Поэтические воззрения славян на природу (Том 1)

Афанасьев Александр

Сверх указанных уподоблений туча представлялась еще бочкою, наполненною дождевою влагою; такое представление было скреплено теми метафорическими названиями, которые заставили видеть в дожде опьяняющие напитки меда и вина, обыкновенно хранимые в бочках или сосудах. Санскр. слово kabhanda означает вместе: бочку, сосуд и облако; греческий миф говорит о бочке дорогого вина, хранимой кентаврами (облачными демонами), в которой Кун справедливо узнает поэтическую метафору дождевого облака*; а предания, общие всем индоевропейским народам, рассказывают, что облачные нимфы, восседая на небе, проливают на землю дождь из опрокинутых сосудов (см. ниже). Отсюда возникло верование в волшебный бочонок, из которого - только постучи в него немедленно является несчетное войско**, - точно так же, как удары Перунова молота по наковальне и стук ( = гром) в чудесную суму-облако призывают к битве толпы могучих ратников, т. е. грозовых духов (см. стр. 140). Отсюда же родилось и другое верование в неисчерпаемый бочонок***, из которого сколько ни льется вина - он все полон; норвежская сказка, вместо целого бочонка, говорит о кране, отомкнувши который - можно получить самые дорогие напитки, какие только душа пожелает****. В одной немецкой сказке встречается любопытный эпизод о двух ангелах, приставленных на небе наливать водою дырявые бочки*****, что живо напоминает и бездонные бочки Данаид и поэтические сказания о дождях, ниспосылаемых с неба сквозь решета и сита******.

______________

* Кун, 173-4.

** Н. Р. Ск., VIII, стр. 228.

*** Ibid., VI, 56; Slov. pohad., 243.

**** Ск. норв., II, стр. 88.

***** Сказ. Грим., 178.

****** Наряду с этими диковинками, так как туча метафорически называлась коробом, сказочный эпос упоминает о чудесном сундучке или ларчике, из которого является целый город (дворец) или выходят стада коров и овец. Если мы примем во внимание свидетельства гимнов Ригведы и народных преданий, уподобляющих облака городам, коровам и овцам, то для нас сами собой объяснятся странные превращения ларчика. Таким ларчиком, по указанию одной сказки, наделяет героя молниеносная птица орел (Н. Р. Ск., VIII, стр. 352).

Зная настоящее значение метафорических названий, какие давались облакам и тучам, мы легко поймем и основанные на них мифы. О смерти Озириса известно следующее сказание: злой Тифон, приготовивши

