Поэзия и проза Древнего Востока
Шрифт:
Прочтя письмо, наследник остался недоволен. Тогда он призвал наставника Цюй У, чтобы тот изъяснил свои мысли. Наставник сказал:
– Ваш подданный полагает, что если наследник последует его совету, то земли к северу от реки Ишуй более не будут бояться, что Цинь их захватит. А удельные князья – соседи непременно станут домогаться нашей поддержки.
Наследник ответил:
– Но ведь томительно потянутся бесконечные дни. А сердце не может ждать.
Цюй У возразил:
– Ваш подданный хорошо продумал свой план. Когда дело идет о Цинь, то уж тут, как говорится, лучше помедлить, чем поспешить, лучше сидеть, нежели бежать. Хотя минуют и луны и года, прежде чем войдете вы в союз с Чу и Чжао, привлечете к себе Хань и Вэй, но дело в конце концов завершится успехом. Подданный считает, что план его можно исполнить на деле.
Наследник лег на ложе, он приготовился ко сну, не желая более слушать наставника. Тогда Цюй У сказал принцу:
– Подданный, как видно, не угодил принцу. Но он знаком с Тянь Гуаном, он человек глубокого ума и полон замыслов. Хотел бы я привести его к вам.
На что наследник ответил:
– Согласен.
Когда Тянь Гуан пришел к наследнику, тот стоял подле ступеней трона. Дань вышел встретить гостя. Приветствуя Гуана, он совершил двойной поклон. После того как оба уселись, Дань обратился к нему со следующей речью:
– Вижу, что наставник не счел царство Янь землей варваров, а Даня – недостойным потомком своих предков, когда Дань послал за ним, прося снизойти до нашего захолустья. Впрочем, ведь это и правда, ибо царство Янь расположено в глуши, на северных границах, так что вполне можно сравнить его с краем южных дикарей [478] . Учитель не почел за стыд приехать, и вот Дань готов прислуживать ему и стоять подле него справа или слева. Гляжу на ваш нефритовый лик,– добавил он,– и мнится мне, то явился к нам дух-предок, дабы защитить царство Янь. Прошу вас снизойти до нас и претерпеть нашу скудость.
478
Имеются в виду мань – общее название некитайских племен, живших на южных и юго-западных окраинах Китая
Тянь Гуан ответил ему таким словом:
– С тех пор, как волосы связал пучком [479] и утвердился плотью, и по сей день я, как ваш ученик, с завистью взирал на высокие поступки принца и славил его доброе имя. Каким наставлением ныне вы удостоите меня?
Тогда Дань опустился на колени и пополз к Тянь Гуану. Слезы ручьями текли по его лицу. Он сказал:
– Прежде Дань был заложником у Цинь, и циньский князь при встрече с ним не оказывал ему должного почтения. День и ночь сердце Даня жжет мысль о мести. Если считать подданных, то в Цинь их больше, если мерить силу, то Янь слабее. Хотел бы я сказать: заключим союз и призовем соседей, да не могу, мешает месть, терзающая сердце. Из-за нее, вкушая пищу, не замечаю, где сижу, из-за нее верчусь на циновке ночами. Пусть даже Янь и Цинь погибнут однажды вместе, но и тогда мой холодный пепел вспыхнет огнем, а белые кости оживут! Надеюсь, учитель предложит мне план действий.
479
В древности юноши, достигшие двадцатилетнего возраста, собирали волосы в пучок и надевали головной убор в знак совершеннолетия. Связать волосы пучком означало также начало службы
Тянь Гуан испросил отсрочки, сказав:
– Дело это государственной важности, прошу дать мне время подумать.
Князь велел поселить наставника в верхних покоях. Он сам трижды на дню подносил ему еду и то и дело справлялся о здоровье.
Прошло три месяца. Наследник был удивлен тем, что учитель хранит молчание. Он решил сам обратиться к Гуану. Удалив слуг, он сказал ему:
– Учитель пришел ко мне и тем самым явил свое сострадание. Я надеялся, что он одарит меня удачным планом. Но вот уже три месяца, как я нахожусь возле вас, весь обратясь в слух. Так неужто у господина наставника не возник никакой замысел?
