Поэты 1880–1890-х годов

Мережковский Дмитрий Сергеевич

«Мои друзья, настаивавшие на издании этой книги, — писал он в предисловии, — поймут меня, когда я приведу слова Некрасова:

Не торговал я Музой, но, бывало, Когда грозил неумолимый рок, Неверный звук из лиры исторгала Моя рука…

А этот Рок грозил мне, обреченному жить писательством, очень часто, очень жестоко, — да и не мне одному… Сколько раз в горькие дни житейской осени таскались мы с бедной Музой по литературным задворкам, как шарманщики, не знающие, где преклонить головы… Мы старались не делать ничего позорного, но наши песни были вымучены, и повторять их теперь я не вижу никакой надобности. Пример некоторых стихотворцев, не только стоющих чего-нибудь, но и совсем ничего не стоющих, которые тщательно и любовно стремятся „увековечить“ всякую ошибку, сделанную не в добрый час, достаточно красноречив. Я надеюсь, что после этих моих слов, продиктованных искренностью, никто уже из моих друзей или недругов не станет копаться в старом литературном хламе и выискивать стихи, не вошедшие в настоящий сборник» [132] .

132

С. А. Сафонов,

Стихотворения, СПб., 1914, с. 19–20.

Подготовленный Сафоновым сборник избранных стихотворений при жизни поэта не был выпущен, а посмертное издание состоялось лишь в 1914 году.

С. А. Сафонов умер 6 февраля 1904 года, тридцати семи лет от роду, и был похоронен на Волковом кладбище в Петербурге. Среди присутствовавших на похоронах литераторов был Л. Андреев, А. Амфитеатров и др.

448. НОЧЬ

Темнее ночь — и думы всё темнее… Бегут часы… Угрюмые мечты Растут, растут, назойливей, смелее… Темнее ночь — и думы всё темнее… Трепещет ум под гнетом темноты! Вот ряд теней, — одна другой мрачнее… Близка гроза неведомых тревог… Всё гуще мгла, отчаянье грознее… И бьется мысль, и ужас всё сильнее, — В объятьях тьмы рассудок изнемог! Где ж помощь, свет? О, вот когда молиться! Не помнятся ль молитвы прежних лет? К былым богам назад не воротиться, Мечтой тревожной в прошлом не забыться — Да всё равно — в нем радостного нет! Темнее ночь — и думы всё темнее… Бегут часы… Хотя б заря скорее, Хотя бы луч, хотя бы проблеск дня!.. Погасли звезды… Или тучи мчатся?!. Нет, мне зари, должно быть, не дождаться — И, как струна, порвется мысль моя!.. <1886>

449. «Быть может, грусть моя когда-нибудь пройдет…»

Быть может, грусть моя когда-нибудь пройдет И хоть на миг мне жизнь солжет и улыбнется — Пусть так!.. Зато теперь ужасен сердца гнет, Как будто бы оно последний час живет, Последние минуты бьется! Мне странно видеть мир — и знать, что для меня Еще вчера он цвел, живым огнем согретый!.. Теперь ни красок в нем, ни смысла, ни огня! Порвался вдруг аккорд, тоскуя и звеня, — И песня смолкла недопетой!.. И часто мысль меня смущает: может быть, Вокруг меня кипит, как прежде, жизни сила, Но здесь — в груди моей — устало что-то жить?.. С природой порвалась невидимая нить — И сердце, а не мир — могила?.. <1891>

450. «Молчи, душа, молчи!.. О чем твоя тревога?..»

Молчи, душа, молчи!.. О чем твоя тревога? Зачем в тебе тоска еще не умерла? Смотри, какая ночь, смотри, какая мгла Немую грудь земли безмолвно облегла — Как саван гробовой, как траурная тога!.. Окаменели туч угрюмые громады, И мнится — рухнет вниз гигантский их навес!.. Пригнулся и затих в безумном страхе лес… Ни ветра, ни грозы: молчание небес И мрак, повсюду мрак — без смысла и преграды! Сойди же в грудь ко мне ты — властелин могучий, Околдовавший мир, объявший небо тучей, Ты, гений этой мглы, родившийся во мгле! Покорность мертвеца, немых теней дыханье И эта тишина вне воли и сознанья Теперь моей душе нужнее, чем земле! <1891>

451. «Мир объемлет трепет страсти…»

