Поединок. Выпуск 16
Шрифт:
— Был. А что? — Сева несколько ошалел от перемены курса.
— И как тебе игра?
— Игра как игра. Главное и огорчительно: не отыгрались. Никак в европейских кубках не можем завоевать твердых позиций. Вообще, если широко взглянуть на эту проблему…
— Да я не о проблеме тебя спрашиваю, — еще раз перебил его Олег. — Я о том, как блистательно играли и выиграли ребята.
— Выигрыш, проигрыш — какая разница? Результат один: из кубка вылетели.
— Ну, а наша с тобой команда как сезон завершит?
— Киевлян нам не достать, а в тройке будем.
— Второе
— В общем правильно.
— Ты, случаем, в подпольной тотожке на результаты не ставишь?
— Я не знаю, что это такое, Олег Александрович, — абсолютно трезво заявил Сева.
— Жаль, мог бы иметь хороший навар. Я знаю один неожиданный результат завтрашнего тура.
— Какой именно?
— Наши проиграют этим. — Олег мотнул головой в ту сторону, где, по его разумению, должен был находиться первый город его турне. — Они за высшую лигу зацепятся, а нашим какая разница — второе или третье место? Будет третье, только и всего. Зато кое у кого перспективы — ого-го!
— Уже стихами говорите, Олег Александрович.
Олег придвинул к себе букет, выбрал розу попригляднее, колясь, отломил от стебля, воткнул себе в петлицу пиджака и провозгласил:
— Морали нет, есть только красота, как говаривал знаменитый эсер и литератор Савинков-Ропшин. Он правильно говорил, Сева?
Когда они приземлились, в Москве уже было темно.
— Я вас могу подвезти, Олег Александрович, — вяло предложил Сева.
— Спасибо, Сева. Ты езжай, мне багаж получать.
Сева с радостью убежал в толпу встречающих, из которой вдруг вычленился Игорь и позвал:
— Олег Александрович! Олег Александрович!
— Ты почему здесь? — хмуро поинтересовался Олег.
— Вас встречаю, — обиженно пояснил Игорь.
— До Москвы слухи докатились, что ли?
— Ага, — простодушно подтвердил Игорь. — Что с Арсеном?
— Да пустяки, царапина. Через неделю на поле выйдет.
— Как он играл, как он играл! — восхищенно вспомнил Игорь.
— А ты как завтра играть будешь?
— Меня не ставят на завтра, Олег Александрович. Поэтому и встретить вас разрешили.
— Почему не ставят?
— Говорят, сильно сдал физически. Функционально не готов.
— Кто говорит?
— Валерий Сергеевич и врач тоже.
— Что же ты так, Игорек? — непонятно высказался Олег и ощерился.
В Неопалимовском Олег расплатился с таксистом, сунул Игорю червонец, чтобы доехал, куда надо, и кинулся в свой подъезд. Поднялся в лифте, открыл дверь своим ключом и был оглушен ревом телевизора, включенного на полную громкость. Глуховатая мама смотрела «Взгляд». Оставив баул, бочонок и букет у вешалки, Олег прошел, на ходу прикрыв мамину дверь, к телефонному столику, сел в кресло и набрал номер:
— Валерий? Здравствуй, это Олег. Мне необходимо срочно увидеть тебя… А хоть сегодня… Прямо-таки сейчас… Без тебя не могут обойтись? Ну что ж, тогда я завтра с утра буду у вас на базе.
Олег швырнул трубку, потом, опомнившись, набрал еще один номер. Прослушал шесть длинных гудков, положил трубку на аппарат, откинулся в кресле, закрыл глаза и сидел так долго.
Вышла из своей комнаты мама с чашкой в руках, увидя его, несильно удивилась:
— Это ты? Я тебя не ждала сегодня…
— «Я тебя не ждала сегодня и старалась забыть, любя», — и, не желая объяснять маме, что это — из Иосифа Уткина, вскочил, поцеловал ее в щеку, привычно-заботливо осведомился: — Как ты себя чувствуешь?
— Я-то как всегда, — мама включила торшер и приступила к осмотру путешественника, — а ты вот неважно. Похудел, синяки под глазами…
— Устал, — ответил Олег, — пойду душ приму.
Он принял душ, натянул штопаный свитер, домашние портки и уселся рядом с мамой досматривать бойкий «Взгляд». Волосатые, полуголые, в кожаной рванине и кандалах молодые люди приступили к тяжелому року. Мать с неослабным вниманием продолжала смотреть на экран, а Олег решил идти спать.
Он чистил зубы, когда раздался телефонный звонок. Глянул на часы двадцать минут второго. В одних трусах прошествовал в коридор, поднял трубку, сказал искусственно сонным голосом:
— Да.
— Олег, это Зоя говорит, — как всегда в ночи, трубка орала, как реальный собеседник.
— Какая еще Зоя? — решил не узнавать Олег.
— Да ты что, Олег, меня не узнал?
— Узнал, узнал, — заверил ее Олег. — Это я так шучу, по ночам.
— Не до шуток, Олег. Только что мне с базы позвонил врач. Валерию плохо.
— Что с ним?
— Врач говорит — серьезнейший сердечный приступ. Я сейчас к нему еду. Поедешь со мной?
— А чем я могу ему помочь?
— Да не помочь! Он все время тебя поминает, поговорить хочет.
— Где встречаемся?
— Ты по-прежнему в Неопалимовском живешь? — и в ответ на подтверждающее Олегово хмыканье: — Так вот, я через пятнадцать минут буду у автобусной остановки. Той, что между Плющихой и Садовым.
— Договорились. Буду ровно через пятнадцать минут.
Олег натянул джинсы, надел кроссовки, влез в джемпер и уже на ходу напялил куртку.
У самой двери его прихватила мать:
— Куда это ты в такую пору, сын?
— Приятелю одному плохо, мама. Сердце.
— А ты что — доктор?
— В какой-то степени! — рявкнул Олег и выскочил на лестничную площадку. Не стал вызывать лифт, помчался вниз по лестнице — так быстрее. Выскочил из подъезда, слегка остолбенел от ночной переулочной московской тишины и понял, что торопиться не надо.
Он шел по переулку. Еле слышно шумели на осторожном ветерке полысевшие тополя, чуть потрескивая, шумела под ногами сухая листва.
Вот и остановка. Он уселся на скамейку в стеклянном закутке, стал ждать. Из-под не доходящего до земли стекла поддувало. И скучно было в закутке. Решил погулять. Он прогуливался по тротуару и слушал редкие звуки автомобильных моторов. Чаще — на Садовом, реже — на Плющихе. Все заглушили дьявольским ревом рокеры, промчавшиеся по Плющихе в Лужники. Опять тишина. И наконец, вывернулся с Плющихи в переулок «жигуленок», который приближался, слепя включенными фарами и тормозя. Олег поднял руку.