Поединок. Выпуск 13
Шрифт:
— Кудре! — последний раз предупредил Хамит.
Кудре не оборачивался. Спокойно положив маузер на согнутую в локте левую руку, Хамит тщательно прицелился и плавно нажал спусковой крючок.
Конь немного проволок зацепившееся за стремя носком сапога безжизненное тело и остановился. Он и в смерти был могуч, бандит Кудре. Он лежал, раскинув мускулистые руки, и черные ногти его вонзились в землю.
Крумин и Хамит склонились над ним.
— Ему внушили, что для него нет слова «нельзя» и поэтому он сильнее всех, — задумчиво сказал Хамит. — А мы победили еще и потому, что я сказал себе «нельзя!», когда он был у меня на мушке.
К юрте Акана по одному, с поднятыми руками подходили бандиты. Красноармейцы сноровисто обезоруживали
Крумин и Хамит взошли на холм. На востоке показалась багровая краюха солнечного диска.
— День начинается. Улыбнись, Хамит. Ты же обещал! — вспомнил вдруг Крумин. Хамит неумело улыбнулся.
За много километров от них Хабиба вышла на крыльцо, посмотрела на низкое большое солнце и улыбнулась ему, вечному и теплому светилу.
— Айша! — крикнула она хозяйке. — Проснись! Солнце встало! — А потом спросила у солнца: — Я буду счастливой?
Мирное солнце над тихой землей предвещало счастье.
Сергей Высоцкий
Круги
1
Майор Белянчиков вдруг вспомнил свой давний разговор с Бугаевым. Юрий Евгеньевич пришел на службу в красивых югославских туфлях, подаренных ему ко дню рождения женой. По старой привычке он набил, на них маленькие стальные подковки, довольно звонко постукивавшие по мраморным ступеням лестницы. Бугаев не преминул проехаться по этому поводу:
— Эх ты, сыщик, тебя же за километр слышно. Сколько раз тебе говорил — покупай обувь на каучуковой подошве.
— Может, в тапочках ходить?
— В тапочках еще находишься! Но греметь железными подковами...
— Молодой ты, Бугаев, — сказал тогда Юрий Евгеньевич своему товарищу, — любишь попижонить. Разве в подошвах дело? Нам ведь не глухарей скрадывать. А с подковами экономнее...
И вот теперь, когда подковки предательски цокали по паркету и это цоканье гулко разносилось по пустынному дому, Белянчиков пожалел, что не надел свои мокроступы — ботинки на микропоре, в которых он ездил осенью в лес. Сегодня ночью ему предстояло «скрадывать» охотников до мраморных каминов и прочих архитектурных излишеств, украшающих старинные, поставленные на капитальный ремонт дома.
Во многих из них интерьеры представляли шедевры старинного зодчества — резные потолки мореного дуба, мраморные камины со скульптурными украшениями, печи, выложенные редкой красоты изразцами. И вот то в одном, то в другом доме стали исчезать эти образцы былого благолепия. Первое подозрение упало на строителей. Тем более что один из прорабов действительно польстился на витую чугунную лесенку ажурного литья и пристроил ее к себе на дачу. Лесенка была водворена на место, прораб получил три года условно с отбыванием срока по месту работы, но ценнейшие произведения искусства продолжали исчезать. Не желая, чтобы думали на них, строители даже организовали в одном доме ночное дежурство, но дело кончилось тем, что неизвестные лица избили и связали сторожа, а мраморный камин увезли. Стало ясно, что хищениями занимаются не случайные «любители» старины, а орудует целая шайка. Этот невеселый вывод и привел Белянчикова и двух сотрудников районного управления внутренних дел в только что освобожденный жильцами дом на Измайловском проспекте.
Строители не приступили к работе, и опустевшие квартиры еще хранили остатки человеческого тепла. Белянчиков дежурил вторую ночь и различал уже некоторые комнаты по запахам. В одной из двух огромных квартир бельэтажа с несколькими редкими каминами, из-за которых, собственно, и организовали засаду, была комната
Легкий сквознячок, гуляющий по этажам, донес до Юрия Евгеньевича запах сигареты. Едкий, колючий запах «Примы». Белянчиков оглянулся в полной уверенности, что закурил Виктор Котиков, дежуривший с ним младший оперуполномоченный. Но никакого огонька не заметил. Стараясь идти совсем тихо, он сделал несколько шагов к Котикову, пару раз чиркнув подковами по паркету. Призывно махнул рукой. Котиков заметил, что его зовут, бесшумно поднялся со старого сундука, на котором коротал время, и подошел к Белянчикову.
— Табаком пахнуло, чуешь? — шепнул Юрий Евгеньевич.
Котиков принюхался. Так же, шепотом, ответил:
— Нет, не чую.
Они простояли несколько секунд в полном молчании, и до Белянчикова снова донесло характерный запах «Примы». Теперь его почувствовал и Котиков. Он легонько сжал руку Юрия Евгеньевича.
— Из второй квартиры, — шепнул Белянчиков. Это была соседняя, через лестничную площадку, квартира бельэтажа.
— Но ведь никто не проходил?! — удивился Котиков.
— Потом разберемся, — Белянчиков махнул рукой, хотя и сам мог поклясться, что по парадной лестнице никто не проходил, а во дворе, у черного хода, дежурил еще один сотрудник. — Давай двигаем. У тебя все готово?
Оперуполномоченный вместо ответа успокаивающе дотронулся до плеча майора. Белянчиков секунду раздумывал, потом наклонился и снял ботинки. «Как бы на ржавый гвоздь не напороться», — мелькнула у него мысль, но он тут же забыл о ней и, ступая легко и свободно, двинулся в сторону соседней квартиры. Котиков так же бесшумно шел за ним следом. Уже на лестничной площадке Белянчиков услышал резкий и методичный скребущий звук — как будто кто-то точил ножик. И еще легкое постукивание.
«Как же они прошли? — опять подумал Юрий Евгеньевич. — Через чердак? И спустились по черному ходу?»
...Работали с камином в большой комнате. Собственно говоря, это была половина зала, отделенная от другой половины капитальной перегородкой. Камин там был самый красивый: верхнюю мраморную доску его поддерживали две мраморные нимфы, а золотистые изразцы, правда кое-где побитые, были расписаны виноградной лозой.
Входя в комнату, Белянчиков вытащил из кармана фонарик, нащупал кнопку переключателя. Пропустил вперед Котикова, у которого в руках был фотоаппарат со вспышкой. Младший оперуполномоченный сделал шаг в комнату, отступил в сторону, давая дорогу Белянчикову, и нажал на спуск фотоаппарата. Юрий Евгеньевич увидел мужчину, вынимающего мраморную плиту. Второй скреб каким-то длинным предметом стену около одной из нимф — наверное, готовился ее вытащить. Вспышка была так неожиданна, что воры не успели даже испугаться, но, когда Белянчиков зажег фонарь, раздался выстрел, и фонарь в его руке разлетелся вдребезги, царапая осколками стекла лицо. Рука словно онемела. Котиков нажал еще раз спуск фотоаппарата, вспышка на мгновение озарила комнату, и в это время Юрий Евгеньевич успел навалиться на одного из мужчин, с удивлением почувствовав, что рука работает как ни в чем не бывало.