Поэты 1820-1830-х годов. Том 2

Тимофеев Алексей Васильевич

Ознобишин вел довольно непоседливый образ жизни. Уже в октябре 1828 года он берет увольнение от службы, обосновывается в своем Троицком, но часто и подолгу отлучается из него, наезжая в Симбирск, Казань, Чебоксары, Смоленск, Москву, Петербург, Кавказские минеральные воды. Человек материально независимый, он исколесил также многие иноземные края. Странствующий поэт и полиглот — таким запечатлен облик Ознобишина в дружеском послании к нему H. М. Языкова (1834). Кроме трех восточных языков, он знал древнегреческий, латинский, немецкий, французский, итальянский, испанский, шведский. В какой-то мере владел он и языками народностей Поволжья — по некоторым данным, татарским, чувашским и мордовским.

Стоит отметить, что Ознобишин был усердным помощником П. В. Киреевского в собирании памятников русского народного творчества. Его ценная коллекция, опубликованная целиком лишь в недавнее время [31] , свидетельствует о плодотворности

его работы в качестве фольклориста.

Служебную и общественную биографию поэта более позднего времени характеризуют следующие факты: с июня 1833 года он состоял почетным попечителем Карсунского уездного училища, а с апреля 1838-го по апрель 1841-го и с мая 1844-го по июнь 1847-го — почетным попечителем Симбирской гимназии. В пореформенное время Ознобишин заявляет о себе как типичный деятель либерального толка. Он интересуется земскими делами губернии, состоит членом Симбирского губернского статистического комитета (с 1864 года) и членом «особого присутствия» по крестьянским делам, членом «училищного совета» и т. д. Одновременно он публикует статьи по вопросам землепользования, кустарной промышленности, краеведения, этнографии, народного образования, выступает с сочувственным отзывом о стихах А. К. Толстого и т. д.

31

См.: «Песни, собранные писателями. Д. П. Ознобишин» (Публикация С. И. Минц). — «Литературное наследство», № 79, М., 1968.

С конца 20-х и до середины 40-х годов имя Ознобишина часто мелькало на страницах русской периодики (особенно в «Московском вестнике», «Галатее», «Телескопе», «Молве», «Московском наблюдателе», «Отечественных записках», «Москвитянине») и многочисленных альманахах. Журналы охотно печатали его стихи, привлекавшие задушевностью, мелодичностью, а порой и артистизмом исполнения. Чуждый авторского самолюбия, Ознобишин ни разу не решился собрать лучшие образцы своей лирики и издать их отдельным сборником. Судить о его творческом облике было затруднительно, и Ознобишин так и остался поэтом без определенной репутации.

В 50–70-е годы Ознобишин по-прежнему довольно много переводил — теперь уже только западноевропейских поэтов (Гейне, И. Тегнера, Лонгфелло, Бульвера-Литтона и других). В списке его переводов появляются пьесы (Кальдерона, И. Лука, Скриба, Мальвиля и других). Между тем литературный путь его как оригинального поэта в сущности завершился в середине 40-х годов. Немногие поздние стихотворения, опубликованные в 50–70-е годы — среди них были и совсем неудавшиеся Ознобишину стихи на злобу дня, — ничем не обогатили его творчество. Умер поэт 2 августа 1877 года в Кисловодске.

42. ЕЛЕОНОРЕ

(Из Парни)

О милый друг, ты наконец узнала Привет любви, прелестный и немой, Его боялась ты и пламенно желала, Им наслаждаясь, трепетала,— Скажи, что страшного влечет он за собой? Приятное в душе воспоминанье, Минутный вздох и новое желанье, И новость страсти молодой! Уже свой роза блеск сливает С твоею бледностью лилейною ланит, В очах пленительных суровость исчезает И нега томная горит… Смелее дышит грудь под легкой пеленою, Накрытой матери рукой, Любовь придет своей чредою И лаской резвой и живою Расстроит вновь убор вечернею порой! Тебе улыбка изменила, Прошла беспечность прежних дней, И томность нежная их место заступила; Но ты прелестней и милей! Ты пылкую любовь и тайной неги сладость Узнала пламенной душой И резвую сдружила младость С своей задумчивой мечтой. 1821

43. ВЕНОК

Тебе венок сей из лилей, Блестящих снежной белизною, Киприда, приношу с усердною мольбою: Тронь сердце Делии моей. Увы! жестокая любовью презирает И даже те цветы с досадой обрывает, Которые один, в безмолвии ночей, Я тайно рассыпал вблизи ее дверей. <1822>

44. МИГ ВОСТОРГА

Когда в пленительном забвеньи, В час неги пылкой и немой, В минутном сердца упоеньи Внезапно взор встречаю твой, Когда на грудь мою склоняешь Чело, цветущее красой, Когда в восторге обнимаешь… Тогда язык немеет мой. Без чувств, без силы, без движенья, В восторге пылком наслажденья, Я забываю мир земной, Я нектар пью, срываю розы, И не страшат меня угрозы Судьбы и парки роковой. <1822>

45. ОДА ГАФИЦА

Из книги «Даль» его дивана

Без красавицы младой, Без кипящего стакана, Прелесть розы огневой, Блеск сребристого фонтана — Не отрадны для души! Без напева соловья Скучны роз душистых ветки, Шепот сладостный ручья И ясминные беседки — Не отрадны для души! Юной пальмы гордый вид, Кипариса волнованья Без тюльпановых ланит, Где играет огнь желанья, — Не отрадны для души! Прелесть девы молодой, Гибким станом взор чаруя, Чьи уста как сон златой, Но уста без поцелуя Не отрадны для души! Купы розовых кустов — Куща неги легкокрылой, Чаша полная пиров Вдалеке от сердца милой Не отрадны для души! Что б поэт ни создал нам, Что бы кисть ни начертала, Если жизнь не дышит там, Милый образ идеала Не отрадно для души! Гафиз! Жребий брошен твой, Как на шумный праздник света Пред веселою толпой Вверх бросается монета — Не отрадна для души! <1826>

46. К N. («Страдалец произвольной муки…»)

Страдалец произвольной муки, Не сводишь ты с нее очей, Как Тантал, жадно ловишь звуки Ее младенческих речей. Но тщетны все твои терзанья: Язык любви ей незнаком, Ей не понятны ни страданья, Ни бледность на лице твоем. Когда в волненьи страсти буйной Ты с жаром руку жмешь у ней, Ее пугает взгляд безумный, Внезапный блеск твоих очей. Холодная к твоей печали, Ее душа тиха, ясна, Как волн в недвижимом кристалле С небес глядящая луна. 13 августа 1826 Москва

47. К N. N.(«Зачем на краткое мгновенье…»)

Зачем на краткое мгновенье В сей жизни нас судьба свела, Когда иное назначенье, Нам розный путь она дала? Твой робкий взгляд, живые речи — Всё, всё я, милый друг, понял. Я запылал от первой встречи И тайны сердца разгадал. В другой стране — вдали я буду, Меня легко забудешь ты! Но я — я сохраню повсюду Твои небесные черты. Так грубый мрамор сохраняет Черты волшебного резца, И вдохновенная сияет В нем мысль художника-творца. 30 ноября 1827 Москва