Поединок чести
Шрифт:
София выглядела воодушевленной и счастливой, когда, с развевающимися волосами и слегка румяным после бани лицом, танцующей походкой спускалась по лестнице. Плащ Мириам ей больше не понадобится — никто не будет подстерегать ее во дворе крепости.
Однако Лютгарт быстро испортила ей настроение. Она окинула дочь оценивающим взглядом, когда та вошла. София, которая на самом деле ожидала, что мать ее обнимет, неуверенно присела в реверансе.
— Оказывается, ты неплохо умеешь держать
София залилась краской.
— Я не понимаю… — тихо произнесла она. — Но я… я рада снова оказаться здесь…
Лютгарт фыркнула.
— Ну конечно! Ведь это и было твоей целью. Ты все хорошо продумала, юная дама! Я и предположить не могла, что ты такая коварная.
Она налила себе вина, не предлагая Софии выпить. А девушка поймала себя на непривычной мысли, что ей также необходимо было подкрепиться вином.
— Я ничего не продумывала, — оправдывалась София. — О чем вы и зачем? Я…
— Ты защитила свое наследство, — заметила Лютгарт с усталой улыбкой. — Останемся ли при этом мы с твоим отцом здесь, тебя не волновало. Но сейчас ты получила, что хотела, — ты будешь хозяйкой Лауэнштайна.
София растерянно посмотрела на мать.
— Но мне не нужен был Лауэнштайн. Он не имел для меня значения, мне… мне нужен был лишь он… лишь Дитмар.
Лютгарт громко расхохоталась.
— Тогда подождем и посмотрим, как долго ты ему будешь нужна! На самом деле ты его вполне устраиваешь. Наследник и наследница… Никто не станет оспаривать…
София могла бы возразить, что Дитмар не был вынужден жениться на ней — его права на Лауэнштайн были неоспоримыми. Но Лютгарт жила в своем собственном мире.
Девушка отвернулась и вышла из комнаты Лютгарт, сбитая с толку и расстроенная. Ей нужно было, чтобы кто-то утешил ее, но она не решилась постучаться к Дитмару. За дверью слышались взволнованные голоса Рюдигера, Дитмара и Герлин. Эта женщина держалась дружелюбно, но София все же должна была ее ненавидеть. Она была врагом ее матери, женщиной, которая убила ее отца…
София собиралась уйти, но взяла себя в руки. Она должна была, она хотела жить в Лауэнштайне, а следовательно, ей нужно было найти общий язык с родными Дитмара.
Когда она робко постучала, дверь открыла Женевьева. Альбигойка испытала некоторое облегчение, увидев подругу. Похоже, она также ощущала себя одинокой в крепости. Да и Софии стало лучше на душе, когда Дитмар, улыбнувшись, пригласил ее присоединиться к ним.
— Входи, дорогая! Мы как раз рассказываем матушке о Тулузе. И о господине Соломоне.
София неуверенно кивнула.
— Где… Где же сам господин Жером?
Тут же она поняла, что сказала глупость. Она ведь знала, что
Дитмар приобнял ее.
— Он извинился и удалился к себе. Он не хотел мешать воссоединению семьи. — Дитмар взглянул на растерянное лицо Софии. — У тебя это прошло… не слишком удачно? — ласково спросил он.
София покачала головой — говорить она не могла.
Герлин бросила на нее сочувствующий взгляд.
— Все хорошо, дитя мое, — мягко сказала она. — Попробуй завтра еще раз. Госпожа Лютгарт… Иногда ее действиями руководит вино.
София потерла глаза. Герлин ободряюще улыбнулась ей.
— Ты очаровательно выглядишь, София! — сменила она тему. — Какое красивое платье! Но завтра нам нужно будет поискать что-то другое, не так ли? Ты ведь хочешь войти с Дитмаром в круг рыцарей?
София покраснела.
— Уже завтра? — испуганно спросила она — еще пару часов назад она не была уверена, что свадьба состоится.
— Ну, мы и так довольно долго ждали! — рассмеялся Дитмар. — И завтра приезжает епископ, он может благословить брак, ему это понравится. Все равно будет готовиться праздничный ужин, так почему же нам не принести клятву верности? Или ты уже не хочешь выходить за меня?
София закусила губу — и позабыла о Лютгарт, заглянув Дитмару в глаза.
— Как бы не так! — решительно заявила она. — Как бы не так, конечно я хочу!
Платье для Софии цвета красного бордо, усыпанное драгоценными камнями, нашлось в сундуках юной хозяйки Нойенвальде. Это было свадебное платье госпожи Клары, и она охотно одолжила его Софии.
— Пусть оно тоже сделает вас счастливой, как и меня! — заявила она, когда приехала ранним утром, чтобы помочь невесте подготовиться к важному событию.
Женевьева поняла, что ее присутствие вовсе не обязательно. Она просто не находила радости в уходе за телом, украшениях и красивых платьях. Поэтому вместе с Рюдигером она сбежала от суматохи, царившей в крепости, где Дитмар уже ранним утром принимал первых гостей. Они решили обследовать старую осадную крепость, которая все еще возвышалась на горе над Лауэнштайном.
— Отличная большая катапульта! — Лицо Рюдигера расплылось в улыбке, когда он вел свою жену по двору крепости. — А мы выстрелили из нее лишь один раз. Как жаль!
Однако Женевьеву не слишком интересовало боевое орудие. Как и прежде, она чувствовала себя виновной в смерти Симона де Монфора, да и предстоящий этим вечером визит епископа беспокоил ее.
— Он наверняка станет задавать вопросы, — сетовала она, — когда услышит, что я родом из Монтальбана. И если я скажу ему, что я одна из Добрых людей…