Поэты 1880–1890-х годов

Мережковский Дмитрий Сергеевич

431. БАЯДЕРА

Луна сквозь туманы — бледней привиденья; Едва серебрится восточная даль; Созвездий дрожат на реке отраженья, Как жемчуг, упавший на тусклую сталь. Едва серебрится восточная даль, И думы рабыни туда улетают… Как жемчуг, упавший на тусклую сталь, Лишь первые дни в темной жизни блистают! И думы рабыни туда улетают, Где вечно белеет святой Эверест… Лишь первые дни в темной жизни блистают! Там снился и ей сон счастливых невест. Где вечно белеет святой Эверест, Она расцвела среди бедности вольной; Там снился и ей сон счастливых невест!.. А смерти страшней — красота для бездольной. Она расцвела среди бедности вольной И вянет средь роскоши светлых

дворцов; А смерти страшней — красота для бездольной! На рынке Дельхи продается любовь. И вянет средь роскоши светлых дворцов, Что лотоса сорванный цвет, баядера; На рынке Дельхи продается любовь, Как горсть изумрудов, как шкура пантеры. Что лотоса сорванный цвет, баядера В раздумье поникла прелестной главой: «Как горсть изумрудов!.. Как шкура пантеры!..»  Смутился впервые ленивый покой. В раздумье поникла прелестной главой… У ног ее волны журчат безмятежно, — Смутился впервые ленивый покой. Ей слышится голос ласкающе-нежный… У ног ее волны журчат безмятежно: «Тут день без веселья, тут ночь без пиров!» Ей слышится шепот ласкающе-нежный: «В нирване исчезнут и стыд, и любовь!.. Тут день без веселья, тут ночь без пиров! Тут мысль не томит, не томят наслажденья,— В нирване исчезнут и стыд, и любовь….» Луна сквозь туманы — бледней привиденья. <1888>

432. ПОСЛЕ РАЗГОВОРА

Что сказал я тебе, сознаю я неясно. Неужели то было признанье в любви? Но слова не лились увлекательно-страстно И смотрел я без робости в очи твои. Хоть в лазури витают надежд вереницы, Что останется мне от чудесной мечты? Только несколько рифм на измятой странице И забвенье потом? Или горе? Иль… ты? <1890>

433. РОНДО

Весною, в сиянии радужных снов, Казалася жизнь идеальной мечтою. Была виновата, быть может, любовь Весною! Теперь же, под небом, подернутым мглою, Всё плачутся ветры меж голых дерев,— И сердце им вторит, им вторит с тоскою Весною! Природа, в венце из лучей и цветов, В апреле заблещет обычной красою; Но то, что исчезло, вернется ли вновь Весною?.. <1890>

434. ЭЛЕГИЯ

Fior di ginestra. Dove с’`e stato lo fuoco una volta, Qualche poco di c'enere ci resta. Stornello umbro [125]

Средь мечтаний сокровенных, мимолетным привиденьем, Не встает ли пред тобою наша мертвая любовь? Иль забыла ты, быть может, что друг друга мы любили Первой страстью молодою, как потом не любят вновь? Ты тогда была прекрасней безупречных изваяний; Взор лучился, то синея, как в июле небеса, То зловеще зеленея, точно волны перед бурей; Бронзой, солнцем освещенной, отливались волоса… В дни великих вдохновений вся Эллада на коленях, В чистом мраморе Пароса, обожала бы тебя! И, как нищему царица даровала б диадему, Эту роскошь совершенства отдала ты мне любя! И восторги мы познали без пределов и без меры. Дивной сказкой, а не жизнью стала жизнь тогда для нас! Солнце чудилось светлее и роскошнее природа!.. Но неверный, как комета, улетел блаженства час. Отчего и как расстались? Кто с слезами? Кто со смехом? Хоть то было так недавно, — боже мой! Не всё ль равно! Не вернется же то время, как фиалки прошлых весен,— И забыть тебе, быть может, как мне помнить, суждено! А вчера средь блеска бала, средь сверканий и веселья, Под ликующие звуки к сладострастию маня, Вся прелестна и надменна, как победная богиня, Ты на миг свой взор спокойный обратила на меня… Жизнь отдал бы я за слово хоть пустейшего привета, — Ты в глаза мне посмотрела, не узнала и прошла. О, зачем судьба в последнем, предразлучном поцелуе На устах твоих пурпурных умереть мне не дала!.. Жаждать счастия былого — пытка выше всякой пытки, И бывает, что безумно я завидую тебе: Ты не помнишь! Иль, сильнее тиранической природы, Голос совести и сердца заглушила ты в себе… Невозможно! Невозможно! Хоть рабой страстей ты стала, Не надеюсь, — нет! я верю! — нет! я знаю, что порой Средь мечтаний сокровенных, укоряющим виденьем, Бледный призрак мой несется неотвязно пред тобой… <1890>

