Поэмы

Пшавела Важа

VII

Все едят и произносят Громко доброе и злое. Квирия не ест… На посох Он оперся в стороне И глядит угрюмо в землю, Тайною объят тоскою. Кто узнает, что скрывает Сиротливый в глубине? По лицу его проходят Думы отблеском пожара. Квирия, о брат наш милый, Что не ешь ты ничего? Не озяб ли? Хочешь водки? Вот, испей, держи матару, [4] Не поешь сегодня завтра Будет нам не до того! Долго не придется душу Услаждать беседой милой… Так его молило войско, Чтобы в нем рассеять грусть. Квирия с глубоким вздохом Войску отвечал уныло: Братья, пусть за вас погибну! К водке я не прикоснусь. Будь я голоден, конечно, Я бы с вами пообедал, Но

я сыт кутьей пшеничной, И сума еще полна; Вы, друзья, ее берите, Если кто запасом бед Может, сон плохой ты видел, И тоска твоя от сна? Так спросил его Лухуми, Меч его рукой схвативши. Не томи же понапрасну, Квирия, тебя прошу, Расскажи свой сон вчерашний, Ничего не утаивши

4

Матара — кожаная фляжка для воды, которую носят на поясе.

Квирия

Разберешь ли сна значенье? Ничего не расскажу.

Лухуми

Знай, мы от несенья стяга Отстраним тебя за это! Сильно ты людей обидишь, Если не расскажешь сна. Да пройдут, тебя минуя, Сном предсказанные беды! Друг! Утеха предсказанья Сердцу воина нужна.

Квирия

Расскажу, коль это нужно, Чтобы каждый был доволен. Снилось мне: шли тучи низко, Поминутно гром гремел. На коне, красуясь, черном, Ехал я огромным полем. Несся конь. И мне казалось. Что на ветре я сидел. Вдруг крестом на щит железный Лег сквозь тучу луч небесный, Три свечи на рукояти Моего меча зажглись. Расстилался без предела Пред о мной простор безлесный. И цветы, цветы, мелькая, Под копытами неслись. И увидел я по лугу Змей скользил с пыхтеньем черный, Он лизал цветы и землю Языком в струях огня. Из багровой пасти пламя Вырывалось, как из горна. Гневно он ко мне рванулся, Чтобы растерзать меня. Проглотить меня хотел он, Распахнул свой зев огромный. Плоский череп, словно соты, Я ему рассек мечом. И плеснул дракон убитый Кровью черною в лицо мне, Конь свалился подо мною, Наземь я упал с конем. Впал я в обморок. Очнувшись, Я глядел и удивлялся: На постели белоснежной, Распростертый, я лежал, На земле неподалеку Мой издохший конь валялся, В головах платан могучий Ветви тихо наклонял. Надо мной в листве платана Старый ворковал кедани [5] , Солнце на меня взглянуло И опять назад ушло, Только отблеск сиротливый На горах зажгло в тумане. Я, склонясь к земле холодной, Сном забылся тяжело… Квирия рассказ закончил, Рассмеялся, как над сказкой; Из-под старых век Лухуми Две слезинки пролились. Пусть же сон твой будет к счастью Молвил он, растроган, с лаской.

5

Кедани — дикий голубь.

VIII

Все задумались, умолкли, Смех и шутки унялись. Вдруг зашевелилось войско, Отвлеклось явленьем новым: Торопливый конский топот Долетел издалека… Кто там скачет, молчаливый, Не обмолвится ни словом? Молодецкая посадка Горделива и легка. Девушка, как воин, смело В гущу войска проскакала, Круто лошадь осадила. Не было меча при ней. Лишь тайком из дома взятый Острый дрот она держала. Помогай вам бог, герои, В нашей праведной войне! Да хранит вас Крест Лашарский! Молвила с улыбкой Лела, Светлая, пленяя око, Как росистый лепесток. Вся как бы любовь без меры, Воплотившаяся в тело; Вся как бы водой бессмертья Орошаемый цветок.

Лухуми

Кто ты, дочка, что ты бродишь? К нам с добром ли и откуда?

Лела

Я дочь Шанше из Бачали. Я хочу вам помогать, Если только бог захочет. Хорошо это иль худо, Над толпою слабых женщин Я решила, люди, встать.

