Подземный левиафан
Шрифт:
С улыбкой, предвкушая реакцию дяди Эдварда, Джим вытащил из кармана трилобита. Удивление дяди, у которого почти сразу прошла голова, не обмануло его ожиданий. Профессор Лазарел изумился еще сильнее, когда Джим поведал ему об обрыве, полном камней с отпечатками ископаемых, и о впадине, над которой профессор проплыл полтора часа назад да так и не заметил, — ошарашенный ученый был готов немедленно бежать к лодке, не дожидаясь рассвета. Обязательно должен буду промерить ту впадину, сказал он. Но в конце концов это может подождать и до утра, решил профессор чуть погодя, завидев, как Уильям Ашблесс опускает в котелок с кипящим бульоном шейки лобстеров. Если Джим не ошибся и это действительно окажется впадина, то, возможно, им стоит завтра днем перенести лагерь к ней поближе.
Туман
Туман с просветами и неровный сбивал с толку больше, чем густой и непроглядный, и теперь, вместо того чтобы угрожать невидимыми обитающими в нем чудовищами, подкрадывающимися потихоньку, время от времени показывал в просветах странные и неожиданные ночные силуэты: гранитный выступ необычной заостренной формы, похожий на зверя, изготовившегося к прыжку, да так и окаменевшего, стену зеленой листвы, ставшую иллюзорно двумерной и превратившуюся в арочный вход в страну чудес.
Разговоры у костра не клеились. Все помалкивали, даже Уильям Ашблесс. Поэт казался странно обеспокоенным и часто прикладывался к своей серебряной фляжке со скотчем, а когда туман немного рассеивался, вставал и смотрел на воду, словно ждал чьего-то появления. Все согласились с тем, что итог у этой экспедиции может быть только один — они должны найти водяного человека, и лучше живого, чем мертвого. С таким же успехом они могли искать черную кошку в темной комнате, однако по каким-то необъяснимым причинам Лазарел был уверен, что разгадка тайны земного ядра сейчас близка как никогда. Не для того он посвятил этому всю жизнь, чтобы в решающий момент оказаться не в форме. На чем была основана его уверенность, он толком объяснить не мог, но не уставал повторять, что все признаки налицо. Он что-то чуял в воздухе. И в таинстве тумана, окутывающего остров, в тихом шепоте шуршащего галькой океана и в слабом, далеком голосе ревуна, бормочущего что-то на канале Санта-Барбара, Джим ощущал ту же уверенность. Он серьезно сказал себе, что все это исчезнет, стоит лишь взойти солнцу, однако уговоры ничего не изменили, и, может быть, потому ночь действительно опутала его своими чарами. И об этом он тоже знал.
Неожиданно, без всякой на то причины, веской или таинственной, он стал думать о том, похоже ли нисходящее от побережья в глубины океана морское дно на поросший чапаралем гранитный склон холма за их палатками. Вполне вероятно, что одно было перевернутым отображением другого — страна под водой была темным эхом страны на свету, зеркальным отражением, замаскированным морской травой и водорослями, вековыми наслоениями полипов, ракушечника и отмершей растительности, искаженным корнями деревьев и кустарника, слоями праха и ископаемых останков неисчислимых поколений умерших животных. Как вышло, что до сих пор этого никто не заметил?
В тяжелых клубах тумана почти невозможно было разубедить себя, втолковать, что он и трое его взрослых спутников находятся сейчас на суше, а не сидят вокруг костра из плавника на дне океана. Неожиданно Джим вспомнил Гила Пича, который наверняка чувствовал бы себя как дома в этих подводных садах спятившего капитана Немо, решившего поселиться вместе с осьминогами и морскими звездами.
