Поэтический космос
Шрифт:
Литературные герои - созвездия - часто претерпевают изменения, вплоть до своей полярной противоположности.
Кассиопея - Баба Яга - когда-то была вполне положительным образом как родоначальница, праматерь, живущая в святилище посреди леса. На это обстоятельство справедливо указывает В. Я. Пропп в книге "Исторические корни волшебной сказки". Со временем прародительница обрела черты устрашающего хтонического существа, таящегося в лесу. Она знает заповедную тайну счастья и, как пушкинская Пиковая Дама - графиня, сторожит подступы к сказочной, таинственной Царь-девице.
Однако положительный образ праматери мира также сохранился. Особенно в иконографической традиции. Очертания Кассиопеи отчетливо видны в изображении Богородицы Покрова, простирающей руки над всем земным И небесным миром.
Такова
Некоторым звездным героям повезло больше. Персей - всегда герой-спаситель. Он спасает Андромеду, прикованную к скале. Зато Андромеда играет звездную роль в трех лицах. Похоже, что три звезды в этом созвездии ещё и три сестры, которых, как и Андромеду, надо спасти от заточения. В литературе речь, конечно, идет лишь о смутных отголосках звездной фольклорной памяти, и все же "небо в алмазах" нет-нет да и вспыхнет своими, невидимыми днем, гранями в пьесе Чехова или на картине Васнецова "Три царства".
Звездная связь литературных героев с их фольклорно-мифологическими прообразами необычайно тонка, почти незрима. Здесь интуиция, предчувствие, художественное прозрение и тысячелетняя память.
Орион в древнегреческой мифологии - охотник, ослепленный царем, обреченный на скитания, изгнанный из дворца. Естественно предположить, что ослепивший себя царь Эдип, покинувший дворец и шекспировский король Лир слепнущий царь-изгнанник, несут на себе отсвет этого созвездия.
В литературе звездная память часто утрачивается, но сохраняется основная черта звездного героя. Как библейский Иосиф, он покидает дом, проходит через множество испытаний, чтобы вернуться в образе нищего или царя в рубище в родной дом. Это и блудный сын, и Алексий Божий человек, и отец Сергий у Льва Толстого.
Часто из цельного звездного портрета к литературному герою переходит лишь одна фрагментарная черта мифологического персонажа. Король Лир, изгнавший свою дочь из дома, пьяница Мармеладов, пославший дочь на панель, связаны лишь отдаленным сюжетным родством, и все же связь эта отчетливо ощутима. Правильнее сказать, ощутима неразрушимость изначального прасюжета, перекодированного в структуру звездного неба ещё в древнейшие времена. В то же время сама структура созвездий возникла при активном творческом участии человека. Роли созвездий и планет в сказке разные, но сами "актеры" бессмертны. Одно созвездие у разных народов играет разные роли, но у него должно быть, как и у живого актера, сравнительно устойчивое амплуа. Во всех случаях Андромеда "похищается" Пегасом, ибо Пегас уходит за горизонт, как бы увлекая её за собой. Но похищенная невеста может быть и Людмилой Пушкина, и Еленой Прекрасной на Сером волке, и тонущей сестрицей Аленушкой с камнем на шее. Выручать сестру или невесту поедет Персей, Руслан, Иван-царевич, братец Иванушка - словом, созвездие Персия, устремившееся за Андромедой.
Как и в обычном земном театре" роли могут распределяться весьма произвольно. Но все же режиссер вынужден считаться с тем или иным амплуа актера, его данными и возможностями. Так, в небесном театре наблюдается при всем разнообразии устойчивость, можно даже сказать - консерватизм ролей. Скажем, созвездие Близнецов может быть Ремом и Ромулом, или Кастором и Поллуксом, или двумя братьями, двумя лешими, просто близнецами. Естественно, что, встретив в сказке подобных персонажей вблизи Луны и Звезды, мы вправе предположить, что это и есть созвездие Близнецов. Сцена погони Ивана (месяца) за двумя братьями ("Конек-горбунок") или встреча Ивана-царевича (Персея) с двумя лешими (Царевна-Звезда) астрономически выглядит одинаково: зодиакальное созвездие Близнецов приближается к Персею. Сцена эта повторяется в Северном полушарии ежегодно на протяжении всей истории человечества. Не приходится удивляться устойчивости данного фольклорного сюжета у многих народов, живущих в Северном полушарии. Три брата, где двое побеждены младшим, есть у скифов, китайцев, башкир, индусов, иранцев, русских. Возможно, здесь приоткрывается тайна так называемых бродячих сюжетов. Общность и устойчивость фольклорных ситуаций обусловлена отчасти Общностью и устойчивостью подвижного рисунка звездного неба,
Величественна и многозначна эстетика звездного театра. Днем на небе только два героя - солнце и облака. Их сказочная роль в русском фольклоре подробно рассмотрена Афанасьевым ещё в XIX веке, но наступает ночь, на небесной сцене появляются другие актеры - звезды, планеты, созвездия. О них почему-то фольклористика хранила молчание, хотя сказки переполнены звездами.
