Поединок крысы с мечтой
Шрифт:
Если же перенестись с американской на российскую территорию, то, допустим, факт издания – а уж тем более массового позднейшего тиражирования! – повести Сергея Лукьяненко и Юлия Буркина «Остров Русь» ничего, кроме вреда (ну и гонораров, естественно), будущему главному «дозорному» Всея Руси не принес. Фантаст Лукьяненко в пору написания данного опуса не набрал еще нынешнего веса, а его соавтор не способен был его набрать в принципе.
Общий итог оказался печальным. Слабенькая, натужно-веселая и откровенно тусовочная вещь двух разноранговых авторов была взвешена на весах пристрастного читательского внимания и найдена слишком легкой. Фирма «АСТ», заработав на переиздании лишнюю копеечку, слегка подпортила имидж одному из основных своих «делателей кассы»... В выигрыше оказался разве что ваш обозреватель,
Теперь правило второе. В тех случаях, когда на обложке книги автор-звезда соседствует с автором абсолютно неизвестным, можно не сомневаться: звезда тут необходима только как носитель кассового брэнда (либо как собственник литературных героев, либо как хранитель темы) и степень реального участия мэтра в литературном проекте варьируется от долей процента до нуля. Соответственно и качество совместного продукта не идет ни в какое сравнение с тем, что бы изготовил мэтр, взявшись реально писать.
Когда Джентри Ли, например, подпирает дряхлеющего Кларка в проекте под кодовым названием «Артур моет Раму», их «совместные» романы-кирпичи («Сад Рамы», «Рама явленный» и др.) уже совершенно нечитаемы: там нет даже наукообразной основательности, присущей одному Кларку. Когда маститый Том Клэнси для «Игр власти» берет в соавторы Мартина Гринберга, а для цикла «Оперативный центр» задействует Стива Печеника, читатель смело может не раскошеливаться: якобы-общий итог оказывается вялым, анемичным, переполненным разжижающей мозги банальщиной. Когда в пандан к умирающему Роберту Ладлэму берется Гейл Линдс (роман «Фактор “Гадес”», в русском переводе – «Дом Люцифера»), можете быть уверены, что полученный продукт и близко не лежит с «Рукописью Ченселлора» или «Идентификацией Борна». Кстати, примерно такой же продукт получился, когда компанию к тому Ладлэму, уже покойному, навязался более-менее знакомый читателю Эрик Ван Ластбадер, сочинивший жуткое «Возвращение Борна» (по-русски издан в «Эксмо»)... Однако стоп: о компании усопших – в правиле пятом.
Пока же мы добрались только до правила третьего. Итак, вот оно. В тех случаях, когда авторами фантастического романа значатся два мэтра, то результат, скорее всего, будет не в пользу обоих: как правило, такие тандемы возникают либо если два тяжеловеса решают побаловаться и пошалить, либо если издатели желают привлечь внимание (хоть какое) к закатывающимся мастерам.
Скажем, произведения вроде «Принеси мне голову прекрасного принца» Шекли—Желязны (само название уже пародийно отсылает к известному фильму Сэма Пекинпа) оказываются даже не постмодернистской шалостью, а просто китчевой шуточкой в весе пера. Кажется, был всего один случай, когда два самодостаточных автора объединили векторы усилий в нужном направлении – так родился своеобразный, пусть и не без издержек, роман Успенского—Лазарчука «Посмотри в глаза чудовищ». Однако их следующий роман «Гиперборейская чума» доказал, что возможно лишь единичное исключение из правил: «чумное» творение оказалось не романом, но лишь «собраньем пестрых глав», не смешных и не печальных...
Правило четвертое. В тех случаях, когда надпись на корешке возвещает об уникальном соавторстве забугорной звезды с нашей восходящей, читатель может не сомневаться: гадость будет первостатейная. Насколько западные мэтры дорожат российскими помощниками, думается, объяснять не надо. Достаточно вспомнить, что практичный Гарри Гаррисон, разрешивший – за малую зеленую денежку – трудолюбивому Анту Скаландису пририсовать еще несколько приключений своему Язону ДинАльту, оговорил важное условие проекта. Полученные опусы ни в коем случае не должны переводиться на английский (Гарри, в отличие от Анта, понимает, что значит литературная репутация)...