Тянь Гуан ответил:
– Если бы вы и не напомнили мне, все равно—время приспело, и я готов высказаться. Ваш подданный слыхал, что быстроногий скакун, когда он молод, легко покроет и тысячу ли, а одряхлев, и малого пути не пройдет. Когда наследник прознал обо мне, я уже состарился. Предложи я ему некий удачный замысел, в одиночку он его все равно не исполнит. Хотел я набраться сил и сам взяться за дело и не могу. Я наблюдал тайком за вашими гостями. Среди них нет человека, способного на дело. Вот Ся Фу, у него кровь храбреца, но в гневе лик его красен. Или Сун И, у него жилы храбреца, но в гневе он ликом темен. Далее, возьмем У Яна, у него кости храбреца, но в гневе он ликом бел. Про одного лишь Цзин Кэ Гуан скажет: вот муж, обладающий духом храбреца, ибо лик его в гневе невозмутим. Познанья Цзин Кэ обширны, память верна, телом он могуч, костью крепок; не стесняя себя соблюденьем приличия в малом, он жаждет отличиться в большом. Еще в бытность свою в царстве Вэй он спас жизнь не одному десятку великих мужей. Остальные ваши гости заурядны, их нечего и называть, вот и выходит, что дело, задуманное наследником, без Цзин Кэ не совершить.
Наследник опустился на циновку, отдал наставнику двойной поклон и сказал;
– Уверен, что если последовать вашему мудрому совету и завязать дружбу с Цзин Кэ, жертвоприношения духам земли и неба в царстве Янь не прервутся вовеки. И это будет только ваша заслуга, наставник.
Тянь Гуан тотчас собрался в обратный путь. Наследник самолично провожал его, а при прощании, взяв руку Гуана в свою, сказал так:
– Это государственное дело. Прошу вас не разглашать тайну.
На что Гуан улыбнулся и ответил:
– Хорошо.
По возвращении Гуан сразу же повидал Цзин Кэ. Он сказал ему:
– Гуан, который не рассчитывает более на себя и отныне не достоин своих предков, рассказал о вас наследнику. Наследник царства Янь – муж редкостной добродетели. Он сердцем склоняется к вам, и я хотел бы, чтобы вы доверились ему.
Цзин Кэ ответил:
– Устремления мои вот каковы: для того, кто мне по душе, и бренного тела не пощажу, а для того, с кем мыслю розно, и волоска не выдерну. Ныне вы удостоили меня просьбой стать другом наследника. Почтительнейше принимаю предложение.
Услыхав о его согласии, Тянь Гуан сказал далее:
– Говорят, что истинный муж не вызывает в других сомнений. Но Гуану стыдно жить под подозрением.– И тут, оборотясь к Цзин Кэ лицом, он заглотил язык и умер. Цзин Кэ тотчас отправился в царство Янь.
Когда Цзин Кэ прибыл в Янь, его с почетом усадили в колесницу, правил которой принц.
Принц предложил ему почетное место слева от себя, и Кэ, взявшись за веревочные поручни колесницы, поднялся в экипаж, не соблюдая дальнейшего чина.
Цзин Кэ спокойно сидел в зале, пока все рассаживались по своим местам. Затем он заговорил, и речь его была таковаз
– Тянь Гуан превозносил мне человеколюбие в добросердечие наследника, он говорил также, что Дань наделен редкими в мире добродетелями, что высокие деяния его угодны Небу. Поистине слухом о вашей славе полнится земля. Потому Кэ покинул столицу Ван и, взглянув на яньскую дорогу, не испугался опасности пути, не почел дальность за трудность. Сегодня наследник радушно приветствовал меня, как встречают, по обычаю, старого друга, притом он оказал мне почести, какие воздают по обряду впервые прибывшему гостю. Я принял это как должное, не чинясь, ибо достойный муж полагается на тех, кто разделяет его устремления.