богато изукрашенный ящик, объявил на пиру, что подарит его тому, кому он придется по мерке. Все стали примериваться, и как только Озирис улегся в ящик, Тифон захлопнул крышку и бросил sro в Нил. Подобное же предание находим в новогреческой сказке* и в русской бычине про великана Святогора**. Святогор с Ильей Муромцем наехали на великий -роб и прочитали на нем надпись: кому суждено покоиться в гробу, тот в нем и уляжется. Святогор попробовал лечь и закрылся крышкою; хотел потом поднять крышку-и не смог; Илья Муромец (предания роднят его с Ильею-громовником) берет его меч-кладенец, бьет поперек крышки, но за каждым ударом на гробе является железная полоса, и великан Святогор (гора = туча) умирает, т. е. оковывается холодом и засыпает зимним сном. Та же судьба постигает великана и в кашубском предании***. Действие зимних морозов народная фантазия сблизила с ковкою железа; мороз претворяет и воды и землю в камень, делает их столько же твердыми, как железо; самое ощущение, возбуждаемое стужею в теле человека, близко к тому, какое производится ожогом, что и отразилось в языке: на морозе "корець до рук при(296)кипае", "до морозку нижки прикипають", мороз жжет и палит****; в Вологодской губ. морозы называются калинники (от калить, раскалять - делать красным силою огня, каленая стрела), а в Томской губ. сильному ("жгучему") морозу дается эпитет тлящего*****. Поэтому Зима представляется мифическим кузнецом. Мы до сих пор выражаемся, что зима сковывает и оцепеняет природу, т. е. налагает на нее железные цепи; области, уковать значит: замерзнуть******. По народному выражению, "с Михайлова дня (8 ноября) зима морозы кует" и, накладывая на реки и озера свои ледяные мосты, скрепляет их гвоздями. Приведем пословицы о зимнем времени: "Козьма и Демьян (1 ноября) с гвоздем; Козьма-Демьян (или Юрий - 26 ноября) подмостит (с мостом), Никола (6 декабря) пригвоздит (с гвоздем); Кузьма закует, а Михаиле раскует (= оттепель); Варвара (4 декабря) мостит, Савва (5 декабря) гвозди острит, Никола прибивает (вариант: Савва стелет, Никола гвоздит); на Варвару зима дорогу заварит; Варвара заварит, Савва засалит*******, Никола закует"********. Как кузнец сваривает железные полосы, так на Варвару (имя которой созвучно с глаголом варить)********* зима сваривает реки и озера в ледяные мосты и повсюду пролагает прямые дороги. На Козьму и Демьяна зима принимается сковывать землю и воду, почему и тот и другой слывут у поселян кузнецами и в народных преданиях заступают место тех мифических ковачей, какими издревле признавались грозовые духи. Такое слияние различных представлений (морозов и грозы) тем более было естественно, что те же тучи, которые весною и летом приносят теплые ветры и дожди, зимою и осенью веют стужею и снегом; тот же громовой молот (= меч-кладенец), который при начале весны кует ясное небо, - во время суровых осенних гроз приготовляет железные обручи, налагаемые на облака холодною рукою Зимы. Морозы, по русскому поверью, прилетают 9-го ноября от железных гор, т. е. от зимних туч (гора = туча, железный = окованный стужею)**********. Летучие змеи, эти демонические олицетворения туч, то дышат пламенем и рассыпают огненные искры, то, подобно зиме, своим холодным дуновением созидают ледяные мосты***********, и на борьбу с сказочными героями выезжают на мосты калиновы************: этот постоянно повторяющийся эпитет ("калиновы") указывает на мифического кузнеца, который сковывает воду морозами (калинниками). Народная загадка изображает Мороз в виде могучего богатыря, равного силами Самсону: "сам Самсон, сам мост мостил - без