Поэты 1880–1890-х годов

Мережковский Дмитрий Сергеевич

2. «Нас ревнует небо: мы сойтись хотели…»

Нас ревнует небо: мы сойтись хотели В парке благовонном, у морской лазури. Вдруг по стеклам окон капли зашумели, Возрастал и крепнул гневный ропот бури; Дрогнул воздух душный; гибкою вершиной, Застонав, склонились бледные березы, Замер отдаленный рокот соловьиный, И к траве поникли плачущие розы… <1890>

472. «Тяжелый, душный зной…»

Тяжелый, душный зной… И, опустив беспомощные крылья, Застыл корабль над бездной голубой, Изнемогая от бессилья. Ты немощен, как он, дух омраченный мой, И дуновенья бурь могучих Напрасно жаждешь ты… И властвует тобой Томленье тяжкое, как мертвенный покой Пустыней этих вод певучих. <1890>

473. БЕЛАЯ НОЧЬ

Белая ночь, словно призрак, плывет над пустынной столицей; Дремлет Нева голубая; дворцы величавые спят; Реют тревожные сны и влетают в дома вереницей… Тихо из нор выползает и крадется бледный разврат. В эти мгновения черные немощен дух омраченный, С бездны грядущего пал золототканный туман, Сумрак там веет крылами, — и видишь яснее смущенный, Ложь улыбавшихся грез и надежд легкокрылых обман. О, зажигай же свой факел, ты, утра лучистого гений! Звонкою песней разлейся, в таинственный сумрак души Влей молодую отвагу — и пламя тревожных сомнений, Белою ночью рожденных, дыханьем своим потуши. <1890>

474. ДВЕ ДОЛИ

В громозвучных стихах изливал он свои Грубой черни незримые муки, К человечеству, полный великой любви, Простирал он восторженно руки; Всех погрязших, как в тине, в нужде роковой, Чуждых страсти высокой и мысли живой, Созерцал он презрительным оком… И увенчан был славой, и признан толпой Вдохновенным бойцом и пророком. В душной комнате бледный мерцает ночник, В смутном страхе больной гонит призраки прочь, И, не в силах смертельной тоски превозмочь, С замирающим стоном к подушке приник А над ним головой утомленной поник За него исстрадавшийся друг. Все бессонные ночи сидел он с больным И горячим и чутким участьем своим Усмирял непокорный недуг. И шептал он, что день долгожданный блеснет: Посветлеет в глазах, грудь вольнее вздохнет, Жизнь опять улыбнется — и вызовет их На святую борьбу за других — Без восторженных слов, Без лавровых венков, В незаметной толпе незаметных бойцов… <1891>

475. «Не надо мне ни встреч нежданных…»

Не надо мне ни встреч нежданных Во мгле аллей благоуханных, Ни обаяньем полных слов, Ни взглядов долгих и стыдливых, Ни мимолетных ласк — пугливых, Как тени трепетные снов. Твой образ — грез моих созданье; Не умирает обаянье, Пока в их царстве я живу. О, в этом царстве ты такою Сияешь чистой красотою, Какой не блещешь наяву. <1892>

476. ЛИСТКИ ИЗ ДНЕВНИКА

1

Могучим зноем выжженные нивы, Цепь длинная желтеющих холмов, Засохшей речки мутные извивы Меж глинистых и тонких берегов. Ряд ветхих изб деревни погорелой, — Унылый вид. Недвижим онемелый И душный воздух. Влаги ждут поля,— Не веешь ты, о небосклон, грозою… И голод, голод властвует тобою, О бедная, родимая земля! Умолкни, песня, светлой красотою Рожденная! Замри, о скорбь моя,— Ты рождена бесплотною мечтою; Усни, вражда, — мы все одна семья. Иная скорбь, иные нужны песни…

2

Прохлада влажная спугнула душный зной. Над зеленью садов, над сумрачной Невой, Над стройным рядом зданий онемелых Ночь бледная на крыльях реет белых. На тихом кладбище брожу задумчив я. Заброшена могил печальная семья… И здесь витаешь ты, угрюмый дух забвенья! Иду, и чудится — надгробная трава Мне шепчет жалобно «забытые слова»… Давно развеял их бесплодный вихрь сомненья, Нас, хилых скептиков, давно не ждут они, И жизнь нам кажется досадною ошибкой, И молча мы бредем с брезгливою улыбкой, Без грез, без ропота, в загадочной тени… Где силы юные? Кто с верою живой «Забытые слова» освободит из плена?.. Напрасно ждет борцов пустынная арена… <1892>

477. ТЕНИ МИНУВШЕГО

На мотив А. Мюссе

Вот наш заглохший пруд, луною посребренный, И золотой песок, и желтые холмы, И ты, косматый лес, нахмуренный и сонный… Здесь часто с ней бродили мы! Что шаг, то всё сильней меня объемлет трепет… Вот старый мшистый дуб, свидетель дальних лет… О, он узнал меня — и листьев робкий лепет Мне шлет таинственный привет. О время властное! Лучистые виденья Мгновенной юности от нас ты в бездну мчишь, Но, сжалившись, росой холодного забвенья Цветов увядших не кропишь. Теперь… пусть сонмы туч гремят над головою — Былого из души не вырвать никому; Как голубь трепетный, застигнутый грозою. Всем существом я льну к нему… <1893>

473. СПОКОЙНОЙ НОЧИ!

Из Шелли

«Спокойной ночи!..» Нет, той ночи чужд покой, Что разлучает нас, печали полных знойной… Побудь еще со мной! Побудь еще со мной, Чтоб эта ночь была спокойной… Как снизойдет к ней мир? Не в силах превозмочь Желаний смутных ты… Растет твоя тревога… Так много сказано, так выстрадано много, Что будет ли спокойной ночь!.. О, есть счастливые: вечерние огни Блеснут, — промчится ночь… И так же ясны очи, И тот же мир в сердцах и нежность… Но они Не говорят: «Спокойной ночи!..» <1893>

479. В ВЕРОНЕ

(Из путевых эскизов)

…Вот он, угрюмый, почерневший дом; Здесь жил когда-то гордый Капулетти. Там — наверху — три темные окошка Над узенькою лентою балкона… То комната Джульетты. А сюда, Вот в этот сад, — преданье говорит, — По вечерам, когда спала Верона И воды Эча месяц серебрил, Плывя в лазури неба многозвездной, — Сюда Ромео юный приходил И поднимался к милому окну. Она к нему склонялася — и тихо Во мгле звучали робкие признанья. А там — за цепью сумрачных домов — Ее могила… Пусть всё это сказка, — Ты, гордая действительность, давно Не зажигала сладкого волненья… Над мраморною урной я стоял, И чудилось — передо мной вставала Тень кроткая избранницы Ромео, Тревожная вставала — и звала… И слышались мне звуки слов забытых, Печальные, как жалоба… «Уж если, Signore, кто в Верону попадет, — Сейчас сюда, к гробнице. А и то: Быть может, здесь, под этой урной, нет Джульетты Капулетти, да и вряд ли Жила она на свете…» И несносно Забормотал упрямый чичероне, Что есть у них, в Вероне, и дворцы, И монументы пышные — не то что Простая, одинокая могила… <1893>