Поджигатель
Шрифт:
— Доброе утро, Глен. Что тут у нас?
Суперинтендант встал возле меня, внимательно слушая патологоанатома. Али сверяла слова доктора со своими записями, готовая подсказать ему при необходимости. Но Ханшоу изложил все, ничего не упустив. Он никогда ничего не упускает.
— Как я понимаю, ты хочешь, чтобы я сравнил этот труп с теми другими, что мы приписали твоему серийному убийце, — завершил отчет Ханшоу. — Так вот, здесь имеются некоторые несоответствия. Повреждения на лице незначительны. Кроме того, на руках нет следов от веревки или скотча — очевидно, он не связывал свою жертву. Однако у нас есть
Электрошокер — один из отличительных признаков Поджигателя. Мы огласили эту подробность лишь для того, чтобы предостеречь население. Разряд электрошокера обладает парализующим действием и на время лишает жертву способности сопротивляться. Это пугающе простое оружие, которое легко приобрести, несмотря на то что его продажа и ношение запрещены законом. Мы распространили фотографии электрошокеров, надеясь, что кто-нибудь вспомнит человека с подобным устройством.
Но мы не упоминали в прессе, что серийный убийца связывает руки своим жертвам (причем особым способом — складывая их перед грудью и выворачивая ладонями наружу) с помощью садового шпагата, который врезается в кожу, не оставляя ни единого шанса для борьбы. Руки этой женщины были свободны. Между тем убийца сумел ее подчинить. Напуганная жертва наверняка знала, что ее ждет, и должна была отчаянно сопротивляться. Элемент неожиданности, надежда выжить — всего этого уже не было. Получается, он усложнил себе задачу?
— Стоит отметить еще одну разницу — в положении тела. Оно гораздо аккуратнее, чем в предыдущих случаях. При виде других трупов создавалось впечатление, будто их с размаху швырнули на землю — одежда задрана, на теле царапины и так далее. Я думаю, эту женщину положили осторожно. К тому же лицом вверх. Предыдущие две лежали ничком.
В моей памяти промелькнули вывернутые ноги и руки, скрученные туловища, почерневшие одежда и деревья.
Ханшоу живо закончил свой доклад:
— Идентифицировать личность убитой пока невозможно. При ней нет ни документов, ни сумочки, карманы пусты.
— Есть признаки сексуального насилия?
Патологоанатом покачал головой.
— На первый взгляд нет. Нижнее белье на месте. Думаю, в этом смысле новая жертва не отличается от остальных.
Психологи уверяли нас, что человек, которого мы ищем, не традиционный сексуальный маньяк. Он получает удовольствие от своих действий, они его приятно возбуждают, однако это не значит, что он хочет насиловать женщин, которых убивает, — как раз наоборот. Он презирает, ненавидит их и их убеждения. Выплескивает свою ярость с помощью жестокости. Ни одна из жертв не была изнасилована. Кровь, переломанные кости и обуглившаяся плоть, пожираемая пламенем, полностью утоляли аппетит убийцы. Это было за гранью моего понимания.
Мне не давал покоя еще один вопрос:
— Похоже, он ничего не взял. Разве что ее пальто.
— Что? — Годли обернулся, впившись в меня своими острыми голубыми глазами.
— Обе серьги на месте. — Золотые сережки в ушах женщины поблескивали под дуговым светом. — Часы и кольцо — тоже. — Ее правую руку украшало изящное колечко с аметистами и бриллиантами.
— Возможно, он взял колье — кулон на цепочке или что-то в этом роде, — предположил Роб.
— Нет, —
— Сюда больше не требуются украшения, — согласилась я и улыбнулась ассистентке патологоанатома в благодарность за поддержку.
Ответом мне послужил холодный взгляд. Али всегда держалась особняком. Мне ни разу не удалось поболтать с ней на отвлеченные темы. Она, как и ее босс, относилась к коллегам с плохо скрываемой враждебностью.
Годли, до этого отрешенно-задумчиво смотревший на труп, включился в разговор:
— Насколько я понимаю, отпечатки пальцев снять невозможно?
Патологоанатом вгляделся в сморщенные искривленные кисти рук женщины и покачал головой.
— Я бы посоветовал идентификацию по ДНК. А если кто-нибудь заявит об ее исчезновении, можно будет сравнить зубы с записями в карте стоматолога.
Но на это уйдет несколько дней. Быстрее будет установить личность с помощью ДНК, если, конечно, убитая есть в базе данных. Я очень надеялась, что нам хотя бы здесь повезет. Видит Бог, мы это заслужили! Узнав про новую жертву, репортеры поднимут вой. Меня бесит их несправедливая критика. Мы сутками анализируем записи видеокамер наружного наблюдения, опрашиваем людей, ранее судимых за преступления сексуального характера и живущих в данном районе, беседуем с должностными лицами по надзору за условно осужденными, останавливаем на улицах и обыскиваем одиноких мужчин. Я лично потратила немало часов на обход домов и опрос местных жителей, но ровным счетом ничего не узнала. Листовки на общественных зданиях и офисах, засады на дорогах, призывы к свидетелям, пресс-конференции — все впустую!
Годли обернулся к нам.
— Ладно. Роб, поговори с полицейскими, которые первыми прибыли на место происшествия. А ты, Мэйв, опроси того, кто ее нашел. Возможно, они видели что-то важное. А я пока закончу здесь.
— Понял, — бросил Роб и пошел выполнять задание.
Прежде чем последовать его примеру, я на секунду задержалась, зная, что мне больше не удастся увидеть место преступления незатоптанным. Фотографии не в счет. Я никак не могла понять, что именно не дает мне покоя.
Окинув огороженную площадку долгим взглядом, я наконец сдалась и осторожно побрела обратно: ходить по траве в туфлях на каблуках не слишком удобно, и я боялась подвернуть ногу. Когда вернулась к машинам, Роб уже увлеченно беседовал с двумя постовыми полицейскими, делая записи в блокноте. Одного из них я узнала: мы с ним работали вместе в участке, когда я первый год дежурила в уличном патруле. Не помню, как его зовут, поэтому я просто кивнула, радуясь, что говорить с постовыми поручили не мне, а Робу.
— Где мой свидетель?
Оба офицера ткнули пальцами в сторону полицейской машины позади них. На заднем сиденье виднелась темная фигура. Дверцы машины были заперты.
— Вы что, его арестовали? — удивленно спросила я.
— Почти, — усмехнулся мой знакомый.
— Вам придется с ним повозиться, — сказал другой офицер. — Я еще не встречал таких молчунов.
— Вот как? — заинтересовалась я.
— Да, этот парень не самый разговорчивый свидетель. — Судя по возрасту полицейского, он успел повидать на своем веку немало разных свидетелей.