топора, без клинья, без подклинья"*************. Сказочный эпос представляет змея похитителем красавицы- Солнца, которую заключает он в железном замке, т. е. прячет ее за снежными облаками и зимними туманами (см. гл. XX). Но если, с одной стороны, змей, в качестве владыки зимних туманов и морозов, отождествляется с баснословным кузнецом - строителем ледяных мостов и железных замков, то, с другой сто(297)роны, под иным углом поэтического воззрения, тот же змей, как дожденосная туча, подчиняется на зиму неодолимой силе кузнеца-Мороза, который сковывает его железными цепями. По свидетельству немецких легендарных повестей, св. Михаил (празднуемый 29 сентября) держит связанного черта в пекле ( = туче) и будет держать его в оковах до самого страшного дня (т. е. до весенней грозы, в шуме которой кончается ветхий мир); в бессильной злобе черт потрясает своими цепями, и шум их далеко раздается по земле (сравни с подобным же сказанием о хитром Локи - гл. XIV). В Михайлов день кузнецы, оканчивая работу, имеют обыкновение ударять трижды по наковальне молотом, чтобы закрепить наложенные на черта пекельные оковы. Тот же обычай соблюдается и чехами: в конце августа кузнецы ударяют по наковальне, "aby prituzili retezy certovy"**************. У сербов есть поговорка: "зна павола на леду потковати!", т. е. исполнен хитрости и лукавства***************. Если в конце марта и в начале апреля наступают холода с снегом и градом, то сербы такое суровое, ненастное время называют бабини укови. У них существует рассказ, что некоторая баба (= облачная жена) в марте месяце погнала овец (= весенние облака) в горы; на ту пору подул северный ветр с снегом, а баба сказала: "прц Марцу! не боим те се..." Март разгневался, занял несколько дней у Февраля, приударил морозом и окаменил бабу и ее овец****************. Илиада***************** сохранила намёк, что некогда сам Зевс подвергался опасности быть скованным******************. Народные сказки нередко изображают змея в тяжелых оковах: в запертой комнате дворца висит он на железных крюках и цепях и только тогда срывается с них, когда вдоволь напьется воды или вина, т. е. весною, когда туча, оцепененная до того времени зимним холодом, наполняется дождевой влагою. Вода, испивши которой змею нипочем разорвать железные (ледяные) оковы, в одной сказке прямо названа живою водою*******************. В хорутанских сказках******************** царевич женится на прекрасной царице вил; она советует своему милому не входить в запретную комнату, но царевич ослушался - и увидел там старика, из уст которого выходило пламя. Это был огненный царь (= то же, что змей); он попросил напиться, и когда царевич подал ему воды (или вина) - с могучего старика тотчас же слетели сковывавшие его обручи, и, освобожденный, он унёс царицу вил на огненную гору (= грозовая туча). В сербской и болгарской редакциях********************* царевичу было запрещено входить в двенадцатый погреб, но он отворяет туда двери, видит огромную бочку, обитую тремя железными обручами, и слышит из нее голос: "ради Бога, брате! дай мне воды, я умираю от жажды". Царевич плеснул в бочку чашку воды - и вслед за тем с треском лопнул один обруч; за второю чашкою - лопнул другой обруч, а за третьего - и последний распался; из бочки вылетел змей и увлек краса(298)вицу в змеиный город. Сходно с этим повествует и немецкая сказка: "im Schlosse lag ein machtiges Fass mit drei eisernen Reifen. Darin schlief der Drache seinen Jahresschlaf. Der war gerade zu Ende. Nur einmal sprang ein Reif, bald sprang der zweite und der dritte und krachte jedesmal