125

Цветок дрока. Там, где однажды прошло пламя, остается только немного пепла. Умбрийская народная песенка (итал.). — Ред.

435. «Весь мир, как смертью, сном объят…»

Весь мир, как смертью, сном объят, И слабой жизни трепетанье В своем недремлющем мерцанье Одни созвездия таят. На крыльях веры в эту даль, Где смутно брезжит отблеск рая, Душа стремится, забывая, Что ею властвует печаль, — Что вечной радости святой Ей недоступны откровенья, Пока всей мерой искупленья Не будет заслужен покой. <1890>

436. МЕЖДУ ДНЕМ И НОЧЬЮ

Темные сумерки тусклого дня,— Холод, и сырость, и ветра стенанья! О, как прелестно толпятся мечтанья Здесь у камина, при свете огня, В сумерках темных осеннего дня! Пламя то вспыхнет, то гаснет нежданно; Красные тени танцуют кругом… Дума сменяется сказочным сном, Грезы всплывают и, путаясь странно, Быстро яснеют и тают нежданно. Сумрак густеет; огонь уж погас; Тихо, темно; молкнет ветер печальный; Грезы исчезли, и склеп погребальный Снится невольно в таинственный час, В час, когда день, как огонь, уж погас… <1890>

437. К…

Нет, жить еще ты не устала! Не умерла в тебе любовь, И то, что страстно проклинала, Поверь, молить ты будешь вновь. Так серый пепел, холодея, И жар, и блеск огня таит; Но ветр пройдет — и вдруг, краснея, Костер, как прежде, заблестит. Конца и смерти нет на свете. Они — лишь вымысел невежд, Боязни жалкие ответы И ложь обманутых надежд. Конец — миг нового начала, И смерть — рождение души; А жизнь, хотя ты в ней страдала, Любовь и жизнь бессмертно хороши. <1890>

438. УНЫНИЕ

Бывают дни, когда в душе усталой Всё вымерло, — как в час очарованья, Меж черной ночью и зарею алой, Стихает мир без тьмы и без сиянья. В те дни нет хмеля радости удалой, Печали нет во мне, как нет желанья, И сказкою докучливой и вялой Звучат уму припевы упованья. О, если б смерть холодными устами Моих горячих уст тогда коснулась, Отдал бы равнодушно я лобзанье! И даже не жалел бы в миг прощанья О том, что жизнь моя тянулась, Для всех ненужной, долгими годами. <1890>

439–441. МАЛЬТИЙСКИЕ ПЕСНИ

1. «Ночи у моря мятежного…»

Ночи у моря мятежного, Шумные музыкой волн, — Счастия вкрадчиво-нежного, Мира, как море, безбрежного, Ласковый ропот их полн! О, что за тайны прекрасные Море поёт, ваш поэт, — Ночи томительно-страстные, Ночи без месяца ясные Белым сияньем планет!..

2. «Море, море голубое…»

Море, море голубое В мраке жалобно рыдает, Будто горе, горе злое Даже волны угнетает. Нет, о нет, не плачет море,— Это ветер с ним играет, Только ветер!.. Наше горе Вопли волн воображает!

3. «У моря поэтов, у моря богов…»

У моря поэтов, у моря богов, У светлого, южного моря Мне снятся метели и бледность снегов На русском широком просторе. Как черные лебеди, к яркой скале Плывут корабли вереницей… Мне снится кораблик на тонкой игле Над северной, серой столицей… <1890>