Поединок чести
Шрифт:
— Причем Господь устроил все наилучшим образом: теперь когда-то противостоявшие друг другу семьи связаны любовью! — радостно заявил епископ и поднял кубок за Софию, которую он счел необычайно очаровательной.
Да и Женевьеве не следовало ничего опасаться. Зигфрид из Эпштайна не затрагивал тему альбигойцев, вернее, ограничивался лишь замечаниями, которые он считал безобидными шутками.
— Вы стали восхитительной девушкой, госпожа София! — льстил он юной невесте, которая вела с ним учтивые беседы и беспрерывно подкладывала ему на тарелку мясо, поливая его подливкой. — Разумеется, вы бросились мне в глаза еще в Майнце, но тогда вы были… гм… необработанным алмазом. Теперь же… Госпожа Леонора воспитала вас подобающе, и ей это удалось сделать в гнезде еретиков! — Он рассмеялся, когда София закусила губу. — Вы ведь не решились принять позорную веру альбигойцев?
София поспешно перекрестилась — она знала, что так положено делать при упоминании еретиков. Однако в этот момент в разговор, истерически смеясь, вмешалась Лютгарт.
— Вера Софии непоколебима! — заявила она. — Но, возможно, вам следует присмотреться к темноволосой чертовке, которую привел в наш дом брат госпожи Герлин. Разве вы не альбигойка, госпожа Женевьева?
Герлин задумалась, откуда она могла об этом знать.
Женевьева побледнела и явно собиралась возразить, но епископ разрешил неловкую ситуацию. Он произнес с улыбкой:
— Ну-ну, госпожа Лютгарт, не нападайте на девушку. Хочу заметить, что при виде такой красавицы, как госпожа Женевьева, злостные завистники могут узреть искушающую руку дьявола. — Он подмигнул Женевьеве. — Но я считаю ее скорее подарком нашего милостивого Господа. Она радует глаз и будет благонравной супругой христианского рыцаря.
Епископ поднял кубок за Рюдигера и его юную жену, и рыцарь поднял свой кубок в ответ. Никто не заметил, что Женевьева наполняла свой кубок водой.
Праздничный ужин затянулся — Герлин велела подать все, что могли предложить кухня и погреба, да и кубок епископа не пустовал. Священник любезничал с дамами, однако чем больше он пил, тем чаще возвращался к теме осады Лауэнштайна.
— А как же живется в такой осадной крепости? Высоко на горе, как орел в своем гнезде. Разве могущество и сила хищной птицы не воодушевляют? Разве ночью не хочется с гордостью осматривать свои владения?
Рюдигер подавил готовый вырваться стон. Ночи в общих комнатах были для него мучительными, да и караульная служба утомляла. Не говоря уже о том, что смотреть приходилось не на свои владения, а лишь на земли, которые ты только собирался отвоевать. Дитмар чувствовал то же самое, но он все же мог мечтать о Софии, которая, как он полагал, была в крепости.
Поэтому в итоге отвечать на вопрос пришлось Герлин.
— Ночи там действительно очаровательны, — согласилась она с епископом. — Ночи с чистым звездным небом, когда чувствуешь близость к небесам… Однажды сверху на нас посыпались звезды, словно Господь хотел показать, что Он с нами. Ночи с полной луной, как эта…
— Да, действительно… — Епископ в очередной раз опустошил свой кубок. — Сегодня именно такая ночь. — Он радовался, словно ребенок. — Господин Дитмар, я был бы не против осмотреть эту крепость прямо сейчас. Как вы считаете? Не отправиться ли нам навстречу приключению? Давайте велим оседлать лошадей, поедем туда и поиграем в осаду!
София нахмурилась и обменялась взглядами со своим женихом и Герлин. На самом деле Дитмар как раз хотел подняться и сообщить об их свадьбе. И он, и Герлин недовольно поморщились. Но отказать епископу было невозможно!
— Это займет не больше часа, — шепотом успокоил Дитмар Софию. — Мы еще сможем созвать рыцарей. Я быстро покажу ему эту деревянную коробку…
— О, господин Дитмар, разумеется, я и не думал разлучать вас с вашей дамой, — весело рассмеялся епископ. — Я полагал, дамы будут нас сопровождать! Прекрасная девушка возле меня в такую волшебную ночь, при полной луне…
Похоже, он не знал, стоит ли при этом ему многозначительно подмигнуть Софии или Женевьеве, однако встретился взглядами лишь с Герлин и Лютгарт.
Дитмар потерял надежду на скорое возвращение, однако все же велел виночерпию дать указания оседлать и иноходцев женщин.
— А вы, лекарь? — спросил он.
На протяжении всего вечера Соломон не проронил ни слова и едва притронулся к еде и вину. Однако все равно казалось, что он рад ужинать за одним столом с хозяевами Лауэнштайна. Возможно, он предавался воспоминаниям о подобных вечерах, устраивавшихся много лет назад. Иногда взгляд Герлин встречался с его зелено-карими глазами, излучавшими мягкий свет, но никто этого не заметил. Для Герлин эти взгляды были словно прикосновения. Сейчас их глаза снова встретились.
— Я бы охотно сопроводил тебя, Дитмар, — спокойно и с улыбкой ответил Соломон. — Если меня пригласит госпожа Герлин.
Герлин помедлила с ответом.
— Здесь вам было бы уютней, — возразила она.
Она беспокоилась о нем с того момента, как заметила его хромоту. Поездка верхом прохладной весенней ночью не доставит ему удовольствия и не улучшит его здоровье.
Соломон едва заметно склонил голову:
— Я ведь уже говорил вам, мне не важны удобства. А силы я черпаю, глядя на вас.
Герлин вздохнула.
— Мы всегда вам рады, — сказала она.
Некоторое время спустя во дворе крепости епископ закутался в тяжелый, теплый дорожный плащ. Как и ожидала Герлин, ночь была весьма холодной, и София про себя в сотый раз поблагодарила Мириам за плотную накидку, которая не только скрывала ее фигуру, но и согревала.
У Лютгарт не было теплой накидки, она практически не выезжала из крепости, и Герлин удивилась тому, что она присоединилась к обществу. Но, с другой стороны, не могла же она остаться кутить с рыцарями в большом зале! Конрад из Нойенвальде и его юная супруга также в итоге взобрались на лошадей, — причем кроме епископа Клара была единственной, кто действительно проявлял энтузиазм. Возможно, она уже давно хотела осмотреть осадную крепость, где ее муж так долго прожил, вместо того чтобы делить с ней постель.
Епископ, теперь в сопровождении двух своих рыцарей, во время короткой поездки радостно передавал по кругу кувшин с настойкой.
— Я его захватил! — Он рассмеялся. — Ваш виночерпий не сумел дать мне отпор.
— Если он будет продолжать пить, то на обратном пути упадет с лошади, — прошептала Герлин сыну. — Постарайся сделать так, чтобы поездка не затянулась.
Путь до осадной крепости занимал всего несколько минут, даже если ехать неспеша. Рюдигер сообщил епископу, что осаждаемая крепость находится на расстоянии выстрела катапульты.