so gewaltig wie ein Donnerschlag"**********************. Дракон пробуждается от годового зимнего сна (уподобление зимнего оцепенения - сну очень обыкновенно; в областном языке глагол заснуть употребляется в смысле: замерзнуть, говоря о воде***********************); на бочке-туче, в которой заключен грозовый змей, под влиянием весенней теплоты, лопаются сжимавшие ее железные обручи и, лопаясь,- производят громовые удары. В русской сказке о Марье Моревне************************ змей (демон зимних вьюг), умертвивший своего противника- молодого царевича (= Перуна), кладет его в смоленую бочку, скрепляет железными обручами и бросает в море ( = небо); но в свое время прилетают три птицы, в образах которых древний миф олицетворил весеннюю грозу, и спасают царевича: орел воздымает бурю, и волны выкидывают бочку на берег, сокол уносит ее в поднебесье, бросает с высоты и разбивает на части, а ворон оживляет юношу живою водою. Пробуждение к жизни вещих мертвецов колдунов и ведьм, которым народное поверье приписывает низведение дождей и воздушные полеты на помеле (т. е. пробуждение от зимнего сна грозовых духов и облачных жен), обыкновенно сопровождается распадением железных обручей на их" гробах*************************. В этом уподоблении тучи - плавающему гробу и бочке находит объяснение сказка о Силе-царевиче, который встречает на море плавучий гроб, обитый железными обручами; в гроб был заключен вещий мертвец, и он-то помогает царевичу жениться на прекрасной королевне, убив шестиглавого змея, - подобно Аполлону, который поразил змей, не допускавших царя Адмета в брачный покой Альцесты**************************. Плавучий гроб - туча, а заключенный в ней силач - олицетворение срывающейся там всесокрушительной молнии; поражая демона-змея своим чудесным мечом, он устраивает весенний брак природы. Здесь же находит объяснение и следующий, часто повторяемый в народном эпосе рассказ: царица, посаженная в окованную железными обручами бочку -и пущенная в море (или, по свидетельству польской сказки, "W powietrze pod ob oki"***************************), рождает в заключение сына-богатыря (= Перуна), который растет не по дням, не по часам, а по минутам, потягивается и разрывает бочку на части. Едва народившись, малютка-громовник уже является во всем могуществе своей разящей силы. Точно так Афина родится во всеоружии; Гермес, рожденный поутру, в полдень играет на лютне, а вечером пригоняет стада (музыка =буря, стада = тучи); Зевс вырос быстро и в детстве уже обладал довольною крепостью, чтобы не уступить Кроносу; сын Тора Magni (= Сила), будучи трех суток, освободил отца из-под тяжелой ноги исполина Грунгнира****************************. Под живым воздействием разобранных нами поэтических представлений возник обряд: во знамение весны и проливаемых ею дождей - бить бочки, о чем упоминает новгородская (299) летопись под 1358 годом: "того же лета целоваша (новгородцы) бочке не бити"; в Никоновской летописи означенное свидетельство передано так: "того же лета новгородцы утвердишась межи собою крестным целованием, чтоб им играния бесовского не любити и бочек не бити"*****************************. Обычай этот доныне известен у хорутан, в Зильской долине: там в каждой деревне стоит на площади всеми чтимая липа; к этому дереву привешивается бочка; юнаки выезжают на конях, с палицами в руках, скачут вокруг липы и стараются на всем скаку попасть палицею в дно бочки, которая наконец и рассыпается на части. Пока юнаки выказывают ловкость и силу своих ударов, остальные жители поют обрядовые песни******************************.

