Поезд
Шрифт:
Магда выпрямилась и, надменно уложив руки на грудь, села на полку, прижавшись спиной к углу. Ревизор взглянул на нее и, поняв, что увещевать бесполезно, крикнул: – Ну, что вы там?! Я жду.
В проеме, с испуганно-воинственным видом показался Серега Войтюк.
– Послушайте, начальник, – неуклюже занес он вперед плечи, желая подавить робость. – Договориться не можем?
– Ты ступай к себе. Мы с тобой виделись вроде. К обоюдной радости.
– А что? Я чистый.
– И ступай к себе, пока не замарался. Нечего у соседей ошиваться, пассажиров без присмотра оставлять.
Скис Серега. Обмяк, точно проколотый мяч. Не хватило духу сознаться, что тетки в коридоре вагона – это его грех, воли не хватило: боялся, что возобновится осмотр и ревизоры обнаружат припрятанное в его вагоне целое семейство безбилетников. Серега виновато посмотрел на Магду. И, не поймав ее взгляда, совершенно расстроился.
– Лучше бы применили власть, почему мы в одно лицо катаемся на таком длинном плече, – вяло попробовал «на зуб» Серега строгого ревизора. – Почти трое суток. Да обратно столько же… Ну так провезли одного-двух человечков. За такую черную работу большое нарушение? Поезд остановится?
– Ступай, говорю! – рассердился ревизор. – Защитник нашелся.
Серега все старался уловить взгляд Магды. Показать, что не такой уж он и отпетый стервец.
– Да иди ты к себе, черт! – воскликнула Магда. – Стоит, канючит. Уходи, говорят!
Серега ссутулился и умолк. Мучнистая в прожилках кожа его лица разгладилась, порозовела. В глазах появилось просительное выражение. И вместе с тем он демонстрировал обиду за незаслуженное к себе отношение. И даже попытался что-то сказать…
– Иди, Серега, – добавила Магда, – не выводи меня из себя. Все равно через себя не прыгнешь. Померь давление и ложись спать.
Серега Войтюк продолжал стоять, бормоча что-то глухое и неразборчивое. Елизар ухватил проводника за плечо и потянул в коридор. Серега не сопротивлялся, наоборот, почувствовал облегчение, внешне продолжая хранить обиженный вид. А в дверь, под нажимом «ассистента», уже протискивались безбилетники. Первой та, что в бигуди, следом «ассистент» готовил и вторую, прижимая боком счетовода к титану, чтобы отрезать ему путь к бегству…
Вагон швыряло из стороны в сторону, что говорило не столько о резвом ходе, сколько о состоянии полотна дороги. Бедолага последний вагон старался изо всех сил, чтобы не отстать, не затеряться в весенней ночи.
– Торопится, нагоняет, – проворчал ревизор, – на три часа опаздывает, вот и шустрит. – Он искоса взглянул на таившуюся в углу Магду, словно желая смягчить ее грозное настроение.
Магда продолжала молчать, исходя упрямым гневом.
– Так и будешь стоять? – спросил ревизор снизу у нависшей над бумагами женщины в бигуди.
– Что же вы хотите делать? – настороженно спросила женщина.
– Протокол составлю. По всем правилам. Как фамилия?
– Чья?
– Не моя же.
– А зачем вам? – И тихо, как-то по-кошачьи, заплакала, моргая круглыми глазами, из которых выползали прозрачные слезы. – Я больше не буду, дяденька.
– Я тебе не дяденька, а ревизор-инструктор финансово-ревизорской службы. И нечего реветь. Заплатишь штраф и все… Дяденька! Небось, постарше меня будешь.
– Я ж заплатила проводнику. – Тетка тряхнула бигуди, точно овца кудлатой шерстью.
– Это твое дело! – Поерзав, ревизор стащил плащ с широких плеч, показывая испуганной тетке свой черно-медный китель. – Фамилия!
– Не говори! – сунулся в купе счетовод. – Чего он нас треплет?! Пусть проводников своих треплет.
– Эх, хорош! – буркнула Магда. – Я вообще тебя в первый раз вижу.
– Меня?! – изумился счетовод. – Что я, с крыши свалился?! – Он умолк в негодовании и отступил в коридор.
Магда была очень недовольна собой. Как вырвалась эта фраза, она не понимала – не в ее манере открещиваться от своих безбилетников. Последнее дело. И ревизоры этого страшно не любят. Сразу возникают сложности, никчемные дознания, трата времени…
Ревизор приподнялся с места, вытянул шею и крикнул в дверную щель:
– Помалкивай! Адвокат выискался. И до тебя очередь дойдет. Фамилия?! – вернулся он к своим бумагам. – Будешь молчать – в милиции заговоришь.
Из коридора донесся новый вопль счетовода:
– Все они заодно! Шайка-лейка! Что ревизоры, что проводники. Рак-болезнь, мать вашу елды!
– Ты не лайся, не лайся! – перекрыл счетовода голос Елизара. – Как маленький. Такой хлипкий, а поди, крикун какой.
Между ними завязалась перепалка.
Женщина хлопала по коленям широкими ладонями и частила испуганным шепотом:
– Ох ты, господи. Это ж надо… Что же делать-то, господи! Говорила свекруха: «Не езжай, Марья. И без тебя там обойдутся». Нет, поехала. А куда поехала? – взывала она к чувствам ревизора. – Я ж племянника от артистки оборонить поехала. Ах ты господи, это ж надо. Ну и женился б на той лахудре, мало ль женятся с кондачка…
– Так и запишу, что фамилию называть отказываешься, – оборвал ревизор и принялся что-то корябать на листе.
– Покорись, Марья! – запричитала из коридора вторая безбилетница.
– А ты помалкивай! – взъярилась женщина. – Из-за тебя все.
– Это почему ж из-за меня? – возмутились в коридоре.
– Кто меня от кассы тянул, чуть рукав не оборвал, кто?! – прокричала женщина в дверь.
– Так ведь билетов не было! – поддали из коридора.
– Были бы! Посулила б кассирше шоколадку, нашла бы. А то пожадничала.
– Покорись, Марья, – продолжали бубнить из коридора. – Хуже будет. Их власть…
фраза эта, видимо, придала новые силы счетоводу из леспромхоза. Отшвырнув Серегу и Елизара, он рывком отодвинул дверь и возник на пороге купе. Остренькое личико пылало жаждой справедливости.
– Что ж получается?! Вместо того, чтобы жучить проводников, они на нас отыграться решили? Да?!
Серые усики ревизора выгнулись дугой, а нос от возмущения вскинулся торчком.
– И до проводников очередь дойдет, не шуми! – крикнул ревизор. – Каждый ответит. Хватит! Распоясались… Выдь-ка за порог!