Джим чуял в воздухе запах водорослей — коричневых высохших пятен, гниющих на прибрежных камнях. Соленый и холодный привкус тумана на языке напоминал вкус сырых устриц. Притихший Джим клевал носом, и ему казалось, что омывающие их со всех сторон струи тумана сгущаются, что в этом невидимом течении к ним плывут, медленно вращаясь и переворачиваясь, разные чудные следы жизнедеятельности океана: бумажные раковины наутилусов, раскрашенные и подсвеченные изнутри как китайские фонарики; неспешно клубящиеся созвездия крохотных розовых креветок и танцующего планктона; облака из блесток морского песка, раздутые течением и сияющие в воде подобно затянутому дымкой звездному ночному небу. Повернувшись к взрослым, Джим увидел, что те уже давно отошли ко сну, наверное, тоже подхваченные видениями
Туман поредел. Джим встал и, засунув руки в карманы, спустился по тропинке к пляжу, напряженно высматривая там невесть что. Он ощущал присутствие чего-то привычного и знакомого, словно знал, что или, может быть, кого там увидит. Отблески лунного света играли на оставшихся после отлива прудках в четких кругах водорослей, почти бесцветных в отраженном свете. Нигде не было заметно никакого движения. Голое каменистое дно уходило у него из-под ног и смыкалось с темной водой впереди. Слева от Джима, почти невидимый сейчас в тумане, выдавался в океан мыс. В воде не было видно ничего, кроме зыбкого лунного круга, вколыхнувшегося на секунду, а потом поглощенного туманом. Справа от Джима за ближайшей грудой камней что-то плеснуло. Что-то поднялось на мгновение из глубины и сразу же снова исчезло под водой. В сторону берега побежала дорожка пузырей и волнующейся воды, словно какое-то неизвестное существо плыло к ногам Джима по мелководью. Он хотел закричать, разбудить дядю, предупредить о приближающемся водяном человеке, но испугался, что рассеет этим наваждение, разорвет тонкую пленку очарования ночи, после чего таинственное существо наверняка исчезнет, уйдет в глубину.
Из воды показалась голова в каплях влаги и взглянула на него снизу вверх, умоляя о чем-то. Рот существа задвигался, оно покачало головой из стороны в сторону, словно владело огромной и печальной тайной, которую не могло раскрыть. Это был Гил Пич.
Джим вскрикнул, хотя увиденное его совершенно не удивило. Он давно уже чувствовал близкое присутствие Гила. Именно в ответ на его неслышный зов он отправился к берегу. Не успел крик Джима утихнуть, как Гил исчез — снова погрузился в воду. Туман на мгновение рассеялся, и в сиянии луны Джим увидел субмарину-призрак, выбирающую якорь. За его спиной раздался топот, и через миг после того, как туман снова сомкнулся, совершенно скрыв океан, трое его спутников подбежали к нему.
Лазарел долго не унимался и по пояс в воде бродил по мелководью в поисках водяного человека, спотыкаясь о камни и путаясь в водорослях. В то, что из воды высовывал голову Гил Пич, он не поверил. Водяной человек, говорил Лазарел, выглядит примерно так же, имеет похожие признаки — щелевидные жабры на шее, перепонки между пальцами и все такое. Обходя массивный, торчащий из воды камень, Лазарел ухватился за его выступ, покрытый скользкой тиной, попытался переступить и подняться чуть повыше, но рука его соскользнула, и с пригоршней зеленых водорослей он с криком упал спиной в прудок и исчез под водой. Дядя Эдвард, закатав штаны по колено, что было совершенно бесполезно, бросился на помощь, и в конце концов оба, ничего не обнаружив, мокрые с головы до ног выбрались на берег.
— Видел что-нибудь? — спросил Лазарела Ашблесс, в очередной раз прикладываясь к своей фляжке. Он протянул фляжку профессору, который отстранил ее, слегка обиженный беспечностью вопроса.
— Я должен с ним встретиться! — объявил он час спустя, сидя у костра с чашкой кофе в руке и уже относительно обсохший. Ашблесс рассмеялся и попытался прокомментировать слова профессора очередной шуткой, но осекся под взглядом Лазарела.
— Что здесь нужно этой подводной лодке? — удивлялся дядя Эдвард, вороша угли палочкой. — Для чего она кружит около острова? Может быть, этот водяной человек тоже оттуда? Что-то вроде разведывательной миссии.
— Если у них имеется в распоряжении подводная лодка, — отозвался Ашблесс, — тогда зачем им водяной человек? Это уже излишество — тебе не кажется? — он улыбнулся Эдварду.
— А я уверен, что это был Гил, — вставил Джим. — Я не просто видел его. Мне показалось, что он звал меня по имени.
— Я допускаю такую возможность, — серьезно кивнув, заметил профессор Лазарел. — Но более вероятно, что это был обычный водяной человек, один из тех, которых сейчас начали замечать в разных местах. Появление Пича у нашего острова было бы невероятным совпадением — мы знаем, что случилось с его отцом… среди миллионов квадратных миль всех океанов Гил выбрал тот же клочок суши и тот же уикэнд — нет, это невозможно. Я просто не могу в это поверить.