______________

* Ган, I, № 3; II, стр. 183.

** Рыбник., I, 40-42.

*** Этн. Сб., V, 115.

**** Потебн., 33; Slw. pohad., 618.

***** Этн. Сб., VI, 7.

****** Доп. обл. сл., 278; такое воззрение у племен немецких могло подкрепляться созвучием слов (хотя и разного происхождения): cis - лед и eiscn - железо.

******* Сало - плавающие куски льду.

******** Послов. Даля, 999-1001. У сербов: Варварица вари, а Савица хлади, Николица куса; при разделе мира св. Савва взял льды и снега.- Срп. н. пjecмe, II, 5; Каравел., 271.

********* Народная форма этого имени Вару(ю)ха: "трещит

Варуха береги нос и ухо!"

********** Сахаров., II, 65.

*********** Н. Р. Ск., VIII, 4, с.

************ Ibid., 2.

************* Варианты: "Дедушка мост мостит без топора и без ножа" (мороз); "мостится мост без досок, без топора, без клина" (лед).- Сахаров., 100; Послов. Даля, 1064-5. ************** Гануш, 209,215. *************** Срп. н. послов., 93, 256. По русскому поверью (Сахаров., II, 65), нечистые духи в половине ноября разбегаются с земли, боясь морозов и зимы.

**************** Срп. рjечник, 10. По болгарской редакции (Миладин., 523-4), баба погнала коз в горы в апреле месяце и крикнула: "циц козица на планина, н рдни Марту на брадина!" Март рассердился и сказал Апрелю: "Априле, лиле, мой побратиме, придай ми три дни да згрубам баба". Апрель дал ему три дня, и вот поднялась стужа, вихри и метели; баба и козы замерзли и до сих пор стоят окамененные.

***************** Песнь I, ст. 399 и след.

****************** Ноги Сатурнова идола были обвиты шерстяными узами, которые снимались с него только в праздник рождения солнца (в дни зимнего солоноворота): это напоминает финикийский обычай налагать узы на кумиры богов, чтобы тем означить их связанное, несвободное состояние во время зимы (Пропилеи, II, изд. 3,126).