Звездное фольклорное действо длится весь год. Картина основательно меняется два раза: весенне-летнее небо и осенне-зимнее. Есть герои, которые на сцене всегда. Это Большая и Малая Медведицы, Полярная звезда. Остальные приходят и уходят. Условный центр сцены - неподвижная точка неба - Полярная звезда, звезда Коло. Вокруг неё вращаются все звезды и все созвездия. Это хоровод, корогод, коло - танец по кругу.
Ковш Малой Медведицы упирается "ручкой" в Полярную звезду, вращается вокруг нее, как конь на привязи. Семь звезд ковша Малой Медведицы вполне можно отождествить с семью Агафонами, которые поехали из родной деревни посмотреть мир. Вечером выпрягли лошадь, а телегу поставили оглоблями в ту сторону, куда ехать. Но какой-то шутник повернул оглобли обратно. Утром едут Агафоны и удивляются: чужая сторона в точности как родная. Их телега, как ковш Медведицы, в буквальном смысле возвращается "на круги своя".
Малая Медведица может быть также "чудо-меленкой", мелющей звездное зерно. Она все время вращается вокруг оси Полярной звезды.
Не исключено, что два излюбленных сказочных героя Волк и Лиса - это Большая и Малая Медведицы. Хвост Волка, опущенный в прорубь, похож на ручку ковша Большой Медведицы, наклоненную к горизонту.
В других сюжетах эта звездная пара может хранить воспоминание о своем "медвежьем" происхождении. Например, медведь и коза. Медведь - Большая Медведица, коза - Малая. Коза тоже ходит, привязанная к колышку, по кругу, а за ней гоняется медведь. Большая Медведица никогда не догонит Малую. В пользу такого предположения говорит обычай ношения звезды на шесте в народных действах о козе и медведе. Обычно эту звезду называют Вифлеемской, хотя само действие восходит к временам дохристианским. Во многих фольклорных играх эта звезда устанавливается на шесте в центре действия, как Полярная.
Схожесть формы Большой и Малой Медведиц могла породить сюжет о двух неразлучных друзьях (Фома большой да Фома меньшой), где один слабый (Малая Медведица), а другой сильный (Большая Медведица): волк и лиса, лиса и медведь, лиса и заяц.
В жизни земледельца и охотника звездное небо играло громадную роль. Это и ориентир в пространстве, и календарь (от часов до дней), это и величественное зрелище. Заселяя небо героями сказок, фольклорный автор должен был считаться с теми или иными астрономическими реалиями. Небо влияло на сказочное воображение всей своей звездной структурой. Эта сцена в известной мере диктовала и сам сценарий. Можно приказать актеру двигаться в том или ином направлении, но созвездиям этого не прикажешь, у них свой "астрономический режиссер". Сказочное небо очень похоже на дисплей, где можно записать любую информацию. У дисплея небес есть своя "программа", которая как бы обучала сказочника правилам астрономии. Все созвездия стали героями, но, конечно, не все герои могли стать созвездиями. У сказочного узора множество степеней свободы, он, конечно, может выходить за пределы звездной канвы, но в определенных пределах. Уходя в тридевятое царство, трудно миновать небо.
Попытаемся выявить звездный код в чистом виде, независимо от того или иного сюжета сказки.
Можно заранее предсказать, что в нем столько букв и иероглифов, сколько созвездий различимо невооруженным глазом.
Действующие лица уходят "за кулисы" горизонта либо просто исчезают из поля зрения в лучах восходящего солнца. Через всю сцену проходит подвижная, как бы вращаемая, светящаяся граница Млечного Пути. Не исключено, что она делит мир на два царства - "этого" и "того" света. Во всяком случае, в народной этимологии Млечный Путь - это и молочная река с темными кисельными берегами, и хрустальный мост из одного царства в другое, и соломенная дорога, и Батыев тракт, и птичья дорога мертвых.