Мир объемлет трепет страсти… Слышит небо дня приход — И себя грядущей власти С тихим счастьем отдает… Но в предутреннем дыханьи Мне подслушать удалось Тайной грусти трепетанье, Затаенный голос слез… В чудный час перед рассветом Сумрак сказочных теней, Напоенный бледным светом, Говорил с душой моей. Стон его тоскливо-страстный Был понятен для меня: Целый мир — живой, прекрасный — Умирал с приходом дня! И слезами в час прощанья, Как немой укор земле, Звезд казалось трепетанье В отходящей полумгле… <1891>

452. «Ночь

потоком голубого света…»

Ночь потоком голубого света Льется к нам сквозь переплеты рамы… Не сомкнуть очей нам до рассвета,— Промечтаем, верно, до утра мы… По стене, облитой лунным блеском, Реют тени — сказочные птицы. Там, вдали, над самым перелеском Бледных туч проходят вереницы… Посмотри, вглядись в их очертанья: То с полей, воскресших к жизни новой, Прочь бегут с тоскою в край изгнанья Злые духи, сны зимы суровой. Оттого и свет трепещет страстно, Молодой весны трепещет сила, — Оттого и нас с тобой так властно Счастье жить сегодня охватило. Жить, о да! Пускай неукротимо Бьется сердце! Ближе, дорогая!.. Все в свету проходят тучи мимо… Ярче ночь… О, красота какая!.. <1892>

453. ПОЭТУ НАШИХ ДНЕЙ

Он не пророк, о нет! Напрасно от поэта Доверчивая чернь ждала бы вещих слов: Он так же духом нищ и так же жаждет света, Как в немощной толпе последний из рабов. Из тихого угла он шел на стогны града Не с тем, чтоб указать вернейший к правде путь,— Ему, как и другим, найти источник надо, Который влил бы жизнь в надорванную грудь. Увы! и он дитя измученного века, И он живет, как все, — не веря, не любя, И если все еще скорбит за человека, То только потому, что видит в нем себя. Как станет он учить, не веря, сомневаясь? Как будет утешать — полуживой мертвец? Он в силах лишь послать, борясь и задыхаясь, Последний миру крик, как тонущий пловец. <1892>

454. «Как вы мертвы, образы и звуки!..»

Как вы мертвы, образы и звуки! Как вы бледны, немощные речи! Передать ли вами боль разлуки, Трепет грез, очарованье встречи? Дай мне ты, о ночь, твой мрак суровый! Дай мне, смерть, твой поцелуй холодный! Буря ночи — голос твой громовый, Буйный ветер — твой полет свободный! И еще у сердца слез свинцовых Взял бы я, тяжелых слез, горючих… Много песен я сложил бы новых, Песен страстных, сумрачных и жгучих! <1892>

455. «Есть много прелести в дыханьи ранних гроз…»

Есть много прелести в дыханьи ранних гроз, В весеннем лепете природы обновленной, В лазури девственной, в расцвете первых роз И в песнях юности влюбленной. Но дни осенние, но мертвый цвет листвы, И ночи хмурые, и смутный блеск рассвета,— Так много высказать способны только вы Душе тоскующей поэта! О, эти бледные, увядшие цветы, Такие юные и пышные вначале! В них столько призрачной и нежной красоты, В них столько девственной, чарующей печали! <1893>

456. «Смотри кругом: печален наш рассвет…»

Смотри кругом: печален наш рассвет… Тоскливый день, и бледный, и туманный, Подкрался к нам, как вор, как гость незваный… Очнулись мы — и краткой ночи нет… Издалека протяжный, заунывный Донесся к нам сигнала звук призывный: Корабль готов отплыть в далекий путь… Простись со всем, что с детства волновало, Чем мысль жила, чем сердце трепетало, О чем мечтал!.. Прости — и позабудь!.. Урочный час… Мучительной загадкой Передо мной стоит немая даль… Я не хочу смотреть назад украдкой: В минувшем всё — раздумье иль печаль, Но впереди, но в беспредельном море, Где новый день мерцает сквозь туман, Что ждет меня? Опять былое горе, Былой разлад, миражи и обман? Тогда зачем пускаться в путь далекий? Вернись назад, скиталец одинокий: В ком веры нет, тот счастья не найдет… Но поздно думать!.. Волны рассекая, Корабль пошел, всё дальше увлекая Тебя вперед, безжалостно вперед… А даль глядит, загадочно мерцая, И странный день таинственно встает… …………………………………… <1893>