Хошарец

Это оборотень, люди! Гляньте, как глаза сверкают! Если впрямь душа живая, Ты зачем сюда пришла?

Лела

Одного хочу пусть копья Вражье сердце прободают, Пусть глаза нечистой твари Жжет горячая зола! Кто она? Откуда? глухо Воины заговорили.

Лела

Слушайте, скажу вам прямо. Драться я с врагом хочу! Жажду отомстить неверным: Много зла они творили, Предающие отчизну И пожару и мечу. Деву, пшавы и хевсуры, Осмеете вы, быть может. Я меча могучим взмахом Вам чудес не покажу, Но, клянусь могилой братьев, Если небо мне поможет, Как волчица в бой я ринусь И врага не пощажу. Вся опора у неверных В Бахтриони знаменитой. Это грозная твердыня, Неприступная извне, Рвы наполнены водою, Все готово для защиты, Даль оглядывая зорко. Ходит стража по стене. Кровь моих несчастных братьев Пролилась под той стеною… Мне враги заплатят кровью! Мать моя у них в плену. Пусть погибну с нею рядом Я пожертвую собой!

Лухуми

Что же твой отец проклятый Не собрался на войну? Иль тебя взамен послал он В эти дни борьбы суровой?

Хошарец (про себя)

Видно, девка ошалела, Хочет в брод загнать народ! Средь мужчин чего ей надо, Неразумной, бестолковой?

Лухуми

Так не обещался Шанше, Что на помощь нам придет? Не седлал коня лихого? Не надел кольчуги медной?

Лела

Он бы, часу не промедлив, Вам на помощь поскакал. Но отец в бою изранен И лежит в постели. Бледный Небосвод при вести бранной Перед ним багровым стал. Только дух его могучий Не осилил нездоровья. Приказал подать доспехи, Оседлать коня велел, На коня с трудом взобрался И упал, облившись кровью. У него открылись раны, Словно мертвый, побелел. Даже на ноги подняться Было Шанше не под силу. (Слезы частые у Лелы Покатились по лицу.) Скоро и отец, быть может, От меня уйдет в могилу!

Сумелджи

Ты, сестра, останься дома, Чтобы помогать отцу. Ты подашь ему напиться, Перевяжешь тряпкой раны. Нас и без тебя довольно Мы неверных укротим! Мы обвалом с гор сорвемся И потопчем слуг корана. За твоих убитых братьев, Не тревожься, отомстим!

Войско

Хорошо сказал Сумелджи! Нам корысти будет мало, Если ты поедешь с нами. Девушка, вернись к родным! Как бы войско с разговором В дальний путь не запоздало; Много нынче говорили, Завтра все договорим.

Лухуми

Передай же брату Шанше: Пусть он отдохнет спокойно. Хватит нас, бойцов бывалых, Чтоб неверных разгромить. Это от Лухуми-старца Передай отцу достойно.

Лела

Не вернусь я… Сны дурные Не дают мне дома жить; Человек, как деготь черный, Ходит, головы таскает, Окровавленные руки Он кладет передо мной. Он уйдет и вот, как солнце. Взглядом женщина сверкает. Говорит мне: Что ж ты, Лела, Смолкла? Это ворог твой! — И теперь ни днем ни ночью Яне сплю живу в тревоге. Горько зарыдала Лела, Побледнела, как зола. Сильно повода рванула И в ущелье по дороге, Плача жгучими слезами, Лошадь тихо повела. Лелин плач писали горы На груди, как книги строки, Ручейки по горным склонам, Словно слезы, потекли. Пиримзе старухой стала Стебель сгорбился высокий. Раздается на вершинах Стон измученной земли.

IX

С гор печально сходит роза, Свежею росой омыта, Многоцветным покрывалом Горный луг над ней горит. Чей-то крик далекий слышен, С шумом вод падучих слитый. Видит Лела, обернувшись, Человек с горы бежит. Он кричит: «Постой, сестрица, Ты бы лошадь придержала. Не горюй, не убивайся, Слово выслушай мое!» Лела спешилась и лошадь К ветви дуба привязала, Села на траву печально, Рядом положив копье. Квирия, гонец тушинский, Показался под горою, Словно вырванный из ножей Меч пред девушкой предстал.