******************* Westsl. March., 73-81.

******************** Сб. Валявца, 1-5, 24-29.

********************* Срп. припов., 24-33; Эрбен, 217.

********************** Гальтрих, стр. 123-4; см. также Шотта, 11.

*********************** Доп. обл. сл., 62.

************************ Н. Р. Ск., VIII, 8.

************************* Ibid., VII, стр. 252-3. Чуваши, подозревая в покойнике колдуна, набивают на его гроб железные обручи, чтобы он не выходил из могилы.
– Зап. о чуваш, и черем., соч. фукс, 14; так как колдуны, выходя из могил, сосут кровь живых людей и причиняют им смерть, то отсюда возникла в Германии примета, что обруч, соскочивший с бочки, предвещает чью-нибудь смерть.- D. Myth., 1090.

************************** Н. Р. Ск., III, стр. 127-130; сличи: Вольф, 243-250; Гальтр., 9; Штир, 15; Zeitsch. fur D. M., II, 367-377; Закавказ. край, соч. Гакстгаузена, II, 71-72.

*************************** Эрбен,115.

**************************** D. Myth., 297-8.

***************************** П. С. Р. Л., IV, 63; Ник. Лет., III, 211.

****************************** Приб. к Изв. Ак. Н., 1,126-8.

Теперь можно будет пояснить смысл некоторых народных заговоров. Ратник, отправляясь на войну, произносит такое заклинание: "Под морем (= небом) под Хвалынским стоит медный дом, а в том медном доме закован змей огненный, а под змеем огненным лежит семипудовый ключ от княжева терема, а во княжем тереме сокрыта сбруя богатырская... Поймаю я лебедь: ты полети к морю Хвалынскому, заклюй змея огненного, достань ключ семипудовый.
– Не моим крыльям долетать до моря Хвалынского, не моей мочи расклевать змея огненного, не моим ногам дотащить ключ семипудовый; есть на море на океане, на острове на Буяне ворон, всем воронам старший брат: он долетит до моря Хвалынского, он заклюет змея огненного, притащит ключ семипудовый". Далее рассказывается, что ворон разбивает медный дом, заклевывает змея и приносит ключ. "Отпираю я тем ключом княжой терем, достаю сбрую богатырскую. Во той сбруе не убьют меня ни пищаль, ни стрелы, ни бойцы, ни борцы, ни татарская, ни казанская рать... Чур слову конец, моему делу венец!*" Заклинатель обращается к спасительной помощи Перуна, как воинственного бога, владеющего несокрушимым оружием; черная туча-змей, окованная зимним холодом, прячет Перунову богатырскую сбрую (= молниеносную палицу), замыкает ее в неприступных кладовых накрепко, и только один вещий ворон (см. выше стр. 253) может разбить своим носом медный дворец, заклевать змея, отомкнуть кладовые и достать меч-кладенец, т. е. вместе с весною, приносящею живую воду дождей, является и быстролетная молния, поражающая тучи. В другом заговоре на любовь красной девицы читаем: "За морем за Хвалынским во медном городе, во железном тереме, сидит добрый молодец - заточен во неволе, закован в семьдесят семь цепей, за семьдесят семь дверей, а двери заперты семидесятые семью замками, семидесятью (семью) крюками. Никто доброго молодца из неволи не освободит, никто доброго молодца досыта не накормит, допьяна не напоит. Приходила к нему родная матушка во слезах горючих, поила молодца сытой медовой, кормила молодца белоснеговой крупой, а кормивши, сама приговаривала: не скакать бы молодцу по чисту полю, не искать бы молодцу чужой добычи, не свыкаться бы молодцу со буйными ветрами, не радоваться бы молодцу на рать могучу, не пускать бы молодцу калену стрелу по поднебесью, не стрелять бы белых лебедей, не доставать бы молодцу меч-кладенец". Молодец отвечает, что его сгубила жажда любви девичьей. "Заговариваю я полюбовного молодца (имярек) на любовь красной девицы (такой-то). Вы, ветры буйные, распорите ее белую грудь, откройте ее ретиво сердце, навейте тоску со кручиной (= чувство любви), чтобы она тосковала и горевала, чтобы он ей был милее своего лица, светлее ясного (300) дня, краше роду-племени"**. Здесь проводится параллель между положением влюбленного юноши, которому не отвечает взаимностью красная девица, и зимнею природою, когда холод оковывает дождевые тучи и расторгает священный союз Перуна с землею. Добрый молодец, заключенный в железном тереме и окованный цепями, есть бог-громовник, метатель каленых стрел (молний), товарищ буйных ветров. Зимою он попадает в заточение, и семя дождя перестает падать на землю; этот разрыв любви продолжается до той поры, пока не наступит весна. Тогда повеют теплые южные ветры, добрый молодец упьется медовой сытою (дождем) и снова вступит в брачный союз с землею. К этим-то благодатным ветрам и обращается заговор с просьбою навеять в сердце девицы ту же томительную потребность любви, какою бывает проникнута вся весенняя природа.

