в грудь ножом. Ран было множество — халат заскоруз от крови, представляя на груди сплошное кровавое месиво.
Но самым страшным было лицо, похожее на ужасающую кровавую маску. Такой ее делали вырезанные глаза. Их вырезали квадратами, очень глубоко — так глубоко, что в одной из ран были видны беловатые кости черепа. И эти ужасающие впадины вырезанных глаз придавали лицу выражение, которое просто невозможно было забыть. От трупа уже шел запах. Судя по нему, профессор был мертв еще с ночи.
В коридоре раздались голоса, затем зычный мужской голос прокричал:
— Эй, док, вы где? Мы вам еще жмурика привезли!
Таня распахнула окно и выпрыгнула в парк. Поскользнувшись, она чуть не упала на влажную от дождя землю. Было слышно, как в кабинете грохнули дверью, затем раздались крики... Не чуя под собой ног, Таня мчалась через парк с такой скоростью, что у нее горело в груди, а перед глазами все стояло жуткое лицо профессора с окровавленными пустыми глазницами.
Глава 4