Прежде чем назвать последнее, пятое, правило, напомним один анекдот. Не в меру любознательный профессор литературы спрашивает на экзамене у замороченного студента: «Если бы у вас была возможность, с каким бы великим писателем, живым или мертвым, вы бы хотели встретиться?» Вздрогнув, студент отвечает: «Лучше бы, конечно, с живым». В отличие от героя анекдота, современные тандемщики скорее предпочтут себе в соавторы маститых покойников – благо усопший не спросит и не накажет... Итак. В тех случаях, когда на титульном листе книги соседствуют фантасты живой и мертвый (будь то Роберт Говард или Эдмунд Гамильтон), российским читателям, совершив крестное знамение, следует поскорее бежать от подобной чичиковщины. Читателям таких откровенных «новоделов» не позавидуешь. Хотя, если загробный мир все-таки существует, то соавторам и их издателям не позавидуешь тем более: рано или поздно с них обязательно спросится строго.
2003—2006
Поединок крысы с мечтой
Происхождение русских фамилий, в основе которых оказываются слова с отрицательно-оценочными значениями (Дураков, Золотухин, Поганкин и т. п.), этимологи объясняют, по большей части, древними языческими верованиями, согласно которым даже всесильных богов можно обмануть: если назвать свое чадо какой-нибудь уничижительной кличкой, то силы добра, глядишь, и помогут убогонькому, а злые силы не станут связываться с этакой дрянью и оставят младенца в покое. Напротив же, если родитель занесется в гордыне своей в гибельные выси и даст ребенку имя с большими претензиями, то каверзам ревнивых богов не будет конца. Этим, кстати, и объясняется гибель «Титаника»: силы небесные, углядев в красивом имени опасный намек на пересмотр итогов незапамятных битв богов с титанами, от души жахнули по кораблю огрызком айсберга... Так о чем это я? Ах да: о названиях фантастических книжных серий, сочинителям которых (и серий, и названий) уроки далекого языческого прошлого явно не пошли впрок.
Для начала, однако, – краткий экскурс в прошлое недавнее. Подобно тому, как в повседневной советской покупательской практике сортов, за ненадобностью, никто не различал (имели место просто «сыр», просто «колбаса», просто «пиво»), в названиях книжных серий царил редкий аскетизм: в «Молодой гвардии» наличествовала «Библиотека советской фантастики», в «Мире» – «Зарубежная фантастика» (сознательно не упоминаю тут смешанные серии и нумерованные подписные собрания, которые, впрочем, именовались так же безыскусно – типа детлитовской «Библиотеки приключений и научной фантастики»). В те времена читателя можно было не обманывать и не заманивать, благо проблем с распространением тиражей не было никаких. Мудрые редакторы понимали, что для нашего потребителя содержимое книг куда важнее их упаковки, а безликость и неброскость – основа крепкого здоровья и долголетия.
И верно! Первая из вышеназванных серий, как известно, просуществовала четверть века, вторая – и того дольше. Обе тихо угасли, лишь когда слово «советский» перестало быть нейтрально-географическим термином (сделавшись понятием сугубо идеологическим) и когда совсем по-иному начало восприниматься слово «зарубежный»: с распадом Союза Нерушимого минчанин Николай Чадович или, допустим, рижанин Сергей Иванов юридически угодили в один ряд с краковчанином Станиславом Лемом и бангорцем Стивеном Кингом; автомобиль «Запорожец» приобрел высокое звание иномарки, а фантаст Сергей Лукьяненко, перебравшийся из Алма-Аты в Москву и поменявший тенге на рубли, – солидный статус писателя-политэмигранта...
Отмена цензуры и наступление рынка вызвали к жизни, помимо ярких кислотных обложек и нагло-зазывных аннотаций («С вами играет гроссмейстер фабулы, повелитель метафор, любимый ученик Эдгара Райса Берроуза и Уильяма Гибсона – Иван Петрович Пупкин!»), еще и великое множество новых фантастических серий. На наше счастье, Гомеостатическое Мироздание, покровительствующее Стругацким, сурово пресекало любые попытки примазаться к славе этих наших мэтров: серия «Сталкер» в Саратове просуществовала меньше года, «Далекая Радуга» в АСТ довольно скоро зависла и была секвестирована, а идеи двух межиздательских серий – «Гадкие лебеди» (фантастика молодых) и «Пикник на обочине» (фантастика провинции) – и вовсе коллапсировали еще на стадии прикидочного бизнес-проекта.