______________

* Сахаров., I, 26.

** Сахаров., 29-30.

XII. Баснословные сказания о зверях

То же впечатление быстрого движения, какое породило стихийные явления с птицами, заставило сблизить их и с легконогим конем. Названия, данные человеком этому животному, указывают на скорый бег. санскр. acva (муж. рода), acva (жен.) - лошадь имеют корнем ас - реппеаге, penetrare; в Ведах acu - быстрый; acuga - ветр и стрела. Слово acva сохраняется во многих языках арийского происхождения - в различных формах: в зенде асра (так как cv постоянно переходит здесь в ср), перс. asp, asb, афган. as (муж.) и aspa (жен.), осет. ews, iews, (вместо esw), литов. asqwa - кобылица; сюда же относит Пикте еолийск. ixxoc (iппoc), лат. equus, equa. У племен славянских название это не удержалось; место его заступили слова, большею частию заимствованные от татар, которые славились в старину своими конями. Исключение составляет только кобыла (илл. kobila, вен. kabala, греч. xaBaллnc, лат. caballus, ирл. capall, сараШ - лошадь, корн. kevil, кимр. cefiyl, и санскр. capala - быстрый - от корня cap, camp и kap, kamp - ire, tremere, откуда и лат. caper, capra - козел и коза) - слово, несомненно, древнейшего образования*. Ради быстрого бега конь в народных загадках называется птицею: "бежит птица, во рту плотица; голодна - не съест, сыта не выкинет" (конь с удилами во рту)**; "летели три птицы; первая говорит: мне летом хорошо, другая: мне зимой хорошо, а третья: мне все равно!" (Сани, телега и конь). Поэтому все явления природы, которые представлялись птицами, олицетворялись и в образе чудесных коней. Солнце в Ведах называется бегуном, быстроногим и прямо конем; есть целый гимн, обращенный к нему, как к небесному коню. Один из эпитетов солнца arvan в позднейшем санскрите означает коня (чешек, ор, см. выше стр. 179), но в Ведах удерживает первоначальное значение быстро бегущего, стремительного. По замечанию Макса (302) Мюллера, "в некоторых местах слово это служит названием солнца, между тем как в других употребляется как существительное с значением коня и всадника. Так под неотразимым влиянием синонимического характера древнего языка, и без малейшего старания выразиться фигурно, тот, кто назвал солнце arvan (т. е. быстрое), необходимо соединял с ним представления о коне и всаднике". Если присоединим сюда старинное название солнца- колесом (слово, которым означали и rota, и curus***, то перед нами явится и колесница, и кони, и сам всадник - Солнце. Уже в Ведах солнце (Surya) представляется в образе человека, стоящего на золотой, блестящей колеснице, которую влекут по воздушным пространствам две, семь или десять крылатых, золотошерстых, ретивых кобылиц. Этим кобылицам присвоялись имена haritas, rohitas, aruschis, которые первоначально были простыми прилагательными и значили: белый, светлый, рыжий (гнедой), но скоро превратились в названия животных, принадлежащих богам****. Лучи солнечные уподоблялись вожжам или поводьям, накинутым на чудесных коней*****. Подобные представления встречаем и в Зендавесте, и в сказаниях греков и римлян. Гелиос ежедневно совершает свой путь от востока к западу на лучезарной колеснице, запряженной четырьмя белыми, огнь и свет рассыпающими конями******; между ними один носит имя Эос. Итак, красавица Зоря олицетворялась не только богинею, но и конем; в Ведах она также называется кобылицею - acva*******. Предшествуя восходу солнца, она как бы влечет за собою его золотую колесницу, и в этом смысле есть быстролетный конь Гелиоса. У многих народов Зоря Утренняя почиталась богинею, которая выводит на небо блестящих лошадей Солнца, а Зоря Вечерняя богинею, которая уводит их на покой. С этим совершенно согласно эстонское сказание, что Утренняя Зоря каждый день возжигает светильник солнца, а Вечерняя хранит его в продолжение ночи; по литовскому же сказанию, такое возжжение солнечного светильника, вместо Утренней Зори, приписывается звезде Деннице (см. выше стр. 92). По славянским преданиям, Зори - божественные девы; вместе с Денницею они прислуживают Солнцу и смотрят за его белыми конями********. В Овидиевых "Превращениях" сказано, что Солнце разъезжает по небесному своду на крылатых, пламенно дышащих лошадях; быстро спешит оно вслед за Зорею и к вечеру спускается в тихие воды океана. Когда Солнце едет на своей золотой колеснице, выкованной Вулканом, то ближайшие к поезду облака рдеют от пламени его коней. На этих лошадях надо ездить умеючи - не слишком высоко, чтобы не поджечь неба, и не слишком низко, чтобы не загорелись леса и земля. Греки создали прекрасный миф о Фаэтоне; фaeuwvблестящий, один из эпитетов солнца, в Одиссее********* служит собственным именем коня, на котором выезжает поутру Гелиос, т. е. принимается за метафору утренней зори; но как зоря есть, собственно, свет, рождаемый солнцем, то Фаэтон в человеческом олицетворении является юным сыном Гелиоса. Он отважился управлять солнцевой колесницею, но не мог сдержать сильных коней и, сбившись с срединного пути, произвел всеобщий пожар, упал с колесницы и потонул в волнах океана. В основе мифа кроется поэтическое представление солнечного заката: по древнему воз(303)зрению, солнце погружалось вечером в воды океана и гасло или умирало в них при ярком зареве вечерней зори; выражения "гаснуть" и "потухать" доныне употребляются в смысле: умереть, погибнуть**********. Но солнце гаснет и тогда, когда скрывается в мрачных тучах, тонет в их дождевом море; поэтому народная фантазия наложила на миф о Фаэтоне краски, заимствованные от весенней грозы, возжигающей пламя всемирного пожара и заставляющей содрогаться и небо и землю***********. В Млечном Пути воображение древнего человека видело опалённую полосу неба, след, оставленный Фаэтоном************. По некоторым преданиям, кончина вселенной последует от того, что божество, управляющее огненною колесницею, зажжет нечаянно небо и произведет всемирный пожар*************.

______________

* Пикте, I, 345-350; У. 3. А. Н. 1865,1, ст. Шлейхера, 42. Славян, конь Пикте сближает с санскр. увпа- рыжая лошадь, (корень con- rubescere), но этому производству противоречит старинная форма комонь.

** Курск. Г. В. 1853,11. Вариант "Летит что птица, во рту плотица - не проглотить ее и не выхаркнуть".

*** П. С. Р. Л., I, 54: "Повеле пристройти кола, вскладше хлебы; мяса, рыбы... а в другых квас возити по городу". Обл. слов., 88: колёса и коляска - повозка, телега.